Олег Мухин - Человек: 3. Автор

– Шла бы ты поплавала, ей-богу. И охота тебе в чужих словах ковыряться. Не понимаю.

Женщина на предложение никак не отреагировала, процитировала ещё одну выдержку:

– «…Стремительный обвал фондовых рынков может привести к катастрофическим результатам. Не исключена полная стагнация промышленного производства. Если тенденция сохранится, то в самое ближайшее время остановится вся деловая активность на планете. Люди перестанут ходить на работу, погрязнут в ничегонеделании, в лени, в праздном времяпрепровождении. Куда мы катимся? Куда смотрит ООН? Почему ничего не предпринимает? Нужно срочно спасать положение. Необходимы меры по изоляции очагов вмешательства в наши земные дела…» Джордж Сорос. «Экономист».

Женщина встала с шезлонга, положила планшет на столик, стоящий по соседству, подняла мокрые плавки мужчины, кинула ему:

– Надень, а то писька сгорит… Почему ты мне ничего не сказал? А? Почему я узнаю обо всём последняя? Ты что же, считаешь, что я четта-бокс, болтающая коробка, балаболка? Неужели я не заслужила никакого доверия, ни капельки уважения? Я тебе не кукла. Со мной так обращаться нельзя… Ты меня совсем не любишь…

Денис подумал: «Ну началось! Ишь как тебя понесло. Прямо борец за справедливость. Прямо Собака-кусака. Мимикристка, блин!»

– Что скривился? Не нравится? Возомнил себя пупом вселенной, центром мироздания, а сам ничтожный человечишка, паразит, не считающийся с другими мнениями. Тебе же на всех начхать. Пишешь свои сумасшедшие романы, а что будет с человечеством, тебя совершенно не волнует. Знает, гад, что они сбываются, и всё равно пишет и пишет. Чёрти что там выдумывает, а мы должны отдуваться. Ты же судьбы людские ломаешь, уклад жизни меняешь. Ах ты, злодей!… И ещё, главное, скрывает от меня, что он накалякал!

Денис подумал: «Как раз подходящий момент».

Мужчина поднялся с дощатого настила, сказал, обращаясь к женщине:

– Может, поцелуешь меня? Иди сюда.

Женщина ничего не ответила, взяла планшет и, молча, пошла по направлению к дому.

– Ну можно не губами, – сказал ей вслед мужчина. – Можно губной помадой. «Поцелуем смерти»…

Женщина резко остановилась, выронив из рук планшет.

– Сколько у тебя там патронов? Один, два? Мне одного горячего «поцелуя» хватит. Если в голову.

Женщина бросилась бежать.

Мужчина, надев плавки, тоже пошёл в сторону дома.

Денису вспомнились мамины строчки: «…Как больно мне, невыносимо больно. Истлело Солнце, в небе тёмная Луна. И я кричу до ватной глухоты: «Довольно!». Страх одиночества – одна, совсем одна…»

Слегка покачивающийся на волнах маленький беспилотник запустил винты, завис над водою, подлетел к берегу, обогнул лодочный причал, пересёк аккуратно подстриженный газон, сделал виток вокруг бунгало.

Выбрав удобное место, с которого можно было видеть и слышать, чем занимаются мужчина и женщина внутри помещения, мини-вертолёт приземлился, уверенно встал на лыжи-поплавки и пристально вгляделся в окна своим единственным электронным глазом.

А потом, спустя минуту, его чувствительный микрофон зафиксировал, как в бунгало раздался хлопок.

Я тогда в запой ушёл. Пил шестой день подряд. Или девятый. Не помню точно. Помню, в беседке я тогда сидел и глушил местную горилку. Медовую, с перцем. Коричневатую на вид, цвета коньяка. С желтоватой такой крышечкой.

И тут смотрю, кто-то с неба ко мне спускается. Прямо на взлётно-посадочную полосу садится. Бесшумно так. Весь в чёрном, и рога из головы торчат. Ну, думаю, допился ты, брат. До чёртиков допился. Если бы это кто-то живой был, то тогда Кешка среагировал бы. Но Кешка голоса не подал. Значит, галлюцинация.

Но, оказалось, никакая это не галлюцинация. Приземлился, рога скинул и ко мне идёт. Кто такой, не пойму. Хоть и Луна светит, но сумерки на дворе. Не видно ни хрена. Ладно, думаю, разберёмся. Может, ещё один мой книжный персонаж пожаловал? Нет не персонаж. Хотя и персонаж тоже. Скорее, уже карикатурный. Он как в беседку вошёл, я сразу понял, кто это. Он ещё и шлема не снял, и стекла своего зеркального даже не поднял, а я уже врубился. И на каких «рогах» он прилетел, стало мне ясно.

Присаживайся, говорю, старый знакомый. Водочки с тобой попьём. Составь компанию. А то я всё один да один её кушаю. Словно алкоголик. А он таблетку мне какую-то протягивает и заявляет, что нет у него совсем времени водку со мной распивать; что поговорить ему со мной надобно об очень важном деле; что из Фороса, куда его сейчас пригласили, он улизнул незаметно, и пока его там не хватились, есть возможность с глазу на глаз пообщаться. Ну а таблетка, она вроде как опьянение снимает.

Но таблетку евоную я глотать не стал. Чёрт его знает, что это за таблетка. Пусть сам её глотает, если ему нужно. Не люблю я по чужим правилам играть. У меня и свои имеются. Хочешь поговорить, разговаривай. Может, и отвечу тебе я, а может, и нет. Как разговаривать будешь. О чём речь пойдёт.

Он каску лётную под стол сунул, уселся в кресло напротив, ножки поджал, сказал «ну что ж, ладно» и давай мне про «ангары» бубнить. Мол, поигрались с толпой в изобилие, пора и честь знать. Хватит. Нельзя дальше продолжать, закругляемся. А то последствия будут необратимыми. Мол, я должен объяснить пришельцам, что «ангары» закрывать требуется. Пусть они программу свою сворачивают. Остановка. Стоп-сигнал.

На что я ему эдак с издёвочкой и говорю. А с чего это ты, мил человек, взял, что у меня с пришельцами контакт имеется? Откуда информация? Источник? Ошиблись твои «шестёрки», даром хлеб едят, никакой связи у меня с инопланетянами нет и никогда не было. Ни телефонной, ни половой. Я сам в большой растерянности, что оба моих романа действительностью стали. Сам в большом замешательстве.

Однако ж всё моё красноречие он мимо ушей пропустил и снова принялся в ту же дуду дудеть. Мол, я совершенно не в курсе, что происходит в мире. Что Большая Восьмёрка хотела обобрать семь миллиардов человек, что она напечатала и пустила в оборот девять триллионов неучтённых долларов. Что в сейфах казначейства США не золотые слитки лежат, а вольфрам позолоченный. И что если бы он лично не остановил всех этих рокфеллеров, родшильдов, морганов, гуггенхаймов и прочих масонов, то планету постиг бы жесточайший экономический кризис.

На что я ему снова, не без ехидства, замечаю. Что дело-то как раз наоборот обстоит; мол, это он не в курсе, что в мире происходит. Наплюй, говорю, ты, на экономические кризисы свои, на слитки золотые да на доллары. Нет их больше. Кончились. Успокойся и возвращайся в Форос твой распрекрасный. Позагорай там на пляжике, покупайся в водичке тёпленькой, на полуголых девочек полюбуйся. Выбрось из головы проблемы мелкие, ничтожные. Расслабься и отдохни по-человечески.