Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам

Кольца, цветы, свидетели – все минута в минуту. И всё вовремя. В пятнадцать минут седьмого, после официального закрытия ЗАГСа, Таранов и Алёна со свидетелями (Мулей и Галей – подружкой невесты по институту) расписались, и счастливые молодожёны надели друг другу обручальные кольца. Строгая курсантская форма и милое студенческое платье вписались в лихой ритм жизни так, как хотели молодые.

На свежем мартовском ветру их ждало такси, о котором предусмотрительно позаботился Марк. Свадьбу было решено сыграть в квартире Слона, которую они снимали с Валей. Остатки денег, которые Таранов не успел потратить на кольца, ушли на вино и пирожки. Марк все закупил, собрал друзей и теперь ждал всю компанию из новобрачных со свидетелями по известному Муле адресу.

Всю дорогу Алена и Семен целовались. Не переставая – на каждом мосту. Не отрываясь друг от друга – на красном свете светофора. Просто потому, что хотелось целоваться, и не выпускать из рук друг друга. Свидетели церемонии кричали «Ура!», «Горько!», пили шампанское в машине и громко считали время продолжительных поцелуев, так, что на веселую машину смеющихся курсантов оглядывались прохожие…

В небольшой двухкомнатной квартире собралось человек двадцать. В этой тесноте организовали молодым место у стола, налили по бокалу, и радостное веселье не смолкало часа три. Обязательное «Горько!» очень нравилось Таранову, а Алена заливисто смеялась от армейского «Ура!». Конкурсы и аттракционы показали им, что муж и жена не все еще знают друг о друге, им есть, чем заняться в семейной жизни. В танцах и песнях под гитару проявляли себя все, кто попал на это счастливое для молодых торжество.

Через час гулянья объявил о предстоящей свадьбе Пучик, которого невеста ждала год, когда он служил ещё в армии, и почти четыре года, пока он учился в училище. «Пусть родители и не согласны, а мы хотим жить вместе!» – повторял время от времени батарейный почтальон. Через два часа Муля заявил, что собрался жениться на Галке, и она радостно бросилась ему на шею со словами: «Аленкина свадьба свела меня с любимым в погонах». Генка обещал быть у всех свидетелем.

К полуночи стали собираться, чтобы успеть в Тайцы. Подводить Чаргейшвили никто не хотел, пусть и играло в голове шампанское. Так сложились их отношения за годы учебы, так они верили в мужскую дружбу и понимали воинскую порядочность.

Последним тостом прозвучали воспоминания Марка о своей семье, он поведал, как его дедушка вывез бабушку в новую жизнь на тачанке.

– Не смотря на то, что эта первая красавица украинского местечка имела сына, и была в возрасте, любовь у них началась с первого взгляда. Единственное, что бабушка взяла с собой в дорогу – серебряную чайную ложку. С первой конной армией Семена Буденного они ушли из села, а на следующий день петлюровцы вырезали там все еврейское население. Позже дед был на фронте, а бабушка в эвакуации жила в Уфе со своими двумя сыновьями. Им было трудно, но бабушка с гимназическим образованием умела делать практически все, чтобы выжить.

Семнадцатилетний дядя Марк, в честь которого я назван, в те годы уже работал в литейном цехе. По ночам бабушка пекла ему каравай из той муки, что удавалось найти: с отрубями, жмыхом, куриным пометом – в дело шло все. Она клала в начинку жареный лук, для которого годилось любое масло, вплоть до касторового, касторка умело выпаривалась. Когда дядя Марк во время обеда ставил на топку доменной печи этот каравай, аромат хлеба с луком забивал дух горящего металла. На этот сказочный запах слетались все, кто был рядом, и даже приходили рабочие из соседних цехов. Делились тем, что взяли из дома: картошка, репа, рыба, грибы, крупа, – и в эту минуту наступало единение, сопряженное с приемом пищи. Есть два самых интимных момента в жизни: принятие пищи и обладание женщиной! Так выпьем же за то, что мы насытились, и пожелаем молодым счастливой брачной ночи!

Веселая компания проводила искрящихся счастьем молодоженов до платформы Балтийского вокзала, еще раз дружно прокричала «Горько!», и посадила с ними в электричку изрядно поднабравшегося Мулю. Только сели в вагон, как Муля прислонился к окну и мгновенно захрапел, едва успев положить под голову свою ушанку-домик. Эта способность быстро засыпать после выпитого спиртного давно была известна всем друзьям по взводу, и сержанты старались предоставить Муле возможность выспаться, так как на следующий день работоспособность его вырастала в два раза. Иначе он полностью соответствовал слову «курсант», которое местные юмористы по буквам расшифровывали, как колоссальную, универсальную, рабочую силу, абсолютно не желающую трудиться.

Тарановы пробовали ставить свои первые рекорды по продолжительности поцелуев от одной станции до другой. Они до сих пор не могли в полную силу поверить своему счастью, смотрели друг на друга влюбленными глазами, снимали и одевали кольца, вдыхали аромат подаренных друзьями цветов, шептали друг другу на ухо: «Я люблю тебя», и спрашивали: «Неужели это когда-то нам надоест?».

В пустом вагоне с запотевшими окнами несколько сонных пассажиров совершенно не обращали внимания на семейную пару. Без белого платья и фаты невесты, трудно было определить причину вагонного торжества, но сухонькая старушка в серенькой кроличьей шубке, что сидела наискосок, видно, догадалась по их румяным лицам: новоиспеченные муж и жена едут к неизвестной им жизни. Выходя на своей станции, она незаметно перекрестила пару и грустно вздохнула. Наверное, вспомнила свою молодость, своего любимого, свою свадьбу…

Подъезжая к конечной станции, Таранов вдруг вспомнил, что везет любимую женщину в ночь, в никуда, но страха не испытал, так как был уверен, что все происходящее продлится вечность, вдвоем они своротят горы и не расстанутся теперь никогда. Он не подумал о первой брачной ночи, и совсем не представлял теперь, где и как ее можно устроить. В Тайцах Семен случайно оказался год назад с концертной бригадой, и ничего с тех пор не знал про этот поселок. Надежда была на друзей, которые вчера обещали: «Мы все организуем!»

Муля проснулся немного посвежевшим, натянул на голову ушанку, и быстро сориентировался на местности.

– Идем в местную гарнизонную гостиницу! Наши должны были там остановиться…

Троица покинула Ленинград в тишине ранней весны, где только капель играла на жестяных подоконниках свои незамысловатые мелодии. А в области всю предыдущую ночь и день шел легкий мелкий колючий снег, что было не совсем обычно для начала марта. Тонкой белой пелериной, как огромным оренбургским платком, покрылись дома, деревья и дороги. В огнях дорожных фонарей эта девственная чистота напоминала северную сказку.