Александр Гордиенко - Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь

– Разрешите?

В дверях стоял Юра с пакетом. Железнов начал нервно ржать под непонимающим взглядом Юры – дело в том, что никакого курьера к Железнову не было. И пакета – не было. А вот надо же…

Уже потом нашлись очевидцы, которые видели на первом этаже несчастного курьера, у которого непонятно кто отобрал пакет, который так и не был доставлен адресату.

Вот такой у нас Юра.

– Спокойно, коллеги, – Железнов развернулся к компьютеру и начал набирать текст. – Если кто сейчас и сможет нам помочь, так это Юра. Скажите, кто еще может, не задавая никаких вопросов, и «времени не тратя даром», бездумно исполнить приказание, невзирая ни на что и ни на «кто». А? Мысли есть?

– Что ты задумал? Тем более от моего имени, – Наум на секунду оторвался от мониторов.

– Суд присяжных, – Железнов продолжал печатать.

– В каком смысле?

– В прямом! – Железнов обернулся. – С приговором в виде шкурки банана.

– Саша! Хватит говорить загадками! Что ты задумал? Какой суд?!. Какая шкурка?!.

– Отвечаю – банана, – Железнов продолжал быстро набирать текст.

– Сань, хватит, а?

– Хорошо. Хватит, – Железнов закончил печатать текст и отправил его на печать. – Объ-яс-няй-ю. Сейчас – главный вопрос… – Железнов остановился, прислушиваясь к своим ощущения. – Ага, извините, – достал из кармана вибрирующий телефон, взглянул на абонента, – очень хорошо. Владимир Евгеньевич, ну что?.. Нечто подобное я и ожидал… Да, конечно, вызывайте, но… как-нибудь неэнергично, без эмоций… ну, чтобы приехали они часа через полтора-два, когда все будет закончено… Вот-вот… Спасибо вам.

– Нашли что-нибудь? – не выдержал Андрей Борисов.

– Да. У Лысенко, пресс-атташе Бородиной, обнаружен снаряженный шприц. Под брюками – прихвачен к голени резинкой. На второй ноге – следы от резинки. Так что с ним – вопрос практически решенный. Он задержан, по всему зданию идут поиски второго шприца… пустого. Начальник службы охраны, Владимир Евгеньевич, связывается с соответствующими службами. Поэтому… возвращаясь к напечатанному, главный вопрос сейчас – принимала ли во всем этом участие Анастасия Бородина, номер двенадцатый?

– И как сейчас ты собираешься это выяснить?!. Допрос с пристрастием?!. Когда? Где?!. И кто в это время будет заниматься эфиром?!.

– Наум, ты – Гений! – Железнов протянул руку в сторону Наума. – Ты совершенно четко обозначил практически все проблемы. А посему!

Секундочку… – Железнов вышел и вернулся с распечатанным листочком. – А посему действовать будем следующим образом: во-первых, я сейчас написал текст о том, что: а) – мы всё знаем; б) что она – под контролем; в) что у нее есть шанс во всем признаться и помочь следствию, для чего она должна назвать имена финалисток, против которых запланированы акции устранения, и – в каком виде. Дата, подпись.

– Она не подпишет!

– А нам этого и не нужно!

– В каком смысле? Зачем тогда это?

– А вот тут-то и состоится, собственно, суд присяжных. Смысл сводится к тому, что мы записываем на две камеры крупным планом ее лицо во время чтения этого текста. А потом… Потом все мы, находящиеся в аппаратной, при покадровом просмотре определяем – знакома она с содержательной частью текста или нет.

– И ты думаешь, что мы сможем это понять?

– Я очень надеюсь на это. Для нее все это должно быть достаточно неожиданно. Ну, как обычный человек относится к тому, когда ему предъявляют заведомо ложное обвинение? Нормальная реакция – непонимание и удивление. Растерянность… либо – уверенное игнорирование – типа «чушь, не мешайте работать». У виновного же – должен, обязательно должен присутствовать страх. Хоть на какую-то секунду он должен промелькнуть… и какая-нибудь быстрая… обязательно быстрая реакция… Так как он понимает, о чем идет речь.

– Очень скользко… А ты не боишься ошибиться?

– Боюсь. Поэтому я и призываю всех вас поучаствовать в этом импровизированном суде.

– Я не хочу в этом участвовать, – Андрюха Борисов сосредоточенно рассматривал свои кроссовки. – Я не хочу вмешиваться в судьбу человека. Тем более что она мне нравится.

– Я тоже – не хочу! Но так – мы даем ей шанс! Если все мы, здесь сидящие… или большинство из нас посчитают, что реакция на письмо у нее нормальная, нормальная человеческая реакция человека, не понимающего, о чем идет речь… то мы дадим ей возможность продолжать участвовать в игре. А если мы поймем, что она, как минимум, представляет, о чем идет речь, мы выведем ее из игры.

– Как?!.

– Как-как?!. Через результаты голосования.

– Члены жюри заметят, что результаты голосования на табло не соответствуют тому, как они голосовали. Подтасовка. Скандал. Нас обвинят в том, что все, абсолютно все результаты игры сфабрикованы…

– Не все! А имел место единичный несчастный случай.

– Какой… несчастный?

– Несчастный! – Железнов, склонившийся к мусорному ведру, извлек из него шкурку банана (слабость редакторской части населения аппаратной) и аккуратно разложил на полу напротив Андрюхинского монитора. – Андрюха, если мы примем решение вывести Бородину из игры, выставляешь курсор на строке с выводом на табло результатов любого предыдущего голосования, в котором сектор, который будет представлять Бородина – проиграл. А я, якобы проходя мимо, поскальзываюсь на шкурке банана, теряю равновесие… и «случайно» надавливаю на «Enter». На табло вываливается информация, что Бородина – проиграла. Ты же, – Железнов кивнул на Андрюху, – увидев, что произошло «страшное», моментально убираешь результаты с табло. Дикало озвучивает результаты, которые, естественно, висят у него на мониторе. Никакого преднамеренного действия – «случайная нелепость». С кем не бывает?

– Похоже… Только если не произнесешь «Черт побери», когда будешь «поскальзываться», – Наум был мрачнее тучи, ему явно все это не нравилось.

За 7 месяцев и 18 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Начало мая. Среда. Утро

From: Azheleznov@tv-telecompany.ru

To: Masha.MariaNikolaevna@gmail.com

Time: 08:40

Маша, я ухожу от Вас.

Ухожу, потому что вчера узнал от Вас, что мы с Вами люди разного круга. Вы находитесь на совершенно иной социальной ступеньке нашего общества – Вы сами являетесь финансовым управляющим одной из крупнейших финансовых структур нашей страны. У Вас – муж, сделавший, как я понимаю, очень крутую карьеру, соответствующий круг друзей и соответствующий образ жизни.

Подняться до Вашего уровня я никогда не смогу – нужно смотреть правде в глаза: мне пришлось начинать новую «карьеру» в сорок два года «с нуля», без какой-либо поддержки, без друзей. Сейчас мне уже сорок пять. На телеканале получить «западное» финансовое образование мне не позволят – я «нужен здесь и сейчас», а без него – у меня не будет денег на образование. В сорок пять очень трудно без знакомых найти приемлемую работу, я с этим сталкивался еще пять лет назад.