Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная

Бурый из коридора с беспокойством смотрел на происходящее, кусая ноготь на пальце. Жила поднял пистолет.

– Дядюшка, зови дорогого гостя за стол, сейчас «чайковского замутим»! С вареньицем! Я привезла такое обалденное персиковое варенье – вас за уши не оттащишь! – прощебетала девушка и приветливо посмотрела на Жилу.

Он растерялся. Это, оказывается, очень непросто выстрелить в лицо, которое тебе улыбается. Жила на мгновение опустил пистолет. Потом опять поднял и направил на девушку.

Бурый отвернулся и как-то весь сжался, ожидая выстрела.

– Попробуйте варенье! Ну, пожалуйста! – попросила девушка и протянула ложку с вареньем Жиле. – Хоть одну ложечку!

Она смотрела так умоляюще, что Жиле пришлось съесть варенье.

– Правда, вкусное? – спросила девушка.

– Правда. Очень вкусное, – подтвердил Жила и из последних сил опять поднял руку с пистолетом.

– Ну так! Я же говорила! Варенье просто о-бал-денное! – просияла девушка. – Быстро мойте руки и за стол! Я вас сейчас кормить буду!

Рука с пистолетом предательски задрожала. Жила резко сунул пистолет за пояс и выскочил с кухни.

– Нет, это что-то запредельное! – пробурчал он.

– Вот видишь! Я же говорил! – почему-то обрадовался Бурый.

– И что делать будем? – озадачился Жила.

– А давай её просто отпустим? – предложил Бурый. – Нас она не запалит, потому что не видела. А заказчики думают, что она мертва.

– Точно! Отвезём её завтра куда-нибудь подальше и отпустим, – согласился Жила.

Обрадованные таким лёгким решением, бандиты уже в весёлом настроении зашли на кухню, где девушка накрыла на стол.

– Ну-с, давайте чай хлебать! – предложил Бурый. – Ты проходи, садись. Сейчас мы посмотрим, что тут в пакетах вкусное лежит.

Жила с удивлением посмотрел на друга. Он первый раз видел у Бурого совсем не угрюмое, а даже немного радостное выражение лица.

– А вы руки вымыли? – с притворной строгостью спросила девушка.

Бандиты растерянно пожали плечами и пошли мыть руки. Жила чисто символически прыснул водичкой себе на руки. А вот Бурый помыл свои огромные шершавые ладони тщательно, с мылом. Ему было приятно, что в его доме появилась родственница, хоть и не настоящая. И он был рад ей подчиняться. Это создавало иллюзию семьи, которой у него никогда не было.

Все сели за стол.

– Дядя Жора, а что же ты нас не знакомишь? – спросила девушка и протянула чашку с блюдцем в сторону гостя. – Так как вас зовут, уважаемый друг моего любимого дядюшки?

– Дядя Жора? – усмехнулся Жила и произнёс тоненьким голосом: – А я тогда тётя Нюра.

Девушка заливисто рассмеялась. Глядя на неё, засмеялся, похрюкивая, и Жила. И даже Бурый сурово хохотнул.

– Тётя Нюра! Тётя Нюра! – сквозь смех повторяли они.

– Вы что думаете, раз я не вижу, то меня можно обвести вокруг пальца? – с лёгким упрёком сказала девушка. – Уж что-что, а я всегда чувствую, кто находится рядом: мужчина или женщина.

– Чувствуешь?! Но как? – удивился Жила.

– По запаху. Женщины пахнут тонко, мягко… А мужчины по-другому, – девушка почему-то смутилась.

– Ну а мы как пахнем? – не унимался Жила.

– Вы? Вы пахнете силой. И… и смелостью… – уклончиво ответила она.

– Да уж… Вот в этом вы, по-моему, ошиблись, – сказал Жила и с укором посмотрел на друга. – Смелости нам как раз сейчас и не хватает.

– А может, выпьем чего покрепче? – переменил тему Бурый и посмотрел на девушку. – Вы… хм… Ты это… Ты будешь водку?

– Ой, нет! Я водку не пью! Дядя Жора, и тебе нельзя! У тебя же гипертонический криз недавно был.

Жила, посмеиваясь, налил водку себе и вопросительно посмотрел на друга. Бурый кивнул, дескать, наливай. Жила тихонько начал наливать во второй стакан.

– Дядюшка! Не обманывай меня! – нахмурила брови девушка. – Я всё чувствую!

Бурый вздохнул и отставил стакан. Жила жестами показал ему, дескать, не обращай на неё внимания, пей. Но Бурый решительно отодвинул стакан. Жила один выпил и ещё больше повеселел.

– Жорик, а как зовут твою племянницу? А то мы тут сидим за одним столом, пьём, закусываем, а как звать-величать друг друга, не знаем, – произнёс, чавкая солёным огурцом, Жила и осёкся, потому что Бурый со злостью глянул на него и покрутил пальцем у виска. Имени-то девушки он не знал.

Но она сама помогла им выйти из этой неловкой ситуации.

– Меня зовут Даша. А вас как?

– Меня? – Жила растерялся, ведь давно по имени его никто не называл. – Меня Стасик зовут.

Бурый хмыкнул. Жила обиженно ткнул его в плечо.

– А чё, нормальное имя, – примирительно сказал Бурый и очень тихо добавил: – Уж лучше, чем Жила.

– А давайте выпьем за знакомство! У нас же шампанское есть! – совсем развеселился Жила. – Дашенька, шампусик хоть выпьете с нами?

– С удовольствием! – улыбнулась девушка.

– Что ж, за знакомство! – произнёс тост Бурый.

– Да уж, за счастливое для кого-то знакомство! – уточнил Жила, поморщившись на девушку, а потом с укором взглянул на друга. – Надеюсь, для всех счастливое…

Все выпили шампанское.

– Я не знаю, что бы я делала без тебя, дядя Жора, как жила бы… У меня ведь никого больше не осталось, ни отца, ни матери… – с дрожью в голосе произнесла вдруг девушка, положив свою ладошку на мощную руку Бурого. – Дядюшка, как здорово, что ты у меня есть!

Жила с Бурым озадаченно переглянулись.

Никита выводил на холсте плавные масляные линии. Он выбрал для этой картины очень нежные пастельные тона.

– Что ты рисуешь? – взглянула через его плечо на мольберт Варвара Петровна.

– Девушку-мечту, – ответил Никита, нанося на холст лёгкими мазками лазуритовую синь.

– Симпатичная, – придирчиво оглядела портрет Варвара Петровна. – Но не красавица! Разве ж это мечта?

– Мечте не обязательно быть красивой. Она должна быть возвышенной! – добродушно улыбнулся Никита и бросил кисть в банку с растворителем. – Пойдёмте я вас покормлю. Правда, у меня деликатесов нет. Еда очень простая. Но картошка с грибами получилась знатная! Пальчики оближете!

Варвара Петровна улыбнулась. Ей все больше нравился её племянник.

– А знаешь что, Никита, пойдём лучше в город. Пообедаем в самом лучшем ресторане! А заодно и кое-какие важные дела сделаем. Мне надо сначала зайти к нотариусу, а потом навестить своих давних друзей. У тебя ведь есть машина? Отвезёшь меня?

– Я не могу! Мне отец запретил вас в город отпускать, – виновато пожал плечами парень. – А квартира заперта на ключ. Сами вы не выйдете.

– Эх, Никита, будешь во всём слушаться отца, он твою жизнь так же, как и мне, сломает! – с болью произнесла Варвара Петровна.

– Я бы рад вам помочь. Честно! Но если я его не послушаюсь, отец все мои картины сожжёт. У него рука не дрогнет. Вот этого я боюсь. Потому что картины – это моя жизнь, моё счастье! Только наедине с мольбертом я чувствую себя свободно и легко. А в жизни…