Александр Самойленко - Долгий путь домой

Автобус уносился, не разбирая дороги. Позади него, на расстоянии, тарахтел на своем мотоцикле Митяй. Когда ему казалось, что братки имеют намерение остановиться, он притормаживал и давал короткую очередь. Автобус опять убыстрял ход. Митяй гнал их, как пастух норовистую корову, кнутом Калашникова.

У Баро в джипе нашлась аптечка. Бабы, как могли, перебинтовали плечо Гриму, из руки узбека плоскогубцами вытащили осколок, залили рану йодом и залепили пластырем. Баро, закатав штанину, выковыривал из ноги дробины. Мрачно ругался на мужиков.

– Это чья работа? Это ты, Семен! Или ты, Гордей? Ну не придурки, а?

– Дробь она ж веером идет, вот так вот, – Семен показал, как дробь идет веером. – А ты поддез под самые стволы, вот и зацепило. Ну чо ты, маленько же!

Недвижимым был только отец Павел. Он лежал с закрытыми глазами, дышал как-то осторожно, всхлипывая, и тихонько охал. Баба Лиза стояла перед ним на коленях, жалостливо спрашивала:

– Что, батюшка? Ну что с тобой, скажи!

Губы отца Павла зашевелились. Баба Лиза приникла к ним ухом.

– Он спрашивает, икона где? Ну-ка, поглядите там…

Нашли, принесли икону. Лик Христов был прострелен.

– Набери Митяя! – велел Баро. Гордик набрал номер, протянул трубку Баро.

– Митяй, ну как, проводил? Добро. Ты давай вот что, нас тут слегка постреляли, ты хирурга быстренько подгони. Скажи ему, что, мол, коллективная производственная травма. И вот еще что. Камаз нужен…

Узбеки выволокли из палатки кровати на солнышко, уложили отца Павла, Грима. Скоро подъехали «Камаз» и «неотложка». Врач и медсестра кинулись к раненым. Из кузова спрыгнули напарники Митяя. Хирург склонился над отцом Павлом, раздвинул ему веки – подивился, батюшка зыркнул на него острым взглядом. Послушал пульс, расстегнул рясу, раздвинул ворот нательной рубашки и вовсе изумился.

– Ну, дела-а!

Пуля, пробив на иконе лик Христовый, угодила в старинный медный – еще кованый – нательный крест батюшки и застряла в нём. На грудине отца Павла расплывался, багровел отёчный синяк. Хирург осторожно вынул из раны крест с пулей в обнимку.

– Батюшку заберу с собой. Рентген грудной клетки нужен, ребра посмотреть. Дай Бог, чтобы компрессионным ушибом обошлось.

По команде медсестры узбеки приподняли батюшку, она сноровисто сделала ему фиксирующую повязку грудины. Отца Павла уложили на носилки и унесли в машину.

Сестра сделала всем необходимые уколы. Обработав огнестрельные ранения, хирург спросил:

– Что ж вы так… технику безопасности нарушаете?

Грим изобразил виноватого, закивал.

– Да-а, организация труда у нас на низком уровне. Вы уж нас полечите, пожалуйста. По месту жительства…

– Ладно, полечу. Только вы помалкивайте. Если прознают, что я левые огнестрелы лечу, – мне конец.

– А что, бывают правые огнестрелы? – спросил Грим. Хирург подумал и засмеялся.

– Руку согнуть в локте можешь?

Грим, морщась от боли, согнул и даже показал известный итальянский жест. Хирург удовлетворенно кивнул.

– А фигу можешь сделать?

Грим свернул и сунул врачу фактурную фигу.

– Молодец. Ранение у тебя сквозное, нервы не задеты. А мясо заживет!

Грим протянул ему две пятитысячных. Хирург был приятно удивлен гонораром.

– Как ты говоришь, правые огнестрелы? Ха! Весёлый ты мужик!

Митяй, его напарники и крановщик Василия быстренько погрузили джип в кузов «Камаза». Баро поманил Митяя к себе.

– Только так, чтобы бесследно!

Митяй успокоил.

– Он у нас до ночи в лесу постоит. А за ночь мы его вхлам раскидаем. На запчасти.

– Как ты думаешь, в райцентре слышно было? – спросил Баро. Митяй помотал головой.

– Не-е, ветер в аккурат оттуда дул. Повезло.

– Слушай, откуда у тебя калаш? – поинтересовался Баро.

– Из депо… – туманно сообщил Митяй и заторопился: – Ну всё, мы поехали.

– А что у вас еще есть в депо?

– В депо всё есть, – задумчиво промолвил Митяй.

– А толовые шашки у мужиков откуда?

– Рыбу глушить, – ответил Митяй.

– Я у тебя не спрашиваю – зачем, – разозлился Баро. – Я спрашиваю – откуда?

– А хрен их знает, – ответил Митяй и пошел к мотоциклу с автоматом за спиной.

– Канистры тоже увези. Чтобы всё было бесследно, – сказал ему вслед Баро.

Уезжали живописным кортежем. Впереди Митяй на мотоцикле, за ним «неотложка». Замыкал колонну «Камаз» с клычовским джипом в кузове. Солнце весело играло на никелированных молдингах джипа.

Бабы и мужики стояли гурьбой вокруг кроватей с ранеными, провожали взглядами кортеж, пока он не втянулся в лес.

– Верунчик, – позвал Грим.

Верка услужливо подскочила к нему.

– Надо бы стол накрыть. За победу. Тебе сколько надо времени, чтобы в магазин смотаться?

– Час, не более! – коротко доложила Верка. Грим дал ей деньги:

– Возьми на всех кур, сколько надо, пожарьте в казане с картошкой, чтобы побыстрее. Водки возьми… по бутылке на двоих. Посчитай, сколько нас тут… Накрывайте у меня. На всех!

Баро дал бригаде свою команду:

– Гильзы, все остальное собрать. Чтобы после вас никто ничего не нашел!

Гордик и Верка побежали к дрезине, взявшись за руки, как дети. Узбеки выстроились в ряд, пошли, наклоняясь за гильзами и прочими вещдоками, по полю боя. Грим взялся позвонить Брагину и только сейчас увидел на экране, что майор звонил уже трижды.

– Артем… Да не голоси ты! Живой я, живой. Мы тут с ними схлестнулись маленько, ну да, постреляли… нет, ничего серьезного. Уехали они… А куда им было деваться, если ребята их автоматом погнали. Ладно, всё уже, успокойся. Я приеду – позвоню.

Грим сделал еще один звонок – Михалычу. Коротко рассказал о случившемся. Потом что-то сказал Михалыч… После разговора Грим задумался.

– Ты чего подгрузился? – спросил его Баро.

– Да вот… Михалыч сказал, что Клычов беспокоить нас больше не будет.

– А кто это?

– Как тебе сказать… Мужик один. Надежный.

Теперь задумался Баро. Предположил:

– Неужели Верка его коромыслом до смерти забила?

Телефон Грима ожил, кто-то звонил ему. Баро насторожился, с тревогой в глазах следил за выражением лида Грима, который терпеливо слушал.

– Я вас понял… Я же говорю, я всё хорошо понял! – раздражился Грим. – Сколько сняли в евро? Дважды? Четыре тысячи по курсу? Откуда? С европейского направления? И тогда вы заблокировали доступ к счету, да? Ну и правильно сделали! Пусть пока так и будет. Да! Я подъеду, и мы всё решим. Да, до встречи!

– Это из банка, – успокоил он Баро. – Мелочи.

Грим лег поудобнее, закрыл глаза.

– Вот так вот, графиня хренова. Финита ля комедия.

Внезапно накатилось теплой ласковой волной облегчение. Такое чувство он испытал лишь однажды, в детстве, когда, переплывая родную реку из последних сил, нащупал ногами противоположный берег. И Грим провалился в сон.