Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная

Иннокентий наблюдал за тем, как женщины выбирали себе туфли. И если мама с азартом ребёнка открывала всё новые и новые коробки, то Зина делала это вяло, без интереса. Видно было, что она очень удручена неожиданной встречей с матерью.

– За чем там люди стоят? – спросил Иннокентий товароведа.

– Польские детские колготки завезли, вот народ целый день сегодня за ними и давится, – с презрением ответил мужчина.

– Соберите коробку этих колготок разных размеров. Да, ещё положите туда сто рублей. Вот, держите. И отошлите по адресу… – он посмотрел на Зинаиду. – Вам жена скажет.

– Ничего себе! Шикарный подарок! – присвистнул товаровед. – В честь какого праздника?

– В честь годовщины нашей свадьбы. Пусть люди порадуются! – снисходительно сказал Иннокентий.

Зина ошарашенно посмотрела на мужа и с благодарностью улыбнулась.

Больше они этой темы никогда не касались.

Варя зашла в монастырские ворота и знакомой дорожкой прошла к своей любимой скамейке в саду.

– Здравствуйте, Варвара Петровна! – приветливо улыбнулась ей молоденькая монашка, подметавшая опавшую листву. – Я сейчас матушке Ефросинье скажу, что вы пришли!

Девушка положила метлу и поспешила в кельи. Варя задумчиво проводила её взглядом.

Варя с наслаждением вдохнула слегка пахнувший прелыми листьями воздух и, закрыв глаза, подставила лицо последним тёплым лучам осени.

Только здесь Варя могла полностью расслабиться, отдохнуть душой, ни о чём плохом не думать, не вспоминать горькие события прошлого, не плакать и не бояться будущего. Здесь даже лицо её менялось – свежело, потому что распрямлялись пока ещё едва заметные угрюмые морщинки на переносице и вокруг губ, так называемые скорбные отметины.

Варя давно перестала любоваться на себя в зеркало. Нет, красота её никуда не делась. Наоборот, сейчас лицо Вари, умело подкрашенное, стало ещё красивее, эффектнее. Она стала похожа на породистую роскошную самку, как выражался Григорий. Но эта слишком серьёзная и печальная женщина, которую она видела в отражении, была совсем не похожа на ту юную и беззаботную Стрекозу-вертихвостку, которой Варя была ещё совсем недавно. А это означало только одно – счастливая пора её жизни закончилась.

Вскоре к скамейке подошла старушка в монашеском одеянии и присела рядом с Варей.

– Вот, матушка, возьмите ещё пожертвование на восстановление храма, – протянула Варя деньги. – Помяните опять усопших Александра и моего сыночка.

– Варварушка, вот ты сколько уже ходишь сюда, а всё чего-то стесняешься, – покачала головой монашка. – Ты, голубушка, зайди в храм, подойди к иконе и помолись сама о себе, о родных, сама и усопших помяни.

– Но как? Я же не знаю ни одной молитвы!

– Молитвы написаны мудрыми людьми. Их хорошо бы знать. Но Бог слышит и простые слова, главное, чтобы шли они от самого сердца, – мягко сказала матушка Ефросинья. – Разговаривай с Богом, деточка. И он тебе поможет.

– Бог мне уже ничем не поможет, – угрюмо ответила Варя.

– Вот это ты напрасно так думаешь. Жизнь твоя ещё не окончена. Первую половину своей судьбы ты, Варвара, прошла без Бога в сердце, поэтому и накуролесила с лихвой. А теперь тебе надо открыть Богу свою душу, молиться о прощении. И уже со светлой, чистой душой жить дальше… Подумай над моими словами, деточка, подумай.

Варя глубоко вдохнула свежий осенний воздух.

– Как же хорошо у вас здесь, матушка! Мне здесь так спокойно, так на душе радостно становится! Даже уходить не хочется!

Монашка пристально посмотрела на Варю, но ничего не сказала.

Варвара с Григорием молча ужинали дома. Он недовольно косился на жену и наконец не выдержал.

– Ну и долго будет продолжаться этот траур? – раздражённо спросил Григорий, бросив на стол вилку. – Сколько можно?! Мне надоело твоё постоянно угрюмое лицо, мне надоела эта гнетущая тишина в доме! Я чувствую себя здесь как в склепе!

Варвара молчала и лишь ещё сильнее опустила голову.

– Что ты молчишь?! Скажи хоть что-нибудь! – закричал Григорий.

– Отпусти меня, Гриш, – тихо попросила Варя.

– Что?! – опешил Григорий. – Куда это тебя отпустить? К кому?

– В монастырь! – ответила Варвара и даже слегка улыбнулась.

Григорий был настолько ошарашен, что сначала в комнате повисла тишина, а потом он вдруг разразился таким неудержимым хохотом, что долго не мог остановиться.

– Ну ты и придумала! Вот это сказанула! И как эта глупость в твою голову пришла? Кто тебя надоумил? Или ты шутишь?

– Я серьёзно говорю. Гриш, я долго думала, но потом твёрдо решила уйти в монастырь. Мне там будет лучше. Отпусти меня, пожалуйста, я тебя очень прошу!

– Ты это серьёзно?!! Вот дура! Ты что, хочешь меня на посмешище перед всей Москвой выставить? «У Григория жена монашка!» Это же сдохнуть от смеха можно! – закатил он глаза. – Значит, так, жёнушка, выкинь эту идиотскую идею из своей головы! Даже думать об этом не смей!

– Гриш, ну, пожалуйста, зачем я тебе? Я же знаю, что у тебя есть любовница. Вот и живи с ней. А я уйду…

– Так ты из-за Инны решила уйти в монастырь? – улыбнулся он, что наконец понял причину. Он обнял жену. – Вот глупости! К ней даже ревновать не стоит. Она же шлюха! Успокойся, я её не люблю и никогда с ней жить не буду. А ты, Варька, сама виновата, что я к любовницам хожу. Ты же со мной стала холодная как ледышка. Да ещё этот вечный траур. Мне с тобой тоскливо. Вот и приходится…

– Нет, Гриша, это не из-за ревности. Я давно решила уйти, просто боялась тебе сказать.

– Значит, так, Варвара, послушай меня внимательно. Я в эти игры с разводами не играю. Зачем мне баб менять? У меня, у Григория, будет только одна жена. И это ты. Во-первых, я люблю тебя. А во-вторых, слишком много ты, голубушка, обо мне знаешь. Что же, мне убить тебя придётся? – он с усмешкой поглядел в её испуганные глаза. – Не бойся, пока ты со мной, я тебя не трону. Но никогда никуда я тебя не отпущу! Запомни это! Нас может разлучить только смерть или тюрьма! Я ясно объяснил? И не вздумай убежать! Я тебя найду, ты это знаешь. А монастырю твоему тогда не поздоровится! Разнесу к чертям собачьим!

– Ты грешно говоришь! – возмутилась Варя.

– Я живу грешно! – усмехнулся Григорий.

Он уехал к любовнице. А Варя в задумчивости повторяла его слова: «Нас может разлучить только смерть или тюрьма… Только смерть или тюрьма…»

– Что ж, ты сам виноват, – прошептала она с ненавистью в глазах.

На следующий день Варвара вытащила из тайника все документы и отправила их заказным письмом в ГУВД на Петровку. Да ещё в этом письме Варя указала место, куда Григорий со своими дружками спрятали труп Скворцова: возле котельной. И написала, что именно эти люди убили Сашу Круглова.