Елена Надежкина - И всё это просто Жизнь (сборник)

– Что? – остолбенела я.

– Да ладно уже, ну застукала, чего из себя заботливую жену-то строить?

И тут в голове моей всё прояснилось, словно сложились в единую картинку некие пазлы. Рывком открыла дверь в спальню, на нашей кровати, прикрываясь моим же пледом, сидела перепуганная Катька. Вот тут моё сердце уже застучало так, что, казалось, стук его вот-вот оглушит меня, а, впрочем, это вполне могло быть из-за температуры.

– Наташ, прости, – залепетала Катька.

– И давно это у вас? – отчего-то совершенно спокойно, если не считать, готовое выпрыгнуть сердце, спросила я.

– Давно, – почти нагло ответила та, которую я считала своей лучшей подругой. – Я люблю его, понимаешь? Люблю. Отпусти его, ведь у нас сын.

– Аркаша сын Виталика?

На минуту мне показалось, что мир померк, ноги стали ватными, и я как-то боком опустилась на кресло в углу.

Я хорошо помню, как восемь лет назад тогда ещё худенькая Катька пришла ко мне в слезах.

– Наташка, что делать, я беременная?

– От кого? – вырвалось у меня в изумлении.

Катька не была, конечно, святой, но парня у неё не было, во всяком случае, последний год точно. Она всё ещё, шутя, просила моего мужа подыскать ей жениха среди его друзей.

– Кать, да ты только пальцем помани, за тобой же толпы побегут, – смеялся тогда Виталька.

В тот вечер мы долго шептались с Катькой на диване. Виталька несколько раз заглядывал к нам, но я махала рукой, мол, не трогай нас.

Тогда Катька сказала, что это была случайная связь, и она не знает даже, где искать отца ребёнка и вообще, как теперь быть.

Моя дочь Маришка уже била ножками у меня под сердцем, и я уговорила Катьку рожать.

– Ты только представь, будем вместе гулять с колясками, потом дети наши будут дружить. А мы с Виталиком тебе помогать будем, вырастим, Кать, ведь это же ребёнок – счастье.

Через два месяца я родила дочь. Счастливый Виталька нёс наше сокровище домой, сияя и светясь от гордости. А ещё через четыре, мы забирали Катьку с Аркашей. И тогда ребёнка нёс домой Виталька, долго разглядывал красненькое личико мальчугана, а уже дома признался, что Маришка у нас красивее.

– Для каждого родителя его дитя лучшее, – довольная заулыбалась я, прижимаясь к теплому плечу мужа.

Маришку муж обожал, но и Аркаше часто покупал игрушки и вещи. Я воспринимала всё как должное, ведь мы обещали Катьке свою помощь. Дети наши дружили и почти всегда были вместе, даже в школе сидели за одной партой.

– Ну, просто брат с сестрой, – говорила учительница, – умненькие, ладненькие. У них даже глаза похожи.

А ведь точно, у обоих детей глаза серые, с пушистыми чёрными ресницами, как же я раньше не обращала внимания? Правда, серый цвет глаз очень распространен, к тому же, у Аркаши волосы чёрные, мамины, а Маришка у нас русая, как Виталька. Да и разве могла я себе представить такое…

В спальне стояла тугая тишина, Катька все ещё сидела на кровати, прикрывшись пледом, Виталий гремел чашками на кухне. На минуту всё здесь происходящее показалось мне дурным сном или просто, температурным бредом.

– Что делать будем? – вернула меня к реальности Катька.

– Оденься и исчезни из моей жизни навсегда, – ответила я, выходя из комнаты, – И его прихвати с собой.

Они ушли, муж, уже в дверях, пытался что-то говорить, умолял, просил, но слова его не доходили до моего сердца. В голове была только одна мысль:

– Меня предали.

Я стояла, казалось, безразличная ко всему, и даже не заплакала. Только, когда за ними закрылась дверь, я поняла, как мне плохо. Меня била лихорадка, в голове всё перемешалось, виски нестерпимо давило.

– Надо поехать к маме, – думала я, – не могу здесь оставаться, не хочу. Не ХОЧУ…

Я ехала в такси на другой конец города, к маме, к Марише, в твёрдом намерении, никогда не возвращаться назад, туда, где меня так жестоко предали мой муж и моя лучшая подруга. Вокруг быстро темнело.

– Отчего бы это, – подумалось мне, – ведь еще не вечер.

И всё, сознание моё померкло.

Очнулась я в тот же день в больнице, в голове стучали барабаны, а тело дрожало, словно меня обложили со всех сторон льдом.

– Доченька, – склонилась на до мной заплаканная мама. – Ну и напугала ты нас.

– Где Мариша? – спросила я. – Тут, тут, в коридоре. Ты лежи тихонько, у тебя высокая температура.

Я вымученно улыбнулась, прикрыла глаза и долго слушала мамины ласковые слова. Уже сквозь подбирающийся сон донеслись до моего сознания Маришкины слова.

– Мамуличка, поправляйся, я тебя очень люблю.

– Я то же вас очень люблю, – и подумалось мне тогда, – вот эти две родные души никогда не предадут меня.

Мне стало легко и спокойно.

На следующий день в палату принесли пакет с яблоками и большим апельсином.

– Это вам передача, ответ писать будете? – спросила румяная санитарка.

– Нет, – тихо ответила я.

Я смотрела на пакет и думала:

– Негодяй, как он может ещё приносить мне что-то, неужели он не понимает, как мне противно всё это, как больно. Нет у меня теперь ни мужа, ни подруги. За что они со мной так жестоко, ведь я любила их и верила.

Ком подступил к горлу и слёзы, не спрашиваясь, потекли по щекам. Я отодвинула пакет на край тумбочки и тут только заметила прикрепленную к нему записку. Почерк был мне не знаком, что весьма удивило меня.

– От кого же это, может быть перепутали палаты?

Я развернула записку и прочла: «Здравствуйте, Наташа. Как вы себя чувствуете? Вчера вы меня напугали, я так мчался в больницу. Слава Богу, всё обошлось, доехали и вы теперь в порядке. Ешьте яблоки, они из моего сада, витамины всё же. Таксист Виталий.»

– Ещё один Виталий, – разозлилась я, – и, наверное, такой же мерзавец, как и мой муж. Я смяла записку и бросила её обратно в пакет.

– Надо позвать санитарку и отправить это всё обратно, – решила я и выглянула в коридор, но там было пусто.

Пакет так и остался на тумбочке, яблоки были слишком душистые, и, вскоре, запах их распространился на всю палату. Я немного успокоилась, мысли стали приходить в норму, и мне даже стало стыдно за себя.

– Человек мне пришёл на помощь, от всей души принёс эти яблоки, а я его мерзавцем обозвала, – ругала я сама себя. – Нет, милая, так можно знаешь до чего докатиться? Разве этот Виталий виноват, что носит одно имя с подлым человеком?

Я достала из пакета жёлтое яблоко, оно было кисло-сладкое и очень сочное. Я пыталась вспомнить лицо этого таксиста, но тщетно.

На следующее утро мне принесли ещё одну передачу от второго Виталия. В пакете были всё те же душистые яблоки, большой кусочек пирога и записка с одним только словом «Поправляйся».

Я тут же бросилась к санитарке:

– Отнесите вниз мою записку, пожалуйста.

– Конечно, сейчас все пакеты разнесу и вниз пойду, – совершенно спокойно ответила та.