Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том первый

Кабинет Царева немедленно отдали молодому сотруднику, сразу же переклеившему обои в ярко-сиреневый цвет, ну, а дипломы с грамотами сложили в коробки, бесцеремонно закинув коробки в старую кладовую предприятия, где валялся всякий хлам, ненужные вещи.

И только Стрекозиха изредка поминала Царева добрым словом, вспоминая его потное тело в своей постели, но представив, что это самое тело теперь разлагается в могиле, Стрекозиха истерически визжала, выбрасывая на помойку старое постельное белье. Она даже кровать выбросила…

Мелькает мысль, что пьяницами не становятся, а наверное рождаются – и пьют только те, кто ограничен в разуме или обладает мерзопакостной душой.

Пьяницы бывают веселые и хмурые, так вот веселые пущай пьют, черт с ними, а хмурым пить непозволительно. Напьются и превратят весь мир в мрачное болото, так и загрызут тебя своей тоской и несчастьем.

За праздничным столом посреди нормальных людей оказались две пьянствующие личности. Они, навязчиво, уже споили всех вокруг, а меня, ну никак, не могут, я сижу и сижу с одной рюмашкой водки весь вечер. На их тосты я отвечаю улыбкой и делаю вид, что отпиваю, но «освежить» нечего, рюмашка остается полна. Они, не скрываясь, злобно оглядывают меня с головы до ног, досада звучит в их словах:

– И зачем тогда пришла сюда, раз пить не желаешь?

– А порадоваться, – отвечаю я радушно и спокойно, меня их поведение только смешит.

– Как же можно радоваться трезвым? – недоумевают они и поводят рукою на пьяных людей, пляшущих в беспорядке быстрые танцы.

– Поверьте, можно, – киваю я, – радость должна быть в душе, а не в рюмке водки.

– Я! – кричит один другому. – Много чего в жизни сделал. Меня знает сам начальник Василий Васильевич. Он мне руку подавал. И губернатор меня знает.

– А дети-то твои тебя знают? – спросила проходившая мимо женщина.

– Дети? – изумился пьяница.

– Да, дети! – кивнула женщина и спросила. – Вырастил ты своих детей?

Пьяница только промычал что-то невразумительное, тараща на нее глаза и не зная, что ей ответить. Второй же засмеялся:

– Какие там дети! Ему главное, чтобы бутылка была и слушатели, самоутверждается человек, понимать надо!..

Женщина горько поджала губы и ушла, оглядываясь на пьяниц с печальным недоумением. А они, уже позабыв о ней, все так же громко и хвастливо говорили один другому о значимости своих натур, махали в воздухе руками и привлекали разве, что ворон, следивших скорее не за пьяницами, а за закуской в виде буханки черного хлеба, который выпивохи вполне могли оставить после себя…

Русские любят вспоминать свое прошлое, по их словам, вот как было тогда хорошо. Настоящее же для них полно ненависти и жестокости. Ах, какие дешевые продукты были в советское время! И упускают из вида, что колбасу, например, было не достать. И в то время также ругались и вспоминали Сталина да послевоенное быстрое восстановление из руин к жизни и процветанию. А во времена Сталина также ругались и вспоминали копеечный чай и дешевые баранки царизма. И так, далее… Настоящее русских не интересует, их волнует только прошлое и чуть-чуть, разве что самую капельку – будущее, в котором они видят только смерть. Будущее русские любят рассматривать сквозь призму американского кино, и потому-то так много народа ломится в кинотеатры на грандиозные ужастики про будущее планеты, где все человечество погибнет. Русские чувствуют будущее, которого для большинства из них попросту нет… Смотрят в полной тишине, без смешков и комментариев, обычных для любых других фильмов. Некоторые, особенно слабые духом, плачут о своей судьбе. Но остальные, более сильные, смотрят задумчиво и только после фильма обсуждают не способ спастись, а способ побыстрее оставить свое тело и улететь прочь, подальше от земного мира, укрыться и отдохнуть в садах смерти. Есть еще третьи, которые идут за горячительным, чтобы уединившись и отгородившись от всех, пережить спокойно конец света за бутылкой, такие, как правило, после проведенного опыта долго не живут, убеждая самих себя в правдивости киношного предсказания и, что уж говорить, собственного ощущения своего будущего…

Пьянство – это дело твоего отношения к окружающим и, если окружающие воротят носы – это их проблемы…

У пьяницы своя, у друга своя, а вместе сложить, получаются две бутылки водки, хорошо захорошеет. Отсюда вывод: дружба превыше всего, но дружить-то надо с оглядкой, поживиться за чужой счет многие желают.

Трезвенники не должны потакать слабостям пьяниц, а то пьяницы сядут и поедут на мягкотелых, жалостливых трезвенниках аки на лошадях. Лошади – они выносливы. Так и надо помнить, что трезвеннику лучше гнать пьяниц подальше от себя в стойло такой же пьяни, чем терпеть и надеяться на исправление выпивохнутой сущности…

Крестьянин так и останется крестьянином и спустя тысячу лет после жизни последнего крестьянина на Земле, его потомок, живущий посреди небоскребов, выстроенных где-нибудь в Западной Сибири, как говорят ученые мира, последнем оплоте человечества, подчиняясь, зову крови, разобьет на узком подоконнике, в горшках с землей, небольшой огородик.

Убийца так и останется убийцей и спустя тысячу лет после жизни возродится в генетических клетках своего потомка и убьет также, как и тысячу лет назад убил его предок, задушит врага подушкой или пристукнет топором.

Кровавые дела предков тянут к земле их потомков. И часто-часто в семьи убийц притягиваются темные души с мутным прошлым.

И крестьяне порождают крестьян, рабочие рабочих, пьяницы пьяниц, воры воров, чиновники чиновников, военные военных.

Но бывает, где-то там, наверху, происходит сбой программы и в патриархальной, молящейся семье, вдруг, рождается неистовый сумасбродный гений, способный на все ради своей цели, но какой? Он и сам не знает, а подчиняется только зову, исходящему неизвестно от кого, хотя, на пороге смерти гений все-таки понимает от кого, но сказать уже не в состоянии и только мычит, указывая говорящими глазами рыдающим близким на потолок. Какая ирония жить по программе, уже кем-то спроектированной и зачем спроектированной? Непонятно!

В кухне, за обшарпанным столом сидят двое собутыльников, один уже очень пьяный, другой более-менее трезвый.

– Дай выпить! – пьяный тянет почернелую лапу свою к стакану с желанным пойлом.