Николай Векшин - Эликсир жизни

Маришка пыталась перевести дискуссию в другое русло: «Если твой сборник возьмет в руки верующий, ему будет не очень-то приятно читать такое». Я отвечал: «Если я каждый раз буду думать о том, что тот или иной афоризм может кому-либо показаться неприятным, то придется вообще отказаться от затеи издать книгу». Маришка тушевалась: «Да нет, зачем так? Книга отличная. И про религию там тоже много хорошего». Она брала в руки текст и начинала радостным голосом зачитывать: «Райские наслаждения ближе к аду, чем к раю»; «Звездное происхождение нашего духа спасает его от вшей и блох земной жизни»; «Атеист в Бога не верит, но когда черта видит, то крест на себя все-таки кладет». Я ее останавливал: «Послушай, это не честно; ты выбираешь только те изречения, которые льют воду на твою мельницу, а в рисунках сборника должны быть отражены разные взгляды. Не плюй на плюрализм». Она возражала: «Викентий, ну подумай сам, как же я могу иллюстрировать такие безбожные фразы как „Слава богу, Бога нет“ и „Идея о боге была просто первой сногсшибательной научной гипотезой“?!». «Ладно, пропустим их, черт с тобой!», – сдавался я.

Однажды она спросила: «Кеша, почему ты так агрессивен к церкви?». – «Я не агрессивен. Я ведь не оскверняю храмы, не набрасываюсь с угрозами на священников, не агитирую прихожан стать безбожниками. А вот церковь всегда преследовала людей смелых и мыслящих: Галилей, Бруно, Гойя, Вольтер, Лев Толстой… Эти благодетели человечества, осужденные и проклятые священниками, внушают мне гораздо больше симпатии, чем инквизиция, синод и все святые вместе взятые. Я был бы счастлив оказаться на небесах в их компании». «В аду?», – уточнила Маришка. Я кивнул и сказал: «Кипящие котлы ада? Подумаешь! Зато в них не страшны сибирские морозы! Кстати, в раю грешников должно быть больше, чем в аду, так как почти все покаялись. Какая удобная доктрина: греши и безобразничай всю жизнь, а потом один раз покайся – и ты в раю! Мечта ублюдков. Кто всю жизнь делал подлости и глупости, но перед смертью раскаялся, тот попадает в рай; а кто всю жизнь делал дело и даже перед смертью не пожалел об этом, попадает в ад. Где же логика?». Маришка тяжело вздохнула: «Много есть дорог в ад, а в рай только одна – милосердие». Я пошутил: «Рай – место, где женщинам комфортно; ад – место, где мужчинам не скучно».

Потом она вспомнила и ответила на мое замечание про Льва Толстого: «Его отлучили от церкви за то, что он совершил кощунство: написал собственную Библию». – «Ничего подобного. Он написал „Круг чтения“, „Путь жизни“ и другие публицистические книги, излагавшие его воззрение на религию, государство, экономику, науку, любовь, семью. В этих книгах он широко использовал афоризмы мудрецов всего мира. Вообще последние 10 лет жизни Толстой занимался переводами и пересказами зарубежных мыслителей, используя это для проповеди христианского учения. Именно за это он был отлучен от церкви, хотя не только не был атеистом, но всё время говорил и писал о Боге». – «Ну, не знаю; быть может, его зря отлучили. Священники ведь тоже люди, могли ошибиться. Но в большинстве случаев Церковь всё делает правильно», – заявила Маришка.

Я недоуменно покачал головой: «Ни фига себе – всё правильно! А вот, к примеру, причисление Николая Второго к лику святых – это как? Николай Второй, прозванный в народе кровавым, канонизирован. Как ты думаешь, почему в 1918 году его с семьей расстреляли, не пожалели? Потому что он не жалел никого». Моя собеседница возмущенно вскинула тонкие черные брови: «Великий русский царь умер мученической смертью от рук палачей!». «Ну да, если считать, что великими становятся либо измучив и уничтожив массу людей, либо приняв мученическую смерть от массы людей. По отношению к семье и своему царскому окружению он был, конечно, хороший человек: добрый, умный, чуткий, порядочный, начитанный, культурный, работящий. А в отношении России объективно проявил себя как бездельник, профан, дурак, мракобес, авантюрист, предатель и трус. Причисление его к лику святых – глупость невероятная», – возразил я. Маришка сердито сдвинула брови: «Да как у тебя язык повернулся такие гадости говорить!». Я попытался разъяснить: «Это не гадости, а факты. Кто втянул Россию в бесславную войну с японцами? Кто руками Плеве расстрелял мирную демонстрацию рабочих 9 января? Кто потворствовал черносотенным погромам? А Ленский расстрел рабочих? А нищета и бесправие крестьянства? Кто душил все свободы? Кто толкнул страну в катастрофу Первой мировой войны? Ты думаешь, осмелилась бы горстка большевиков расстрелять всенародно любимого царя? Да никогда! Но народ царя ненавидел, большинство рабочих и крестьян, свыше 90 % населения. Убийство царя и его семьи без суда и следствия это, конечно, ужас и преступление. Но нельзя забывать, что шла гражданская война». Маришка долго молчала. Потом молвила тихо: «Да, возможно, если бы у России был другой царь, который бы заботился о народе, не угнетал его и не карал, то всё сложилось бы по-другому. Хороший царь должен быть громоотводом, а не громовержцем».

Как-то раз Маришка заявила: «Вера творит чудеса». «Чудо удивляет обыкновенного человека, устрашает слабого и забавляет великого», – выдал я. «Ты, Кеша, конечно, относишь себя к великим», – ехидно заметила она. «Один ноль в твою пользу», – признал я, а затем спросил: «Ты не читала книгу Косидовского?». – «Нет. О чем это?». «О чудесах. Он провел научный анализ чудесных явлений, описанных в Библии, и пришел к заключению, что большинство из них имели место быть». «Вот видишь!», – радостно воскликнула моя собеседница. «Да, но только все чудеса получили рациональное объяснение. К примеру, манна небесная это сорванные ветром съедобные семена растений. Хождение Христа по воде – результат резкого обмеления Красного моря. Воспламенение куста – это из-за концентрации солнечных лучей на сухостое в сильную жару». «Я такого от батюшек не слышала», – призналась Маришка. Я усмехнулся: «Некоторые священники, как жирные навозные жуки, ползают по текстам священных книг, докучливым зловонием своим отпугивают ищущих и пытаются приватизировать божественные мысли в личную собственность».

Маришка погрустнела, а потом спросила: «А с тобой в жизни разве никогда не происходило необъяснимых чудес?». Я кивнул: «Да, однажды было. Взошел я как-то летним вечером на пригорок близ реки. Оглянулся вокруг: небо синее, травка зеленая, березки белые, птички летают. Красота! Вздохнул я глубоко, взмахнул руками и подумал вдруг, что сейчас полечу, как птица! С верой подумал, с надеждой. Оттолкнулся от пригорка. И – полетел!». Маришка изумилась: «Правда?!». Я хитро улыбнулся: «Полетел. Не сомневайся. Только придется уточнить: полетел не вверх, а вверх тормашками». Маришка захихикала. А потом, о чем-то задумавшись и перебирая пуговицы на кофточке, мечтательно произнесла: «Почему мы не летаем как птицы?» «Потому, что мы не дятлы» – резонно ответил я.