Олег Рой - Ветер перемен

Один из деловых партнеров Романа, не выдержав, попросил изъясняться хоть немного понятнее. Эксперт обиженно икнул, поправил изящно повязанный разноцветный шарфик и, не без пренебрежения взирая на собравшихся, перевел свои слова на доступный для их уровня язык:

– Проще говоря, подобным картинам самое место на уличных вернисажах, где-нибудь на Арбате или на Крымской набережной. Но не в отдельной художественной галерее. Уж извините за прямоту, – повернулся он к художнице, – но ваши пейзажики способны удовлетворить только вкусы невзыскательных плебеев. Сейчас в тренде совсем другое – абстракция, условность, игра с формой, эпатаж… Ну, вы меня понимаете, – на этот раз он обратился к инвесторам, и те согласно закивали, отчаянно боясь оказаться «не в тренде».

Слушая эксперта, художница совсем сникла. Несмотря на все ее усилия сохранить отстраненный вид, было заметно, как ее ранит каждое его слово. Роману даже стало жаль ее, чего обычно с ним не случалось. Эмоциям он воли не давал. Как правило, он относился к отказам в инвестировании исключительно как к рабочим моментам. Сейчас все повернулось чуть иначе, возможно потому, что обстоятельства вынуждали его встать на позицию, с которой он сам в глубине души не был согласен. Но душа душой, а разум недвусмысленно давал понять, что с точки зрения бизнеса этот эксперт совершенно прав. У галереи с подобным контентом нет никаких перспектив, она не сможет даже окупать себя, не говоря уж о чем-то большем.

– Вот если бы ваша клиентка представила что-то, удовлетворяющее запросы элиты, – продолжал искусствовед, точнее, «артвед». – В идеале – не просто полотна, но и некий перформанс… Ну, я не знаю, порезала бы себя, к примеру, или публично справила нужду… Вот тогда совсем другое дело. Тогда был бы хороший шанс на инвестиционную выгоду. А так…

Художница вспыхнула, явно хотела что-то сказать, но сдержалась и промолчала. У нее задрожали губы, как у ребенка, который вот-вот расплачется. Женщина опустила голову, на лицо упала русая прядь, но она ее не поправила.

– Хорошо, благодарю вас, мы все поняли, – прервал эксперта Роман.

Все взгляды обратились к нему в ожидании решающего слова. Настал щекотливый и довольно неприятный момент, и Роман, спеша поскорее оставить его позади, торопливо произнес, обращаясь к художнице, но глядя не на нее, а чуть в сторону:

– Софья Васильевна, к сожалению, мы не можем поддержать ваш проект.

Хотелось добавить что-то еще, найти хоть пару утешительных обнадеживающих фраз. Но ничего подходящего в голову не пришло, да и художница не дала ему времени на раздумья. Она быстро поднялась со словами «Не буду больше вас задерживать…», подхватила свой ноутбук и исчезла за дверью. После ее ухода Роману показалось, что в воздухе еще оставался нежный запах ее духов, какой-то незнакомый ему, на удивление легкий и свежий аромат. Но скорее всего ему просто показалось.

К выходным Роман уже почти забыл и об этих переговорах, и о симпатичной художнице. Как это обычно бывает у людей «за сорок», его жизнь протекала в давно выработанном привычном ритме. И основное место в ней занимало то, что, как уверял Роман, всегда и должно быть самым значимым для мужчины. Дело, бизнес, работа – называй как хочешь. Главное, что именно это давало смысл его существованию. Все остальное – друзья, путешествия, хобби, отдых – вторично. Возможно, будь у него семья, он считал бы по-другому. Но личная жизнь Романа Кондрашова не сложилась, он давно уже смирился с этим и даже почти поверил в то, что быть «одиноким волком» не так уж и плохо. Во всяком случае, в этом есть свои положительные стороны, и их немало.

Как обычно, выходные дни были посвящены делам, которые почему-либо не получается сделать в будни. Привыкший рано вставать независимо от календаря, Роман все утро колесил по городу по всяким мелким делам. Около полудня он решил выпить кофе в уютном маленьком кафе, смотревшем парой зеркальных окон-витрин на щедро засыпанный желтыми листьями берег Патриарших прудов. Роман нашел место для парковки и, выйдя из автомобиля, тут же получил в лицо целый залп таких же золотых листьев, принесенных резким порывом ветра.

«Ветер перемен… – усмехнулся про себя Роман. – Действительно, северный, не обманули синоптики, идет похолодание…» Он зябко передернул плечами и поскорее нырнул в тепло кафе, где соблазнительно пахло кофе и свежей выпечкой.

В этот ранний час в зале было почти пусто, только за одним из столиков у окна сидела женщина с ребенком, рыженькой девочкой лет пяти. Женщина показалась Роману смутно знакомой. Он вгляделся и узнал ту самую художницу, которой несколько дней назад его компания отказала в инвестиции. Встреча его не обрадовала, представься возможность, Роман наверняка постарался бы избежать ее, но в таком крошечном зале это оказалось просто невозможно. И потому ему ничего не оставалось, кроме как приветливо улыбнуться и сказать:

– Здравствуйте, Софья Васильевна.

На имена у Романа была хорошая память. К тому же запомнить имя художницы было совсем несложно для человека с математическим образованием – ее звали так же, как знаменитую Софью Ковалевскую. Но женщина явно удивилась – и этой неожиданной встрече, и тому, что ее назвали по имени. Изумленно распахнув большие серые глаза, она молча глядела снизу вверх на стоявшего перед ней Романа. Повисла неловкая пауза.

– Мама, а это кто? – громко спросила девочка.

– Это… Это мой знакомый, – пробормотала художница, явно не зная, что сказать.

– Тогда садитесь с нами! – радостно пригласила девочка и заелозила на стуле, видимо собираясь подвинуться.

Роман присел рядом с ней и протянул ей руку:

– Привет. Я Роман, а ты?

– А я Лиза, – ответила девочка и с очень серьезным видом пожала его ладонь.

Он повернулся к Софье, которая, судя по всему, все еще была растерянна и не знала, как себя вести, и сказал:

– Софья Васильевна, мне действительно очень жаль, что так получилось, правда. Можно я угощу вас с дочкой мороженым?

– Это в качестве компенсации за моральный ущерб? – с горечью усмехнулась Софья, и Роман подумал, что она, похоже, не такая уж тургеневская барышня, какой показалась на первый взгляд. Есть в ней и ирония, и сарказм, и, пожалуй, скрытая сила характера, которая пусть и прячется за внешней мягкостью, но в нужный момент наверняка дает о себе знать.

– Пусть так, – улыбнулся он.

А Лиза тут же воскликнула:

– Чур, мне шоколадное!

Подошедшая официантка избавила их от еще одной неловкой паузы. От мороженого Софья отказалась, но согласилась на порцию клубники со взбитыми сливками. Когда заказ был сделан, Роман уже придумал тему для светской беседы.