Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

– Еще раз поедут, не волнуйтесь, – сказал все тот же общительный дяденька.

Я таки мельком взглянула на него. Увы. Если он и путешествует один, даже если он и живет один… Есть такие мужчины, у которых нет шансов. (Подумала в тот момент одна очень популярная у мужчин молодая дива, света белого не видящая, бегая по подъездам с карточками…)

– Хорошо, – кивнула я, почувствовав непонятную симпатию к этому дядечке. Возможно, это была просто солидарность одиночества. Я уже поняла, что он нелюбимый, некрасивый, одинокий и всегда таким был.

– Пап! Я один взял! Осталось три! – радостно крикнул мальчик возраста моей Ийки, стоящий с другой стороны довольно быстро двигающейся ленты.

– Гляди в оба! – ответил ему мой сосед.

Я отвернулась, сетуя на себя за поспешные выводы и думая о том, что даже самому некрасивому мужчине на Земле живется легче, чем всем одиноким симпатичным женщинам вместе взятым. При этом я старалась быть внимательной и не пропустить свой чемодан.

Теперь чемоданы и сумки ехали очень плотным потоком, и я пару раз не была уверена – не пропустила ли я свой. Надо было хоть цветную резиночку прикрепить, что ли, чтобы отличить его…

Мне показалось, что где-то впереди мелькнула Ирка, причем уже с чемоданом. Я стала всматриваться. Да, точно. Она шла довольно быстро, по направлению к выходу, потом оглянулась, свернула куда-то вбок, сделала несколько шагов и остановилась. Я разглядела, что она стоит у окошка «Car-Rental desks» – «Машины напрокат». Рядом с ней было еще два или три туриста. Продолжая оглядываться на ленту с вещами, я решила подойти к Ирке. Уже по дороге у меня мелькнула мысль – надо было просто послать сообщение: «Я жду чемодан у ленты». Она же наверняка меня тоже потеряла! Я быстро достала телефон из сумки. Ирка-то сразу включила телефон, а я стояла, ворон ловила. Пока буду включать телефон, пока он настроится на местного оператора… И как звонить отсюда Ирке? Прямо так и звонить?

Я открыла рот, чтобы позвать Ирку, и в это время полная женщина в яркой розовой майке, спускающейся почти до колен, заорала рядом что-то по-английски. Я, конечно, не синхронный переводчик, поэтому могла ошибиться, тем более что уже много лет не говорила по-английски. Но мне почему-то показалось, что женщина крикнула следующее: «Толстый Питер, свинья такая, подожди меня с детьми!» Наверно, она живет где-то в деревне и привыкла разговаривать ором – из двора во двор или перекрикивая трактор, работающий в поле.

Я быстро пошла к Ирке. Она сосредоточенно читала правила аренды автомобилей, водя пальцем по цветной таблице с марками машин и ценой. Увидев, кто стоит рядом с ней, я чуть приостановилась. И не напрасно. Тот симпатичный парень, поглядывавший на меня в самолете, сейчас держал Иркин клетчатый чемоданчик и, чуть склонившись к ней, спрашивал:

– Что за старая лоханка рядом с тобой сидела? В первом классе, туда же… И все, главное, таращилась на меня, таращилась…

Я почувствовала, как у меня вдруг неприятно забилось сердце. Но ведь он не про меня говорит? А про кого же еще? Ничего себе, оказывается, меня еще можно пронять такими словами! После всего, что случилось в последние месяцы, меня волнует, выгляжу ли я старой лоханкой или новой…

До меня не сразу дошел смысл Иркиных слов, которая прервала своего собеседника, по-свойски положив ему руку на грудь.

– Ты что? Это и есть моя подруга! Подожди, Лёш… Слушай, давай пойдем, а? Возьмем такси и дунем побыстрее… А машину потом, хорошо? Не надо, чтобы Сашка меня увидела сейчас… Что тебе далась эта машина?

Я инстинктивно сделала несколько шагов в сторону, чтобы не получилось, будто я подслушиваю. Ирка меня не видела, и ее приятель, кажется, тоже. Я быстро-быстро отошла назад и только тогда взглянула в большое, чуть притененное зеркало, в котором отражались все туристы, толпившиеся в ожидании багажа. Я не сразу нашла себя среди ярких летних одежд, откуда-то взявшихся пестрых шляп, бандан… Я точно помню, что в Москве в аэропорту никого в пляжных шляпах не видела.

Так где же я? Вон, невысокая, грустная тетечка в серых брючках непонятной длины и внесезонной бежевой кофточке – и есть я. Аккуратно стянутые в невысокий хвост волосы, бледное лицо, худенькие ручки без браслетов и ярких летних часов. Ну и ладно. Только почему «лоханка»-то? Невыразительная, но вполне приличная особа, в кои-то веки выбравшаяся отдыхать. Ну нет у меня оранжевой кепки и модного рюкзака. Пойду сейчас и куплю. И сразу преображусь, что ли?

Так, ладно. Если я и преображусь, то из Саши в бежевой кофточке стану Сашей в розовой. Это максимум преображения, на которое я способна. Не думаю, что от этого что-то изменится в моей жизни. Это все ерунда… А вот что с Иркой-то?

То, что я увидела и, главное, услышала, пока никак не укладывалось в моей голове. Почему этот парень говорит с ней как со своей хорошей знакомой? Они успели познакомиться? Когда? Когда я спала в самолете, что ли? Наверно. Узнаю свою подружку!

Я чуть высунулась из-за зеленого дерева в кадке, за которым стояла. И не увидела Ирку. Ладно, пусть договорит с новым знакомым… Лёшей… И назвала она его, будто старого приятеля… И приобняла… Что-то тут не так…

Тут я увидела свой чемодан, одиноко едущий на транспортной ленте в сильно поредевшей компании других сумок и вещей, и поспешила к нему. Я едва-едва успела ухватить его и с трудом снять.

Пройдя через зал прилета, я вышла на улицу. Ирки видно не было. Я решила подождать – вдруг она заглянула в какой-то киоск в зале или разговаривает с тем парнем, дает ему свой телефон… Прошло минут десять, и я стала волноваться. Я видела, как уезжают туристы на больших и маленьких автобусах. Кого-то встречают на автомобилях. Ко мне пару раз подходили гиды с табличками и интересовались, в какую гостиницу я еду. Если бы я знала…

Когда почти все пассажиры нашего рейса разъехались, я снова достала свой телефон. Шляпа я! Ведь, наверно, Ирка мне обзвонилась! Надо было тогда сразу включить телефон! Быстро включив телефон, я увидела, что местный оператор установился автоматически, и набрала Иркин номер.

Ее телефон не работал. Странно, ведь я слышала, как она разговаривала по нему с Филимоном… Но сейчас на очень быстром английском меня просили перезвонить позже. Я порадовалась: уже второй раз понимаю, что именно говорят по-английски. Значит, и сообщение посылать бесполезно… Я решила еще подождать. Странно, но у меня не было ощущения, что с подружкой произошло что-то плохое. Даже не знаю почему. Хотя я знаю, что моим ощущениям не всегда можно верить…

Я терпеливо подождала минут пятнадцать. Вернулась в зал прилета. Поставила свой чемодан в сторонку и походила, читая надписи, объяснения, предупреждения на английском языке. Увидев киоск с водой и соками, моментально поняла, как же я хочу пить, причем очень давно. Просто мой организм устроен так, что о своих насущных нуждах он мне сообщает в самую последнюю очередь – когда все остальное уже сделано, выяснено, принесено домой, помыто… И только тогда я понимаю – смертельно хочу есть или спать.