Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная

– Он вообще не оставил никакого завещания. Григорий слишком боялся умирать, поэтому не хотел даже думать о смерти, – ответила Варвара Петровна и зловеще ухмыльнулась. – Знал, что его адское пекло ждёт!

– Отдай эти предприятия мне! – потребовал Иннокентий. – Я клянусь, что обеспечу тебе шикарную старость. Сколько ты хочешь получать денег в месяц? Скажи, мы подпишем с тобой договор, если ты мне не веришь.

Варвара Петровна вдруг расхохоталась.

– Ты хочешь взять меня на содержание?! Вот уморил! – она вдруг резко оборвала смех. – Нет больше этих предприятий. Я их продала!

– Как?! – остолбенел Иннокентий. – Все?! И акции металлургического завода???

– Абсолютно все! – невозмутимо ответила Варвара. – На кой они мне? Я ничего не понимаю в бизнесе.

– Идиотка! – не сдержался Иннокентий.

– Может, я и идиотка, но зато очень богатая! – заулыбалась Варвара, получая огромное удовольствие оттого, что брат злится. – А вообще мне деньги не нужны. Я решила уйти в монастырь. Я давно об этом мечтала, а сейчас, после смерти мужа, я наконец-то могу себе это позволить. У меня уже есть договорённость с обителью Святой Марии в Шотландии.

– Ты уходишь в монастырь?! – Иннокентий поднял на Варвару глаза, в которых заискрилась надежда. – Тем более, раз тебе, сестрёнка, деньги не нужны, так отдай их мне! А?

– Вот тебе! – выставила она брату свою костлявую руку, сложенную в кукиш. – Ты мне жизнь испоганил! Это ведь ты меня заставил выйти замуж за Григория! Вся моя жизнь с этим безжалостным человеком была каторгой! Но тебе было плевать на меня, потому что у тебя с Григорием были свои дела. А меня, свою родную сестру, ты принёс ему в жертву! А ещё ты причастен к смерти Саши! Этого я тебе никогда не прощу! Поэтому ты ни копейки от меня не получишь! Ясно? Большую часть денег я уже отдала в монастырь. А остальное, где-то около пяти миллионов долларов, я подарю Марине. Я очень перед ней виновата! Я признаю свою вину в смерти её брата. Поэтому сейчас я хочу хотя бы деньгами всё искупить.

Варвара устало откинулась на спинку стула. Наступило тягостное молчание.

– Этой Марины больше нет. Разве ты не знаешь? Она погибла с мужем в автокатастрофе. Кстати, её дочь тоже недавно погибла от взрыва газа, – безучастно сказал Иннокентий. – Ну? Кому теперь ты собираешься подарить наши деньги? А? Давай, разбазаривай! Не ты же их зарабатывала, поэтому тебе легко ими швыряться!

– Марина и её дочь погибли??? – в ужасе прошептала Варвара Петровна. – Кеша, поклянись, что это не ты…

– Щас-с, прямо на колени тут упаду и буду лбом об пол биться! – зло ответил Иннокентий.

– Мне что-то дурно, – встала из-за стола Варвара и, шатаясь, ушла в другую комнату.

– И что теперь с этой гадиной делать? – посмотрел на жену Иннокентий.

– Ничего, – очень спокойным тоном ответила Зинаида. – Пока она эти две недели будет здесь, её надо окружить добротой и вниманием. Может, тогда она и одумается. А ты, Влад, вместе с Никитой постарайтесь с ней подружиться. Всё-таки вы её родные племянники, может, хоть вам она деньги отдаст.

– Да не хочу я перед этой стервой прогибаться! – запротестовал Влад. – У меня других дел полно. Вон, пусть наш слюнтяй Никита ей угождает.

– А если она всё же не отдаст деньги? – задумался Иннокентий.

– Тогда ты эту проблему решишь другим путём, – сказала Зинаида, многозначительно посмотрев на мужа.

– Она всё-таки моя сестра, – нахмурился он и тяжело вздохнул. – Ладно, поживём – увидим…

Ночью Даша крутилась на широком диване, силясь уснуть. Но это сделать было очень трудно, потому что в этой же комнате на полу спал её «дядюшка Жора» и друг его – дядя Стасик. Ночную тишину нарушали размеренный мощный храп Бурого и писклявые постанывания и почмокивания Жилы. Девушка и свистела, и тихо хлопала в ладоши, но это помогало лишь на время, через пять минут всё начиналось заново. Наконец, Даша засунула голову под подушку и кое-как заснула.

Бурый открыл глаза. Первые лучи солнца пробивались сквозь неплотно задёрнутые шторы. Он посмотрел на часы, было только семь часов утра. Михаил почувствовал, что рядом кто-то уткнулся ему в бок. Он с удивлением посмотрел направо. Это Жила сполз со своего матраса и, свернувшись калачиком и пристроившись у Бурого под мышкой, слюнявил ему майку. Михаил брезгливо отодвинул друга.

Нос уловил приятный аромат кофе. Бурый удивился. Он сел и посмотрел на свой диван, который был аккуратно застелен. И он всё вспомнил: и про Дашу, и про то, что сегодня они её отвезут куда-нибудь подальше и отпустят. Что ж, надо поскорее решить эту проблему. И тогда его жизнь опять войдёт в размеренное, привычное для него русло… И тут Бурому почему-то взгрустнулось. Слишком тоскливая была у него жизнь.

А впрочем, он к этому привык.

«Зато я сам себе хозяин! Живу, как мне хочется!»

Бурый поднялся с матраса и в семейных трусах пошёл в туалет.

«Это моя квартира! Поэтому хожу, как хочу! А девчонка всё равно ни черта не видит», – оправдывал он свой не очень-то приличный вид.

Он прошёл в коридор и услышал за закрытой дверью кухни тихий тоненький голосок. Это Даша пела задорную русскую песню:

Бурый подошёл поближе к двери и стал слушать песню. Внезапно дверь открылась, и он увидел светящееся от приветливой улыбки лицо девушки.

– Доброе утро, дядюшка!

И Бурому вдруг стало неловко от своего полуголого вида. Он схватил с гвоздя кухонное полотенце и стыдливо им прикрылся, хотя понимал, что Даша его не видит. Но было что-то такое очень чистое и возвышенное во всём её облике, что Михаил не мог при ней быть расхлябанным. Это как бы оскорбляло девушку.

– А как ты узнала, что я здесь стою? – удивился Бурый.

– Я почувствовала.

– Что ты почувствовала? – не понял Бурый.

– Что за дверью стоит мой родной человек, – очень просто ответила Даша, словно это было само собой разумеющееся.

Бурый в шоке смотрел на девушку, не в силах вымолвить ни слова.

– Дядюшка, иди завтракать. Я тебе кофе сварила и яичницу пожарила!

Бурый повернул голову к плите, на которой стояла сковородка. И тут он увидел, что на тумбочке рядом с раковиной было аккуратно расстелено чистое полотенце, на котором среди вымытых тарелок и чашек (Бурый с вечера просто покидал всю грязную посуду в раковину) лежал его пистолет. Он подскочил к тумбочке и схватил свой «ТТ», из которого полилась вода.

– Ты что сделала? Зачем ты его намочила? – воскликнул Бурый.

– Что намочила? – не поняла Даша. – Я просто помыла посуду и вашу репоколку. От неё вода была такая масляная! Я прямо замучилась отмывать, пришлось её даже в порошке замачивать. Дядя Жора, надо репоколку почаще мыть!