Николай Векшин - Эликсир жизни

Наталия была в разводе, причем, неоднократно, а потому сильно эмансипировалась. Когда при переписке она начала упражняться на мне в остроумии, то шуточки стали к ней бумерангом возвращаться. И такое обоюдоострое общение ей понравилось. К примеру, обсуждая свои неудачные браки, она высказалась в том духе, что мужчины до свадьбы прикидываются орлами, а после оказываются ослами. Я, со своей стороны, отметил, что женщины до свадьбы как голубки, а после – как кошачьи зубки. Она написала: «Мужчины – пираты: увидев красотку, идут на абордаж». «Женщины – дрессировщицы: приручают и укрощают пиратов, делая из них домашних хомячков», – заметил я. «Из всех домашних животных самое дикое это муж. У обыкновенного мужчины ума столько же, сколько у самодовольного индюка, а у выдающегося – сколько у двух», – провоцировала она меня; и получила в ответ: «Женское мышление необыкновенно: оно одновременно и примитивное, и замысловатое, как правила дорожного движения». «Все мужчины воображают о себе, что обладают чувством юмора, потому что умеют поржать друг над другом; но только у одного из ста хватает ума посмеяться над собой», – написала она. «Изменить мужчине может кто угодно – жена, подруга, любовница, но не чувство юмора. Кстати, чувство юмора в любви теряется, а в браке восстанавливается», – отметил я.

Поскольку переписка сильно затянулась, причем, не по моей вине, я ехидно предложил издать ее под названием: «Пособие для знакомств: как пустить мужика под откос». Наталия спросила: «А гонорарчик как делить будем?». Я великодушно предложил: «Гонорар – пополам; славу мне, детей Вам». Она заметила: «Очень уж этот дележ вышел по-мужски». «Ну, не по-женски же: мне, мне, мне», – не удержался я от иронии.

На фотку с тропы апалачей, где я победоносно сижу на скале, Наталия отреагировала весело: «Кинг-Конг на свободе». На что я радостно парировал: «Девочка мечтает о принце, девушка о Геракле, женщина о Кинг-Конге». Она прислала свою фотку: аппетитная пампушечка в легком летнем платье с рюшечками и широкополой шляпе. Чем шляпка шире и нарядней, тем женщина красивей и приятней. Вообще женщины наряжаются в надежде, что жизнь изменится. На фотке Наталия стояла среди цветов, во весь рост. Существенно ниже шляпки отчетливо проступали роскошные параметры. Перед ними я был готов упасть на колени. Кстати, знаете, кто никогда в жизни не падал на колени? Колобок.

На фотку я отреагировал так: «Такой формой овладел бы только Рубенс». Когда женщина хихикает над мужчиной, он смеется вместе с ней; но если мужчина посмеялся над женщиной… лучше бы он этого не делал! Наталия написала: «От шутки до пошлости один шаг; но от пошлости до шутки пути уже нет. Юмор – смешное без пошлого. Вы случайно не циник?». Я ответил: «Циник – единственный, кто вас никогда не обманет».

За месяц до нашего виртуального знакомства она затеяла ремонт квартиры и поэтому долго не имела свободного времени для свидания. Известно, что когда у мужчины возникают проблемы на личном фронте, он ищет женщину; когда у женщины возникают проблемы на личном фронте, она начинает ремонт. Наконец мы договорились и встретились в обеденное время около телецентра.

Увидев, как она с грацией плывущего крейсера-миноносца энергично пересекает пространство до проходной телецентра, я подумал с восторгом: «Ух ты! Вот это женщина!». Она вышла из проходной с видом гордым и независимым. Я широко улыбнулся: «Привет, Наталия, божественная талия!». Она тут же перестала казаться суперзвездой и рассмеялась: «Привет, Викентий! Не смотри на женщин глазами оценщика». Мы двинулись по тротуару к парку. Наталия решительно взяла меня под руку. Я придвинулся к ней поближе. Женщина хватается за мужчину, как утопающая за спасательный круг; мужчина тянется к женщине как дитя к игрушке.

Она весело спросила: «Ну что, похожа я на свою прошлогоднюю фотку?». «На фотке ты была как роза», – выдал я комплимент. «А сейчас?», – с оттенком обиды в голосе задала она вопрос. Сколько женщину ни хвали, ей всё равно мало. Перестать говорить красавице комплименты это всё равно как подписать себе смертный приговор. «А сейчас ты как букет роз!», – нашелся я. Наталия расцвела и заметила: «Донжуаны вроде тебя пользуются у женщин успехом». «И правильно делают, что пользуются», – тоном ловеласа изрек я, а про себя подумал, что если воздержание сделало меня донжуаном, значит, не зря старался. Воздержание удерживает от порока, но удесятеряет тягу к нему. Ох уж мне это морализование по поводу «безобразия порока»! Так и веет тут суховей бессильной зависти.

Мы пришли в парк и сели за столик около торговой палатки. «Что будем пить?», – спросил я. «Оранж с водкой», – заказала Наталия. Я взял пару жестяных банок этого апельсиново-спиртового напитка, пахнущего пьяным парикмахером, а для себя бутылку крепкого пива. Был прозрачный солнечный день. Кругом гуляли отдыхающие. Играла шумная бравурная музыка. Наталия одним махом выпила первую банку и возмущенно сказала: «Как люди могут слушать такую оглушительную кака фонию?!». «Да, много барабанов это еще не оркестр», – философски согласился я. «Эти резкие звуки ужасны как вой пилорамы», – посетовала Наталия. «Дисгармония – высший пилотаж гармонии», – пошутил я. «У большинства людей не развит музыкальный слух. Глухой под любую музыку пляшет», – усмехнулась она и лихо опорожнила вторую жестянку. Посасывая холодное пиво из горлышка, я кивнул: «Музыка это не более чем ритмическое сотрясение воздуха, вызывающее синхронное содрогание души и тела». «А тебе, Викентий, какая музыка больше всего не нравится?», – спросила она ожидающе. «Траурный марш Мендельсона», – мрачновато выдал я. «Ха-ха-ха!», – брызнула она во все стороны смехом и напитком.

«Возьми мне еще пару банок», – попросила Наталия. Мы повторили: она – еще две жестянки, я – еще бутылку. «У меня скоро концерт. Могу пригласить», – сказала она. «Спасибо, – поблагодарил я, – Сяду в первый ряд». Она улыбнулась: «В первые ряды садятся те, которые хотят аплодировать». – «А в последние – которые собираются свистеть?», – спросил я и добавил: «Посадите поклонника в первый ряд, и он перелезет на сцену». «Да уж, от поклонников отбоя нет, только и толку от большинства тоже нет», – посетовала она. «А тебя популярность радует или угнетает?», – спросил я. «Меня радует не популярность, а зависящий от нее гонорар», – усмехнулась Наталия. «Популярность – блестящий плащ яркой посредственности. О, великая чаша популярности! Многие захлебнулись тобой», – выдал я ехидный парафраз. Моя собеседница ничуть не обиделась: «Популярность бывает разная. Не похвалы надо жаждать, а успехов, достойных похвалы. В наши дни все посходили с ума и ринулись за славой, забывая, что проходят дни и уходит слава. Истинная же слава приходит к тому, кто не ждет аплодисментов. Всякий ждет похвалу, хотя достоин лишь снисхождения». «Я тебе сейчас мысленно аплодирую», – искренне признался я. «Жду оваций!», – засмеялась Наталия.