Александр Гордиенко - Любовь без репетиций. Неполоманная жизнь

В свое время, когда Генеральный предложил Железнову стать креативным продюсером по его проекту, он же одновременно предложил ему на некоторое время приостановить его основную деятельность на канале в качестве главного финансового координатора:

– Саша, проект сложный, и мы с вами договорились, чтобы вы принимали непосредственное участие в его создании. В качестве креативного продюсера проекта. Учитывая вашу нынешнюю занятость в финансовом департаменте, может быть, приостановить ее на время? Что вы думаете? Я могу позвонить нашему финансовому директору и попросить его – Генеральный улыбнулся – освободить вас от исполнения ваших прямых обязанностей на период существования проекта.

– Да нет, спасибо, Александр Борисович, с Фюрером…

– С фюрером?

– А… да, извините, вы же не в курсе. Между собой мы зовем его Фюрером, вождем то есть, так сложилось. С очень большой долей уважения, впрочем. Так вот, с Фю… извините, с финансовым директором я решу вопрос самостоятельно, если не возражаете.

– Да уж, конечно, не возражаю. Но если будут проблемы…

– Думаю, что не будут.

– Ну, смотрите.

Как Железнов и предполагал, Фюрер не согласился. Вернее – согласился, но не сразу и не на всё. В результате «долгих и тяжелых боев»:

– Зачем тебе это нужно? Тебе и так заплатят за формат!

– Это мое детище! Мой ребенок! И я не хочу, чтобы он вырос «уродом»!

– Пусть возьмут профессионала!

– С пустым взглядом! И шаркающей походкой!

– При чем здесь это?!.

– Ему денег надо платить! Много денег!

– А ты – бессеребренник!

– Практически. У меня есть зарплата на канале, мне больше не надо! Пока, конечно же!

Фюрер не то чтобы сдался, а «отошел на заранее подготовленные позиции»:

– Ну, хорошо! Занимайся проектом, если тебе это нравится. Но ты же понимаешь, что поручить кому-то другому сопровождать проекты по созданию сериалов, программ и… по всем проектам маркетинга…

– Согласен, босс, эти остаются при мне. А «связи с общественностью» и «развитие сети» – я попрошу своих ребят взять на себя на период существования проекта.

– Бесплатно!

– Но ты же не берешь на работу продюсера на проект!

– Что ты хочешь этим сказать?

– За ползарплаты гипотетического продюсера я ребят уговорю.

– Саша, за ползарплаты!

– Конечно, за пол! Но – каждому!

– Ты меня грабишь!

– Но ведь – на пользу делу!

– Иначе бы я и не согласился…

– А я и не пришел бы…

Размышляя обо всем этом, Железнов направился из кабинета в коридор, где вдоль стены располагались принтеры, сканеры, ксероксы и прочая «умная» техника, чтобы забрать с принтера распечатанные экземпляры договора.

Выйдя из кабинета, Железнов сразу же забыл про распечатки и про договор – по коридору, застеленному темно-зеленым ворсом, с широкой улыбкой шествовал Няма, таща за собой на колесиках 10-литровую бутыль виски.

Саша присмотрелся – непонятно, то ли «Уокер», то ли какая-то из «Меток», зато! Зато в правой руке у Нямы была 800-граммовая баночка маринованных огурчиков, маленьких таких… зелененьких – закуска, стало быть… к 10-литровой бутыли… Да-а… Это вам не цацки-пецки. Это – по-взрослому…

Увидев застывшего Железнова, Наум радостно заорал:

– Саня! Мне фильм предложили снимать! Вот, – Наум кивнул головой в сторону бутыли на колесиках, – решил отметить это дело.

– Закуски не многовато? Взял бы плавленый сырок. И хватит.

– Сырок? – Чувствовалось, что Железнов слегка озадачил Наума. – Не-е… неинтересно. Я прикинул – в банке – 25–30 огурчиков…

– То есть, на один стакан виски – пол-огурчика.

– Верно! – радостно подтвердил Няма. – Вполне!

– У нас же сегодня – прогон.

– Точно, Саня! – Наум широко улыбнулся. – Ты думаешь, зачем я это ведро американского самогона покупал! Пока мы вернемся, они всё выпить не успеют. А там и мы присоединимся!

– У вас, у гениев – не простая логика, я бы сказал – изощренная.

– На то мы и гении… – легко согласился Няма.

В этот момент сработал мобильник. Железнов взглянул на определитель – Маша.

– Ладно, Ням, разгружайся и раскупоривайся, я к тебе зайду.

Железнов отбросил крышку телефона:

– Да, Маша, я слушаю вас.

– Саша… А вы где?

– Наблюдаю аттракцион невиданной щедрости – Няма расстарался, пытается споить весь канал.

– И вас?

– Да нет, мы-то с ним как раз через час уезжаем в павильон, на прогон. Что-нибудь случилось? Обычно вы днем не звоните.

– Случилось. Саша… Я больше не могу! Мне плохо… Я больше не могу без вас, Саша. Я хочу к вам. И боюсь этого…

– Чего вы боитесь, Маша? Вы боитесь… что у нас ничего не получится? Боитесь разочароваться?

– Нет. Я знаю, что меня ждет нечто безумное… такое, чего еще не было в моей жизни.

– Так чего же вы боитесь, Маша? Вы боитесь изменить своим принципам? Не хотите обманывать мужа… или себя?

– Я боюсь… – Маша не подбирала слова. Чувствовалось, что это живет в ней. – Я боюсь, что не захочу возвращаться домой, Саша, вообще – не захочу.

– Забирайте детей и переезжайте ко мне.

– Саша… Вы же понимаете, что это нереально. Дети меня не поймут. Любящий отец… своя комната… дедушки… бабушки… ни в чем отказа…

– А тут – однокомнатная келья.

– Да… Я не могу так поступить с ними.

– Лучше пусть они вырастут в атмосфере нелюбви и…

– Мой муж любит меня!

– Неужели вы думаете, что со временем они не поймут…

– Сейчас – нет! Они еще дети!

– Маша, – Железнов глубоко выдохнул – у него перехватило дыхание, – вы, конечно же, правы! Дети ни в чем не виноваты. Нельзя лишать их счастливого детства из-за…

– Из-за чего?!.

– Да из-за чего угодно! Они беззащитны! Они не должны знать, что такое предательство близких людей!

– Саша!

– Это правда, Маша! Как бы она мне не нравилась…

– Сколько до выхода из рекламы? – Наум развернулся к Пашке.

– Двести десять.

– Андрей, ну и что, – Наум кивнул в сторону мониторов девятой и десятой камер, на которых четыре оставшихся участницы в окружении своих команд готовились к полуфиналу, – соответствует оставшийся контингент твоему прогнозу?

Борисов, внимательно наблюдавший, как Железнов заканчивает писать текст для ведущего по результатам третьего тура, еще раз запустил графику, наблюдая, насколько текст соответствует динамике изменения изображений победительниц и проигравших.

– Андрей!

– Ааа, – Борисов развернул ничего не понимающее лицо в сторону Наума, было видно, что он весь в тексте, – ты чё, не видишь, люди работают.

– Да мы, собственно, закончили, – Железнов сохранил текст и вложил его в рассылку.