Алексей Смирнов - Обиженный полтергейст (сборник)

– Прошу садиться, – пригласил меня он, указывая на стул. Каким-то образом он угадал мое постоянное место, которое я неизменно занимал во время многочисленных летучек и планерок. Правда, благодарности он не дождался, поскольку мои коготочки если уж вылезли, так вылезли.

Аудитор сцепил на животе пальцы, откинулся.

– Я сразу расставлю точки над «i», – обрадовал он меня. – Аудитор – это я так, пользуясь случаем, заодно. Раз уж пришел, не грех и нос, куда не нужно, сунуть. Истинная цель моего визита иная, я приехал взглянуть на прототип. Я имею в виду уважаемого Дмитрия Никитича. Моя фамилия – Райце-Рох. Я профессор.

– Очень рад, – ответил я и машинально назвался.

– Вижу, что она вам ни о чем не говорит, – продолжил аудитор. – Да, жизнь моя сложилась так, что я часто остаюсь за кадром. А руку тем не менее приложил ко многому – с тех пор, как сделался своеобразным вечным скитальцем. Когда-то давным-давно я ставил эксперимент, надеясь докопаться до корней солипсизма – и угодил в ловушку. Превратился в плод больного воображения… С тех пор объявляюсь то тут, то там – ну, вам это вряд ли интересно. Тому, однако, лунатику, оказалось не под силу истребить во мне любовь к науке. И вот, объявившись в ваших краях, я занялся генетикой, результатом чего явилось великое открытие. Ничего удивительного в этом нет, я всегда делаю великие открытия. Мне повезло обнаружить глубоко запрятанный ген, доставшийся человеку, скорее всего, от рептилий. Этот ген программирует линьку.

Райце-Рох торжествующе замолчал в ожидании похвалы. Я человек понятливый, схватываю на лету. Мне дважды объяснять не нужно.

– Вы утверждаете, что все эти люди полиняли? – спросил я осторожно.

– Как один! – радостно воскликнул профессор. – Выделив ген, я, как вы догадываетесь, немедленно приступил к поискам активатора. Мне очень хотелось проверить, что получится, если этот ген активизировать. Естественно, я быстро добился успеха, нанял вертолет и распылил аэрозоль над городом. Теперь мы видим, к чему это привело.

Я смотрел ему в глаза и прислушивался к быстрым, тяжелым шагам, то и дело звучавшим в коридоре.

– Вы намекаете, что мне предстоит…– я навалился на стол, – мне предстоит… сбросить шкуру, будто я какая-то змеюжина, и обернуться кем-то из… тех? Тогда я сам, собственноручно…

Райце-Рох улыбнулся краешком рта:

– Утешьтесь, всегда бывают исключения из правил. И я – такое же исключение, как и вы. Не сомневаюсь, что будут и другие, помимо нас с вами. Мы, понятно, останемся в меньшинстве, и я пока не знаю, хорошо это или плохо. Со временем я обязательно выясню, почему так получилось и к чему приведет.

Я задумался. Мне не нравились его слова, хотя я испытывал огромное облегчение при мысли о жуткой участи, которой я чудом избежал.

– Да, придется выпустить когти вперед, – сказал я больше самому себе, чем этому выскочке.

– Вы смекалисты, – похвалил меня профессор. – Только что вы кратко обозначили одну из моих гипотез. Общество подошло к опасной черте – опасной настолько, что механизмы саморегуляции были просто обязаны включиться. Вы думаете, что кто-то конкретный, единственный и неповторимый влияет на ход вещей? Я – в той же мере пешка, что и вы с вашим институтом. Вам стали угрожать, вы ответили созданием убийственных систем. Настолько грозных, что другой системе ничего не оставалось, кроме как дать достойный ответ на ваши методы защиты. Тут подворачиваюсь я, с моим открытием… при поверхностном анализе – совершенно случайно. К чему теперь ваши лифты? ваши роботы, замки, «ежи»? Маргиналы и выродки усиленно линяют, преобразуясь в мирных граждан. Природа всегда находит адекватное решение, это известно еще со времен Мальтуса. Народы плодятся, страшась в то же время сцепиться всерьез? Тогда – землетрясения, или мор, или что-то еще, способное уничтожить излишки… Это вам в качестве заезженного примера.

Я покачал головой.

– Смущает отбор как таковой. Точнее, выбор… Почему – эти двое?

Райце-Рох недовольно поморщился.

– Я и сам не вполне понимаю. Вероятно, оптимальный набор качеств, необходимых для успешного выживания. С другой стороны, неизбежные браки, которые будут заключены, наводят на мрачные мысли. Когда появились первые экземпляры, я испросил себе доступ в базу данных, которой располагает одна из секретных служб и очень быстро нашел прототипы. Я навестил поликлинику, затем наведался к вам. Побеседовал… Походя свернул все это безобразие, – Райце-Рох описал рукой полукруг, намекая на институт с его грандиозными планами. Внезапно он засмеялся: – Надо же! Вашему боссу очень понравилась идея выступить родоначальником нового человечества. Если не родоначальником, то, во всяком случае, эталоном…

– В общем, Адам, – подытожил я подавленно.

– В некотором роде – да, – профессор снова захохотал.

Я встал из-за стола, подошел к окну, распахнул, выглянул. В коридоре топали и пыхтели, и те же звуки неслись с улицы, частично разбавленные автомобильными гудками, шумом ветра и звоном трамваев.

– У меня тревожные предчувствия, – молвил я, не оборачиваясь.

– Гоните их прочь, – откликнулся профессор. – Никто вас не уволит. А если захотите уйти сами, я помогу вам с местом. Вы нестандартно мыслите, у вас большое будущее.

– Вы так считаете? Между прочим. я имел в виду нечто иное. Правда, это тоже напрямую касается будущего.

Райце-Рох вздохнул, поднялся, подошел ко мне и остановился рядом. С минуту мы следили за уличным движением, потом он негромко проговорил:

– Да, вы правы. Существует и вторая гипотеза. Мы ведь не знаем, о какой системе идет речь. Вам не вспоминаются динозавры? Так вот одномоментно, невесть с чего… Они, возможно, начали линять…

– Верно, об этом я и подумал. Тогда почему бы нам не выждать? Я предлагаю заморозить наши проекты на неопределенный срок. Но – ни в коем случае не уничтожать под корень.

Райце-Рох долго не отвечал. Загипнотизированный городским пейзажем, он не скоро очнулся. Придя же в чувство, похлопал меня по плечу и вызвал по селектору Нагнибеду.

– Вашему сотруднику, Дмитрий Никитич, есть смысл задержаться. Да-да, он может принести большую пользу. Весьма перспективен. Отправьте его в продолжительный отпуск. Простите? Ясное дело – оплачиваемый, какие могут быть разночтения! И за такси! Скажите в вашей бухгалтерии, пускай там начислят. Не забудьте, ради Бога! Я обещал, а я не бросаю слов на ветер. Все, что угодно, только не слова.

Все семейства – и счастливые, и несчастливые – иногда посещает простая, нехитрая печаль. Вот, в одной семье пропало колечко, не Бог весть, какое ценное, но все же память.