Сергей Семипядный - маленькие и неприметные-3

– С мужиком или бабой?

Дмитрий задумался. Он морщил лоб, чесал в затылке, покряхтывал, однако вынужден был сообщить со вздохом:

– Не могу сказать однозначно. «Змеюка» – вроде как женского рода.

Подлесный наелся жареной картошки с жареным же мясом и лежал на диване кверху пузом. На появление Ларисы отреагировал крайне вяло, лишь скосил тусклый взгляд полусонных глаз и что-то промычал. Лариса взяла стул и села так, чтобы Дмитрий мог её видеть.

– Дима, скажи мне, зачем ты убил Тину Алексеевну Мышенкову? – задала она убийственный вопрос – невинным голосом.

Подлесный подскочил, как ужаленный.

– Она убита?! Когда? Где? Что за бред?!

– Ты так реагируешь на это известие, словно это не ты спровадил её на тот свет, всадив кучу пуль в её тело.

– Это и правда не я! Почему я-то? И Козюкова, и Мышенкова, и Мышенкову – всех я, что ли? – расстроился Дмитрий. – Ты уж поясни, пожалуйста!

Лариса рассказала, что на Краснопресненской набережной найден труп Тины Алексеевны Мышенковой с четырьмя пулями в области живота, груди и головы. Две пули попали в ноги. Стреляли, предположительно, из «макарова», причём – с близкого расстояния. Свидетелей нет.

– Однако подозреваемый есть, – с усмешкой сказала Лариса.

– Я уже понял, что это я! Но почему?! – вскричал Дмитрий, уже окончательно расставшийся с былой сонливостью.

– Сыграли роль показания её брата и следы от пуль в квартире. Назначена экспертиза. Хотят выяснить, не из одного ли пистолета стреляли в квартире и на набережной.

– Она просила у меня пистолет, чтобы застрелиться, – сообщил Дмитрий.

– Как это?

– Когда пили за упокой, она спрашивала, не дам ли я ей пистолет, чтоб застрелиться.

Лариса рассмеялась.

– Чтобы выпустить в самого себя шесть пуль – это надо быть уникумом. Нет, её убили. А твоё пребывание в пьяном виде в квартире убитой и более чем странное твоё поведение при появлении её братца сделали тебя идеальным подозреваемым. Ты, говорят, ему побои показывал, которые она тебе нанесла, обыскивал его, а вдобавок и убежал, так и не представившись.

Подлесный сидел, понурив голову.

– Что же делать? Что делать, если всё не так и не туда? – бормотал он.

– Помнить, что даже когда всё очень хорошо, впереди ещё целая жизнь, – продекламировала Лариса.

Дмитрий непонимающе на неё уставился, потом сказал:

– А-а-а. Ну да, все её несколько дней или часов.

– А всё потому, что растяпа и алкаш. Где данные о знакомых Мышенкова моих тёзках? Сейчас бы сравнили с теми, которых Козюков знал. Тебя зачем к вдовушке посылали?

– У Козюкова много таких? – прищурился Подлесный.

– Да не так, чтобы уж очень.

– Дай глянуть, – попросил Дмитрий.

– Зачем тебе? Всё равно сравнивать не с чем, – отмахнулась Лариса и включила телевизор. – Посмотрим, может, твою фотографию покажут, бандит и убийца. Вот сдам тебя и получу премию какую-нибудь или даже медальку. Всё равно же, хоть ты и на свободе, пользы от тебя никакой.

Потом Лариса стала обедать. Подлесный сидел рядом, и они вдвоём строили предположения, кому понадобилось убивать Мышенкову. Выходило, что это может быть как-то связано с тем разговором, который вела по телефону погибшая, когда Подлесный, «упившийся вусмерть» (выражение Ларисы), спал на диванчике под аккомпанемент пистолетных выстрелов.

– Почему-то именно после разговора с тобой она осуществила всё это, – задумчиво проговорила Лариса. – И тот звонок с руганью и стрельбой, и побег с оружием твоим. – И заключила: – Не будь ты пожизненным лохом, мы бы сейчас это знали.

– Похоже на то, – согласился Дмитрий, не нашедший что возразить.

– Что ты ей мог такого сказать?

– Понятия не имею. Я только лишь рассказал ей обо всём, обо всех последних событиях. Я даже о связях Мышенкова с твоими тёзками не успел поговорить. У меня разболелась голова и…

– Ты нажрался, и дальше всё понятно, – перебила его Лариса. – Кстати, с Бояркиной связь держишь?

– Периодически.

– Ну так позвони.

Подлесный позвонил и нарвался на поручение – Бояркина попросила его разыскать Людмилу Александровну, которая постоянно куда-то пропадает, потом звонит, вопя о каких-то кошмарах, стрельбе и убийствах, и опять пропадает.

Очнувшись спустя несколько часов, она вспомнила о случившемся и заспешила к холодильнику. Теперь жить было гораздо сложнее, чем накануне забытья. Тогда она была в состоянии, близком к шоку, и в голове мыслей практически не существовало. Так как-то всё сумбурно было, как бы влетали они, мыслишки эти, страшные до жути, безобразные, и улетали тотчас же.

Теперь мысли были более отчётливые и в достаточной мере читаемые. Не просто такого плана, что вот здесь, в этом месте или около этого человека опасность, ужас и мрак. А получалось нечто вроде анализа, то есть околонаучного исследования путём рассмотрения отдельных сторон, свойств и составных частей всего этого кошмара последних дней.

Сначала необходимость вызволения из бандитского плена Марины Григорьевны и последовавший затем гром выстрелов из жизнеубийственного оружия. Потом милиция, бандиты, осада, побег из офиса в разведку, трагическая гибель Льва Николаевича. А потом этот мужик с пистолетом и автоматчики в пятнистой форме. И опять стрельба.

А это убийство!..

И Людмила Александровна торопливо выпила очередную порцию зелья, способного на время избавить её от ужасов бытия.

И что характерно. Все эти кошмары связаны с салоном «Фея» и людьми, в нём работающими. То есть когда она приближается к этим опасным объектам и субъектам, тогда и начинается очередной виток смертельно опасного безобразия, которое и с экрана телевизора-то воспринимать далеко не всегда хочется.

Поэтому когда она увидала в глазок Дмитрия Подлесного, тотчас же решила, что дверь не откроет. Да, по зову дверного звонка она, пошатываясь и периодически хватаясь за сугубо вертикальные стены, пробралась к входной двери и приникла к глазку. И увидела – Дмитрий Подлесный.

А Дима Подлесный – что? Что и кто этот Дима? Да, вот именно. Это как раз и есть то, от чего она пытается убежать и спрятаться. И потому – не открывать. Мол, её нет дома. Ни её, ни сына с дочерью. Которых, сына и дочери, и в самом деле нет дома, потому как они второй год живут и учатся в Питере.

И чего он названивает, если никого нет дома? Звонит и звонит. Сделает паузу, в течение которой подвыпивший человек и до двери-то добраться не успеет, и снова жмёт на звонок. Вот подлец!

Людмила Александровна лязгнула щеколдой и распахнула дверь, чтобы бросить гневные слова прямо в лицо «подлецу».

Но не бросила. Открыв дверь, женщина и увидела, и вспомнила, что «подлец» Дима – симпатичный мужчина. Симпатичный, стройный, улыбающийся.