Наталья Нецкая - Меняю бред на бренд

Я улыбаюсь. Ева бывает так откровенна, ей невозможно не улыбаться.

Знаешь, я, наверное, хочу распустить дреды, – говорит она. Зачем?

– Ну, вот смотрю на тебя, и мне тоже хочется иметь длинные белые волосы. Хотя, может, это в данный момент мне так хочется, а завтра я могу перехотеть. А ещё мне нравится, как ты одеваешься. Ярко так. Моя мама учит меня одеваться дорого и строго. Как она. А мне так не нравится.

– А если в ресторан?

– В ресторан – только как положено добропорядочной жене обеспеченного человека: чёрное платье и бриллианты. Нужно, говорит, быть скромной.

– А если хочется быть сексапильной и привлекательной для себя самой, ну или для мужа? Что, нельзя одеться как-то броско и ярко?

– Нет, так неприлично в обществе. Вдруг ещё скажут, что нет вкуса.

– А какая разница для всех, если твоя жизнь уже удалась и ты живёшь почти во дворце с прислугой и прочими барскими радостями? И главное, у тебя есть клёвый богатый муж. Почему не одеться, как именно тебе хочется, и быть свободной в этом?

– Ты не понимаешь, так нельзя. Надо соответствовать статусу, – отвечает уверенно Ева.

Наступал томный ялтинский вечер. Ева, как всегда, была оригинальна в выборе развлечений. Она купила два больших полотенца и сказала, что надо тащить злосчастные коврики, привезённые из Москвы, на общественный пляж. Там сидели выпивающие молодые и старые люди и даже была парочка настоящих влюблённых друг в друга бомжей. Мы присели на коврики и стали смотреть на море, хрустя сухариками и вяленой рыбой. Ева раньше её не особо любила, но тут вошла во вкус.

– А какие мужчины тебе нравятся? – спросила она.

– Старые, богатые и пафосные. Ухоженные аристократы. Умные, грациозные и которые не бегают за женщинами с языком наперевес.

– Странно, а мне наоборот. Моя эротическая фантазия – это, например, егерь…

– Ага, или сантехник, – ржу я. Мне кажется, что Ева просто шутит, хотя есть сомнения.

– Да, или сантехник… Тоже ничего. Или бедный художник. Главное, чтобы он был ниже по статусу и весь такой неуверенный в себе.

А внешне?

Ну, жилистый такой, худой. И бабник.

Я ржу. Она действительно необычная девочка-аристократка. А может, все они такие, юные аристократки? Я не знаю.

– А богатые мужчины вообще не интересуют?

– Не-а, мне с ними неинтересно. Я о них всё знаю, – серьёзно отвечает Ева со знанием дела.

Когда мы собрались в отель, было уже темно, но горели фонари. А люди продолжали сидеть. Та самая сладкая бомжацкая парочка уже спала, прямо тут, посреди пляжа, крепко держа друг друга. Никогда не видела такой романтики.

Ева, давай им положим рыбу, сухарики и пиво.

Зачем? – не поняла меня Ева.

Ну, понимаешь, они утром проснутся, а у них подарок от неба. И я решительно отправлюсь к ним и оставляю дары.

На ступеньках Ева чуть спотыкается, и её платье становится короче. Сзади мы слышим восхищённый мужской возглас:

Вот эта попа!!! Я ржу как никогда, слёзы текут градом. Ева улыбается и раздумывает:

А это он как сказал, хорошая у меня попа или нет?

Я думаю, тут без вариантов.

Вот эта попа!!! – повторяем мы и ржём до упада.

Утром мы снова идём в ресторан Софии Ротару. На завтрак Ева пьёт кофе и ест какой-то нереальный маффин. На огромной прозрачной тарелке лежит малюсенькая кремообразная розочка, и от неё течёт сладкая кровь из земляничного варенья. Я ем мороженое. Вообще-то я его не люблю, но что-то сегодня мне так захотелось…

– Как ты думаешь, Ева, они прям сами мороженое делают или в магазине покупают?

– Ну, вообще должны, конечно, сами в ресторане такого уровня, но у тебя, я вижу, кажется, как из ларька, – улыбается Ева. – А ты знаешь, что во Франции продают мороженое из всяких овощей, даже из картошки?

Да ладно!

Правду говорю!

И как, вкусно?

Пакость редкостная!

– Я тоже хочу, наверное, посмотреть Францию, хотя Европу не очень люблю. Мне кажется, там скучно. А какая она, Франция-то эта?

– Франция – это горы, море и середина – Париж! В ресторанах очень близко ставят столы друг к другу, поэтому я подумала, что они жадные, французы эти.

Где связь между столами и жадностью француза? – смеюсь я.

Ну как где? Они же хотят в свои рестораны напихать как можно больше людей! Ева, как всегда, поражает меня.

– А ещё они все принципиально не говорят на английском языке, считают, что их язык ничем не хуже! Ещё у каждого француза на лбу написано: «Любите меня уже за то, что я француз!» Ещё они одеваются так смешно, с претензией на богемность. Намёк на творческую составляющую их жизни.

Во что, например?

Ну там, беретик, шарфик.

Здорово! Мне нравится такой выпендрёжный стиль.

А Ницца – это вообще как Ялта, только чуть-чуть французская!

Ну вот, а ты говорила, страны свои не помнишь, – говорю я.

Ну, видишь, иногда что-то всплывает…

А вот ты сейчас в Швейцарии была. Какая она?

– Швейцария – страна банков и еды. В городах всё серое и строгое, кругом одни банки, банки, банки. А за городом пушистые рыженькие коровки. Здесь всё идеально и дорого, из лучших материалов, логично и понятно. Полный антипод Индии…

Сыр там, да, и шоколадки?

Да, Швейцария – это банки, сыр, шоколад и часы.

Мы оплатили счёт, взяли такси и поехали на винный завод «Массандра». Еве немного не нравилась эта идея, так как дегустировать вино ей было нельзя, но она проявила великодушие и решила сопровождать меня.

Нас встретил уже по дороге пьянящий запах вина. Толстая тётенька с русской косой и большой попой назвалась экспертом по виноделию и, строго взглянув на мою видеокамеру, сказала, что снимать её нельзя. Потому что за это ей не платят. Настроение, конечно, подпортила, но я вовремя подумала о предстоящей дегустации, и стало теплее на душе. Она водила нас по заводу, где запомнились чёрные бутылки, покрытые тяжёлой плесенью. Оказывается, плесень эта специальная, и ни в коем случае нельзя её убирать, потому что это показатель для экспертизы: сколько этому вину лет и в каком подвале оно хранилось. Сравнивают плесень со стены подвала завода и плесень на самой бутылке. Самое дорогое вино в прошлом году продали за 55 тысяч долларов, а в нынешнем его цена уже выросла до 175 тысяч. В войну эти бутылки были замурованы в стене, чтобы немец их не нашёл. А остальные, чтобы враг не выпил, были уничтожены и разбиты, и море какое-то время было рубиновым от вина завода «Массандра».

Вино хранится в огромных бочках, которые надо время от времени чистить специальными щёточками. Концентрация испарений в этих бочках очень высокая, поэтому работник надевает противогаз и по очереди со сменщиком, по двадцать минут, чистит эту бочку, залезая в маленькое отверстие-оконце, конечно, когда вина там нет.

Понять всю технологию производства вина мы не особо стремились и наконец с удовольствием присели за дегустационный столик. Ева сказала, что она уже пьяная от всех этих запахов, но мужественно сидела рядом и смотрела на мою довольную, предвкушающую физиономию. Передо мной десять бокалов разного вина.