Светлана Смолина - Медвежьи сны

– Девочка моя! – прошептала она и опасливо потрогала приборную панель, сжала рычаг переключения передач, благоговейно опустила руки на руль. – Прости меня, малышка!

– Хорошая тачка, – сказал хозяйский сын, втиснувшись на пассажирское сиденье. – Я доволен.

Маруся защелкнула ремень и рванула с места так, что Сергея Дмитриевича вдавило в кресло. Мурселаго шаровой молнией неслась по улицам города, не останавливаясь на красный свет, обгоняя на узких дорожках, на скорости вписываясь в повороты, проскакивая между нарушающими правила пешеходами и короткими зигзагами объезжая неровности на дороге. Пассажир пыхтел и упирался ногами в пол, прохожие оборачивались, а машины жались к обочине. Она сделала пару кругов по площади перед зданием городской администрации, до полусмерти напугав сонного гаишника, дежурившего возле стоянки, и встала как вкопанная.

– Я слушаю! – Маруся с еле скрываемой усмешкой повернулась к потному Сергею Дмитриевичу. – О чем вы хотели поговорить?

– Вечно мой папаша связывается с ненормальными, – прохрипел тот и полез в карман за носовым платком. – Я хочу знать, сколько ты еще пробудешь в городе.

– А тебе какое дело? – прищурилась она, поглаживая руль. – Я не у тебя на кухне, я тут живу.

– Твое присутствие было терпимо, пока он развлекался с тобой. Теперь любовь закончилась, и тебе пора ехать.

– Куда ехать?

– А вот на это мне глубоко плевать. Я хочу, чтобы ты убралась из города. Я готов купить твою квартиру дорого, добавить денег и создать тебе все условия для переезда в другую область, как можно дальше отсюда.

– Переезда в другую область? – Маруся не верила собственным ушам. – А зачем мне переезжать?

– Ты много крови попортила моим людям, и надеяться, что город примет тебя…

– Твоим людям? Ты сказал «моим»? Помнится, год назад другой человек называл этот город своим.

– Папаша тешит себя мыслью, что производство делает его хозяином, – презрительно скривился неблагодарный отпрыск.

– Но у него здесь не только производство, – горячо возразила Маруся, защищая интересы человека, который отказался защищать ее. – Магазины, бензоколонки, общепит. Я ведь не ошибаюсь, правда? И его благотворительная деятельность…

– Давай-ка обойдемся без красивых слов. Ты не его адвокат и даже не пресс-секретарь. Ты всего лишь баба, с которой он наигрался. Тут таких полгорода, и почти все моложе и красивее тебя. Хотя надо отдать тебе должное, ты продержалась дольше многих. А теперь вспомни, наконец, про свою гордость и уезжай.

– Иначе?

– Иначе ты все равно уедешь, но без денег, без помощи, без моего дружеского участия.

– А чем я мешаю лично тебе?

– Ты мешаешь одной уважаемой особе, которая обратилась ко мне за помощью.

– Нет, – протянула Маруся и покачала головой. – У тебя в этом деле свой интерес, и я хочу понять. Люська мечтает получить его деньги. А что получишь ты?

– У меня есть все! – вороватые глазки забегали по приборной панели. – Я здесь хозяин.

– Ты хочешь власти? Ты собираешься каким-то образом получить власть над городом и его людьми. Вы, как стая стервятников, хотите поделить его царство. Но как мое присутствие мешает тебе?

– Власть? Он гордится тем, что город принадлежит ему, и мы всегда поддерживали в нем эту утопическую идею. На самом деле он почти никогда здесь не жил. Он приезжал сюда, как барин в Яр, с девками отдохнуть, отоспаться, зверье пострелять. А год назад ты свалилась как снег на голову, и все изменилось. Он стал задерживаться, стал интересоваться городом, не формально, чтобы денег дать и услышать благодарные выкрики толпы, а как хозяин. Он начал лезть в дела администрации и в бюджет, шантажировать меня пожертвованиями. Пока он был с Люськой, его волновали другие проблемы. Он имел ее и возил по курортам. Она не любительница сидеть в нашей деревне, и он тоже не задерживался тут. Но стоило появиться тебе, и он стал прямо-таки домоседом. Но это не его город, а мой. И мне не нужен ни свадебный, ни настоящий генерал.

– И все равно я не могу понять, при чем тут я, – настаивала Маруся, начиная догадываться.

– Как только ты уедешь, Люська найдет способ забраться в его постель. А уж, оказавшись под ним, она знает, как заставить его вспомнить о политических амбициях, например. Или о развлечениях на Ибице и на Ривьере.

– То есть я мешаю Люське увезти его подальше от города, чтобы развязать тебе руки?

– Ты умная бабенка, я всегда подозревал. И ты не будешь артачиться, потому что это не в твоих интересах.

– Ты понятия не имеешь о моих интересах.

– Однако же папашу ты упустила. А свято место пусто не бывает. Так что, пакуй свои вещички, пока он не вернулся, забирай своего кобеля и присмотрись к карте России. Могу обеспечить тебе неплохой домик где-нибудь под Сочи. А то вдруг решишь посмотреть на Приморье? У меня там приятель не последний человек.

– Да пошел ты! – в негодовании огрызнулась Маруся и в последний раз окинула нежным взглядом свою машину. – Таких, как ты, в колыбели надо душить, гаденыш! Мелкий прыщ, воюющий с женщинами и подсиживающий собственного отца.

– Ты язык попридержи, стерва! И не таких обламывали!

Маруся усмехнулась и вышла из машины посреди площади. Из пассажирской двери вывалился потный и злой глава местной администрации.

– У тебя есть три дня на раздумья.

– А потом что?

– Увидишь.

Она прошла мимо изумленного гаишника и вскинула руку перед проезжающим такси.

– Я тебя предупредил! – напомнил местный царек.

Маруся мысленно добавила к его имени несколько ярких эпитетов и сравнений и, садясь в машину, не удостоила хозяйского сынка даже взглядом.

Срок в три дня оказался не пустой угрозой, как беспечно полагала Маруся. Филька вбежал в подъезд первым и вдруг насторожился и пошел к лестнице, оставив хозяйку в лифтовом холле.

– Эй, малыш, ты куда? – удивленно позвала она, и в ту же секунду Филька взвизгнул, а из-за угла послышались торопливые шаги. – Филя, Филечка!

Трое молодых мужчин окружили ее так быстро, что она даже пискнуть не успела.

– Прокатимся? – предложил один и подтолкнул Марусю к открывшимся дверям лифта.

Она не спрашивала, что им надо, не кричала и не пыталась биться, молча доехала до последнего этажа и, подталкиваемая в спину, поднялась на два пролета лестницы под крышу.

– Что вы сделали с моей собакой? – спросила она, когда идти уже было некуда.

– Посидит пока в каморке со швабрами. А ты побеспокойся лучше о себе.

– Я и беспокоюсь, – вздохнула она и прислонилась к стене. – Что вам надо?

– Догадайся! – хохотнул один и подошел вплотную, так что ей пришлось отвернуться, чтобы не задохнуться от запаха пива и чеснока. – Ничего деваха, аппетитная.