Алексей Смирнов - Обиженный полтергейст (сборник)
- Название:Обиженный полтергейст (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4474-0409-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Смирнов - Обиженный полтергейст (сборник) краткое содержание
В сборник вошли рассказы разных лет – фантастические, сюрреалистические, юмористические и прочие. Часть из них была опубликована в антологиях и журналах «Компьютерра», «Полдень, XXI век».
Обиженный полтергейст (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Казалось, что жгли на потеху, как некогда поджигали пингвинов их первые открыватели. Периодически шел редкий дождь из жаб, которые мгновенно замерзали хоть и в шекспировских объятиях, зато в арабских сексуальных позах.
Отец нагнулся, достал из сумки черпак и термос, украшенный китайскими поднебесными павлинами. Павлины сидели молча и равнодушно рассматривали друг друга. Он принялся, орудуя черпаком и черенком попеременно, набивать термос неподатливой манной.
– Мамуля голодная, – приговаривал он, сдувая с черенка крупицы манны. – И на саночках не свезешь хоронить – кремируется… Где мамуля, где саночки – шут его разберет…
В окнах маячили редкие перепуганные лица, но отцу было все равно.
Он старался не смотреть на обугленных птиц, собак и кошек, еще дотлевавших на детской площадке. С помойки тянуло смрадом.
– Богом тебя заклинаю – ешь! – взмолился отец. – Смотри – я же ем.
Он пригубил из черпака.
– Прямо с земли? – спросил его сын, чуть успокоенный.
– Да, прямо с земли.
Подросток, не отрываясь, взирал на догорающие автомобили и железные качели, раскаленные добела. Деревянные сиденья превратились в уголья. На месте игрушечных пластмассовых ведер, накануне забытых по странной коллективной забывчивости, образовались разноцветные пятна, издававшие резкий химический запах.
Небо было чистое и солнечное. Высоко-высоко петляла хвостатая искорка-звездочка – реактивный самолет.
Свирепствовала сирена, гудела сотня гудков.
– Ешь, – рассвирепел отец, отказываясь от домашнего, наполовину бранного, наполовину шутливого «жри», и сын сообразил, что еще немного – и тот толкнет его лицом в искрящийся снег, отражающий жадное зимнее солнце.
Он принял черпак и начал есть.
– Сладко, – заметил он мрачно и недоверчиво. У него был переходный возраст, и он всегда ходил мрачный, покрытый прыщами. И постоянно перечил, имея особое мнение по каждому поводу.
– Нормально, – не удержался он от похвалы. – Но соли маловато. На манную кашу похоже.
Отец завинчивал термос. Он подбросил его в руке, испытывая на вес.
– Обувь береги, когда тронемся. Она горит, не напасешься, – предупредил он сына, скашивая глаза на собственные, слегка оплавленные ботинки.
…Через четыре же ночи случилась пурга, предрассветная.
© февраль 2005Дырявый товарищ
Зодиакальные Раки питают слабость к старым вещам.
Когда мне было шесть лет, я еще не успел осознать себя зодиакальным Раком, и новые вещи мне тоже нравились. Не всякие, конечно. Однажды мне подарили новое одеяло, на которое мне, желавшему чего-то другого нового, было глубоко наплевать, и бабушка сильно обиделась, что не сделало чести ее рассудку. Совсем иначе вышло, когда отцу купили новый письменный Стол, который, по сумме трех измерений, будет писаться с заглавной буквы, а мне отдали его прежний, для него старый, но для меня – новый. Потому что раньше у меня вообще не было никакого стола. Его перенесли в гостиную, совершенно пустой, с покрытием из кожного заменителя, без стекла, и мама положила на него какую-то толстую книгу – по-моему, словарь или том Марка Твена. Я молча подошел и переложил сей предмет на другой стол, обеденный. Как будто походя, случайным движением, «прихватил», освобождая поверхность. Будь я животным, оставил бы метку и застолбил место.
– Ну, парень, нельзя же быть таким жадным, – сказал отец, и я не помню, что сделал – вернул ли фолиант на место или оставил перемещенным.
Я не припомню и того, чем заполнял этот стол – ни вещей, ни идей.
Зато по достоинству оценил Пространство под столом, квадратную пещеру с перекладиной. Та перекладина располагалась так, что на ней не повеситься, она предназначалась для коротеньких ног, и это мое нынешнее лезет в минувшее со своим прикладным пониманием перекладин и балок. Я забирался под стол прятаться. О чем я там думал, неизвестно. Мне было мало открытой пещеры; я выпросил тряпку и кнопками пришпилил ее к полированной кромке – завесил первобытное пространство, как шкурой. Конечно, то был аналог потайных уголков моего подсознания, но там находились настолько сложные вещи, что я просто не мог их воспроизвести под столом, и тайное оставалось непроявленным и нематериализованным. Там не было ни единой игрушки.
Порывшись в темном углу души, я не задерживался и быстро вылезал. Бывало, я умилял этим кого-то; бывало, что нет. Играет себе ребенок – и слава богу.
Передняя кромка по сей день осталась дырявой; их там десятки, сотни кнопочных дырок.
С годами стол заполнился и переполнился, готовый лопнуть от несварения желудка.
Меня постоянно терзали да мучили: прибери – да сейчас, я уже разбежался, уже прибираю. В древнем дядюшкином радиоприемнике, что маялся в углу стола под кипой конспектов, среди радиоламп хранился моточек бинта, пропитанного маковым соком.
Стерилизатор в тряпице, упрятанный в дутую папку с бумагами.
В каждом ящике, за книгами, тетрадями и, стыдно выговорить, рукописями – порожняя посуда из-под зелена вина.
Однажды ее нашли всю сразу и демонстративно выставили на обеденный стол, чтобы я устыдился, но я устыдился гораздо меньше, чем в день, когда перекладывал туда мамину книгу.
Стол был забит моим Я, но под столом, как и в детстве, царила полная пустота. Мутные памятные миры не расставались с секретами.
Я обращался со столом, как со всякой заурядной вещью. Случалось ему наподдать, случалось расколотить настольное стекло, залить, засыпать пеплом, оцарапать.
Дырявая кромка, словно источенная жучком, таращилась на меня безропотно, не побуждая к пряткам. Перекладина постоянно мешала, и я машинально пинал ее, когда принуждался сидеть за столом и писать скучные ереси.
Женившись, я переехал, а стол остался.
В начале девяностых, когда меня соблазнили постом заведующего при целом табуне вспомогательных лошадок, да еще в частном, да в придачу курортном отделении, я мигом вообразил себя в отдельном кабинете с телефоном. Как я начальствую там за столом. Однако у жулика, который создавал эти райские кущи ради мелкой наживы, подходящего стола не нашлось, и он сам разводил передо мною руками, негодуя:
– Как! У Заведующего должен быть стол!…
Было ясно, что стол для Заведующего не возьмешь из столовой, не уведешь из палаты: принципиально возможно, но несолидно. Стол должен был отличаться.
Недолго думая, я предложил друга детства. У Драгунского есть рассказ с таким же названием: «Друг детства», где главному герою предложили воспользоваться старым медведем, как боксерской грушей. И тот не воспользовался, что-то его удержало. Меня же ничто не держало; для шефа-мошенника сгонять из Курорта в Питер было дело плевым, и мы, как воры, поднялись на пятый этаж моего старого дома, к родителям – отца к тому времени уже не было, и мама предлагала, по-моему, его Стол, но я выбрал свой, дырявый, благо он был и меньше, и легче отцовского мастодонта. И соответствовал.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: