Александр Проханов - Русский

Серж купил паралоновую теплую куртку, дешевый джемпер, простые брюки и вязаную темную шапочку.

Продавец-азербайджанец предлагал ему синий красивый пиджак и брюки цвета маренго. На пиджаке Серж увидел едва заметный шов, тщательно заглаженный.

– Почему здесь шов?

– Мода. Вера Сача, – живо ответил торговец.

Серж поторопился уйти, и лицо белоруса Андрея в венке из черных ромашек, охваченное пламенем, промелькнуло над ним.

Он нашел на рынке туалет. Старательно мыл лицо и руки, смотрел на свои седые волосы. Бросил в угол сальную телогрейку, испачканные брюки. Облачился в свежую одежду. Вышел на воздух. Долго кружил по рынку, надеясь обнаружить гостиницу, злачный притон или подобие темницы, где могла содержаться Нинон. Ничего, кроме складов, помоек, утлых хибар, где отдыхали грузчики и торговцы, не нашел. Не было пестрого, сумрачно-цветастого Гранд-базара, который пригрезился ему среди московских палаток. Не было мрачного спиралеобразного конуса, ниспадающего к центру земли. Не было китайца в малиновой повязке. Все это померещилось ему. Было миражом, рожденным его экзальтированным воображением. Но тело его болело от бесчисленных побоев. Голова белоруса Андрея горела в печи, окруженная черными цветами. Солнечные глаза Лукреция Кара меркли в душной тьме подземелья. И отвратительный карлик, облаченный в женское платье, гарцевал на лошадке, отправляя Сержа на казнь.

Смущенный, испытывая боль в голове, трогая виски, он покинул рынок.

Отправился к себе домой. У него не было ключей от машины и от квартиры, не было документов. Он собирался с помощью слесаря вскрыть дверь, отправиться в милицию и описать все, что с ним приключилось. Получить временные права на вождение и документ, заменяющий паспорт. У него оставались деньги на метро, и он, уже не стесняясь своей одежды, мечтал поскорее добраться до дома, лечь в теплую душистую пену джакузи, забыться под тихую музыку, чувствуя прикосновения ласковых дельфинов, и дать измученной душе хоть единый час отдохновения.

Он подошел к своему добротному дому на Страстном бульваре и увидел, что на стоянке нет его темно-зеленого «шевроле». Это неприятно его поразило. Он приблизился к парадному, набрал кнопками домофона код и вошел в подъезд. Лифт со знакомыми запахами сладких лаков вознес его на этаж. Дверь была в полном порядке, в мягкой обивке, с красивой медной ручкой. И только форма ручки была иной, с иным отверстием для ключа. Он прислушался. За дверью померещились голоса и незнакомая музыка. Он позвонил. Открыли не сразу, на длину цепочки. Сквозь цепочку смотрел тучный чернявый мужчина в шелковом халате, в шлепанцах на босу ногу. Халат не скрывал курчавую волосатую грудь. Сзади, в прихожей, виднелась женщина восточного вида, держащая в руках какое-то блюдо. Пахнуло жареным мясом, еще какими-то незнакомыми едкими запахами.

– Кого? – нелюбезно спросил мужчина.

– Как кого? Это моя квартира. Вы кто такой?

Мужчина осмотрел Сержа, его избитое лицо, спутанные волосы, непрезентабельную одежду:

– Квартира моя. Купил. Все документы есть. Хозяин продал.

– Какой, к черту, хозяин? Я хозяин! Вытряхивайтесь из моей квартиры!

Мужчина полез в карман, достал мобильник, набрал номер:

– Слушай, какой-то бомж пришел, говорит, его квартира. Может, сбежал из психушки? Подходи, разберись, будь другом. – Мужчина спрятал телефон. – Мой тебе совет, беги отсюда. Сейчас сюда придет участковый, он тебе все объяснит. – И захлопнул дверь.

Серж собирался было снова звонить, стучать, рваться в свой дом. Но раздумал – не исчезало чувство опасности, которая невидимо гналась по пятам. Он решил отправиться в жилищную контору и там разрешить дикое недоразумение, подтвердить свои права на квартиру.

Он вышел из подъезда и столкнулся с участковым Петром Петровичем. Обрадовался его статной фигуре, простому крестьянскому лицу, полицейской форме, которая предполагала власть, справедливость, закон.

– Сергей Александрович? – изумился участковый, всматриваясь в бородатое лицо Сержа. – Едва вас узнал!

– Петр Петрович, какая-то чепуха! Дичь какая-то! Звоню к себе, какой-то жилец в моем доме, армянин, азербайджанец, не знаю! Говорит, его квартира! Купил! Прежний хозяин продал! Да ведь это я, я прежний хозяин! Как я мог продать? Надо разобраться! Пусть выметается к чертовой матери!

Серж возмущался, торопился объяснить, звал участкового в дом, чтобы вместе с ним выдворить нахального кавказца.

– Сергей Александрович, но ведь этот Карапетян Ашот Аванесович действительно купил у вас квартиру. – Участковый смотрел на Сержа искренними голубыми глазами. – Он показывал мне договор о купле-продаже, где вы передаете ему в пользование проданную вами квартиру. Мне сказали, что вы срочно переехали в Лондон. Я еще удивился: многие переезжают в Лондон, чего им в России-то не живется!

– Да какой Лондон! Меня похитили, хотели убить! Я только что спасся! Мне нужно написать заявление! Здесь действует целая мафия, огромная, страшная! Похищает людей, изымает квартиры! Какая-то жуткая секта, поклоняется Черному солнцу!

– Подождите, Сергей Александрович! Вам нужно немедленно в отделение полиции, к оперативнику. Лучше всего к Вострикову. Сейчас позвоню, узнаю! – Он извлек телефон: – Андрей Гаврилович, это я, Петр Петрович. Ну да, это я. Тут такая история интересная вышла. Сейчас к тебе подойдет Молошников Сергей Сергеевич. Да, тот самый. Уж ты его встреть, выслушай повнимательней. Помоги составить заявление. Да нет, прямо сейчас. Ну, ты и сам все знаешь.

Участковый отошел на шаг, что-то объясняя своему собеседнику. А у Сержа вдруг возникло страшное прозрение. Какая-то тень прошла по лицу участкового. Какая-то прозрачная мгла. Какая-то ложь затуманила на мгновение искренние голубые глаза, в которых что-то сверкнуло, быть может, отточенная фреза, свистевшая у лица Сержа, или отблеск металлической колеи, по которой катила вагонетка, или мерцание светильника, когда начинала выть сирена и по тоннелю мчалась гиена с окровавленной пастью. Смертельная опасность вдруг надвинулась на Сержа, и он, сначала на цыпочках, пока, отвернувшись, говорил участковый, потом все быстрей, скачками, стремительно побежал, спасаясь, слыша за спиной:

– Сергей Александрович, куда же вы, стойте! Стойте, я вас прошу! Кому говорю, стоять!

Он бежал дворами, из подворотни в подворотню, мимо старых фасадов, помоек, гаражей, туда, где в прогале мерцала и переливалась Большая Дмитровка, катили машины, валила толпа и он был неуловим.

Он шел в толпе, переходил улицы перед бамперами залипших в пробках машин. Нырял в магазины и следил, нет ли за ним погони. Останавливался перед витринами, в которых переливались роскошные меха, струились драгоценности, и искал в отражении следившего за ним наблюдателя. И снова принимался бежать.