Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная

Воспитательница нехотя оторвала взгляд от своей вышивки.

– Бурый! А ну вон из комнаты! Стой теперь в холодном коридоре! Ты наказан! – прикрикнула Светлана Макаровна и уже тихо добавила: – Вот урод! Никому покоя не даёт!

Миша на её последние слова даже не обиделся. Он к этому привык. Мальчик покорно вышел в коридор и встал в угол.

Постояв немного в одиночестве, Миша вдруг решительно покинул место изгнания, тихо спустился в гардеробную, натянул на себя пальто и валенки, достал из-за ящика для обуви припрятанную с обеда котлету и выбежал на улицу.

Яркое, но холодное солнце ослепило глаза. Миша зажмурился и с удовольствием вдохнул в себя свежий морозный воздух. Он зачерпнул ладошкой рассыпчатый снег и с наслаждением попробовал его на вкус. Ледяная водичка приятно обожгла язык. Остаток снега Миша подкинул в воздух, и он разлетелся сверкающими звёздочками, падая обратно ему на голову.

Этот сворованный миг свободы словно окрылил его неуклюжее тело, и мальчик вприпрыжку задорно поскакал по присыпанной снегом дорожке. Внезапно он поскользнулся и упал. Но даже это ничуть не расстроило Мишу. Он весело рассмеялся и побежал дальше.

Таня Сорокина выглянула в коридор, решив позлорадствовать и показать противному Медведю язык. Но мальчика она там не обнаружила. Таня подбежала к окну и увидела убегающего за угол дома толстяка в распахнутом пальто.

– Светлана Макаровна! Светлана Макаровна! А Бурый на улицу убежал! – завопила девочка. – А ещё он без шапки ушёл и пальто не застегнул!

– Вот урод! – возмутилась воспитательница. По идее ей надо было догнать беглеца и вернуть его в группу, но женщине не хотелось идти на мороз. – Ну и пусть гуляет. Он сейчас простудится и помрёт! И никто не пожалеет!

– Да! – старательно кивнула девочка. – Пусть умирает! Его никто не пожалеет!

Миша добежал до деревянного сарая, которым уже никто не пользовался с тех пор, как печное отопление заменили на водопроводное. Раньше здесь хранились дрова. А сейчас этот дряхлый сарай всё хотели снести, да просто руки не доходили.

Мальчик оглянулся по сторонам, не видит ли кто, и отодвинул деревянный щит, прикрывавший дыру в стене. Он, кряхтя, словно маленький медвежонок, еле протиснулся в эту дырку и оказался на соломенном полу сарая.

– Булька! Булька! Ты где? – позвал Миша. – Смотри, что я тебе принёс. Котлету!

И тут же из противоположного конца сарая, визжа от радости и усиленно виляя куцым хвостиком, к нему помчался трёхмесячный щенок. Булька с неимоверной щенячьей радостью приветствовал своего пятилетнего хозяина.

– Булька! Ах ты мой Булька! Вот озорник! – смеялся Миша, когда этот маленький пятнистый комочек, поскуливая и повизгивая от восторга, лизал его лицо и руки. Мальчик нежно прижал к себе этого неуклюжего и некрасивого, как и он сам, приблудного щенка. – Только ты меня любишь, милый ты мой дружочек, мой славный Булька!

Лишь в этом сарае рядом со своим четырёхлапым другом Миша чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Весна зажурчала озорными ручейками и наполнила воздух свежестью, а сады неугомонным птичьим щебетанием. Небо приобрело особую лазурную яркость, а солнце ласкало кожу приятным шёлковым теплом. Наконец-то можно было ходить без тяжёлых валенок, шуб, шарфов и шапок. А самое радостное – дети теперь проводили на свежем воздухе почти весь день! А уж сколько всего интересного сейчас было на улице! И червяков можно откапывать, и кораблики из бересты пускать по ручейкам, да и просто рисовать палкой узоры по грязи – чем Миша Бурый сейчас увлечённо и занимался.

Все дети разбрелись по большой территории детского дома, пока на веранде воспитательницы всех групп увлечённо обсуждали постоянную животрепещущую тему под названием «Все мужики – козлы». Иногда, правда, Светлана Макаровна отвлекалась от разговора и, хлопнув в ладоши, зычным голосом приказывала:

– Третья группа, водим хоровод!

Дети послушно бросали свои игры, брались за руки и шли по кругу, уныло напевая хором: «От улыбки хмурый день светлей. От улыбки в небе радуга проснется…»

– Теперь в другую сторону! – приказывала Светлана Макаровна, опять хлопнув в ладоши.

И дети шли в другую сторону, так же заунывно напевая эту песенку заново.

Только Миша Бурый в хороводах не участвовал, потому что однажды он споткнулся и завалил на грязную землю всю группу. Поэтому теперь он обладал такой радостной привилегией наблюдать это занудство со стороны.

– Хватит! – наконец-то смилостивилась воспитательница.

На этом её ответственная методическая работа заканчивалась, и дети, к всеобщей радости, могли быть предоставлены сами себе.

Вообще-то третья группа была дружной, они часто все вместе строили в песочнице лабиринты или играли в «дочки-матери», или гоняли мячик. Вот только Мишу они в свои игры не брали. Во-первых, потому что он был слишком неуклюжим ребёнком и часто портил им игру. А во-вторых, дети видели, что Мишу не любят воспитатели. А малыши уже в этом возрасте интуитивно понимали, что нужно всегда быть с начальством заодно, тогда и у тебя проблем будет меньше.

Миша Бурый в стороне от всех сидел на корточках, водил палкой по грязи и тихо напевал себе под нос мультяшную песенку: «Хорошо живёт на свете Винни-Пух. Оттого поёт он эти песни вслух…»

Миша часто напевал песенки из этого мультфильма. Мальчик полюбил этого забавного нарисованного персонажа ещё и потому, что он отождествлял себя с этим неуклюжим медвежонком со странным именем Винни-Пух.

Ведь в детдоме у него было два прозвища: Медведь и Урод. Первое было, конечно же, намного приятнее.

Наконец воспитательницы, как обычно, пошли к повару попить чайку со свежеиспеченными булками. Миша ждал этого момента. Как только за женщинами закрылась дверь, он кинул палку в грязь и побежал к сараю. Булька его уже заждался. За четыре месяца щупленький крошечный щенок вырос в довольно крупного пса с массивными длинными лапами и мощным торсом. Но вот нрав остался всё такой же игриво-весёлый. Теперь, когда пёс от радости кидался на своего маленького хозяина, чтобы облизать ему лицо, Миша со смехом падал на солому, не в силах удержаться на ногах.

– Булька! Мой Булька! – гладил мальчик забавную мордочку друга. – На вот тебе, кушай, дружочек.

Пёс мгновенно проглотил фрикадельку и с недоумением посмотрел на мальчика, как бы вопрошая: «И это всё?!!»

– Что, не наелся? – Миша тяжело вздохнул. – Я понимаю, что этого мало. Но где же ещё-то взять? Эх, Булька, Булька… Ты подожди, лето настанет, и я тебя отпущу за забор. Там ты сможешь сам охотиться и еду себе добывать. А пока потерпи… Ну что ты на меня так смотришь? Не хочешь терпеть? Да?