Наталья Пяткина-Тархнишвили - Гаманчо (сборник)

В компании приветствовался строгий костюмный дресс-код, потому что костюмы обожал сам Роман Григорьевич. Его безупречный стиль отмечали все, а гардероб состоял из огромного количества пиджаков и сорочек всех цветов и тканей, покроев и фурнитуры. На фоне всех мужчин Роман Григорьевич выделялся какой-то ошеломительной изысканностью и внешней властностью. Для женщин компании он был недоступен, и никто не мог похвастаться его особым вниманием. Мужчины и женщины в свитерах и джинсах в его компании не работали.

На совещаниях Роман Григорьевич молча сидел и слушал, обычно крутя в руках свой очередной телефон «Верту». Выводы делал сам, затем доносил до замов уже в виде распоряжений. Когда ему звонила жена, все понимали. Он говорил ровным голосом: «Привет», никаких «кис, заек, дорогуш» и прочих уменьшительно-ласкательств, и выходил на стеклянную крытую террасу своего кабинета.

Кира была холодна со всеми – и с женщинами, и с мужчинами. Никогда не кокетничала, не смеялась, практически ни с кем не разговаривала.

Леночка Кравцова вовсе не собиралась заводить роман с Романом Григорьевичем, но «эта Кира Андреевна сегодня её просто добила!» Мало того что не здоровается, так ещё и строит из себя бог весть что. Задницу отъела на крабах! И ещё свою сумку бросает прямо на её стол! Корова!

– Роман Григорьевич… – поспешила набрать шефа Леночка, но Кира Андреевна уже входила без стука в его кабинет.

Вот стерва!

– Рома, у твоей секретарши безобразные туфли.

– Ну, наверное, купила, какие смогла. Я не обращаю внимания.

Кира села на стол, приняла эффектную позу и продолжила разговор с мужем.

– Нигде нет купальников. Представляешь, поеду в старых. В этом городе нет сиреневых купальников! Как меня это достало.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда сидят на столе. Под старыми ты имеешь в виду купленные в позапрошлом месяце, перед Майами? А там мы не сможем его купить, этот твой сиреневый? В дьютике?

– Я его только украшаю, твой стол. Ром, ты издеваешься? В каком дьютике? Так грязно. Машина вся грязная. Прямо смотреть неприятно.

– Заедь помой. Хочешь, попроси водителя. У меня совещание через двадцать минут. Ты можешь подождать здесь, пока он её помоет.

– Я не собираюсь сидеть у тебя целый час. Я просто мимо проезжала. Скажи своей секретарше в ужасных туфлях, чтобы сделала кофе. А то сама точно не догадается. Ты сегодня до скольки? Я до девяти тридцати на йоге.

– Вспомнил! В прошлый раз ты говорила, что у неё ужасный пиджак. Я не рассматриваю подчинённых, ты же знаешь. К десяти я буду дома. Мне надо закончить с презентацией для немцев. Прогнать с участниками.

Соблазнить Романа Григорьевича Леночка решила внезапно. «Чтоб не задавалась эта дылда! Работы полно, надо закончить перевод презентации для немецких инвесторов, а тут эта невозможная Кира Андреевна со своим жутким парфюмом, её дорогущая сумка Hermes, которую она бросила как раз на бумаги с правками Романа Григорьевича, и, наконец, её пошлый зад в брюках, который она нагло пронесла мимо. Даже не кивнула, как будто меня нет в приёмной».

Выпускница ИНЖЭКОНа, отличница, три языка, на работу в компанию Лена прошла по конкурсу, уверенно опередив претенденток. Последнее собеседование с Романом Григорьевичем прошло спокойно и приятно. Говорили на английском. Он спрашивал её об архитектуре, строительстве, дизайне, в основном интересуясь блоками специальной лексики. Не оглядывал её, смотрел в глаза, и Лена, конечно, не могла не отметить, как он интересен, умён и хорош. Сработались они сразу. Работать после семи вечера в компании было не принято, поэтому Лена никогда не задерживалась и, кроме рабочего дня, с Романом Григорьевичем не общалась. Он не фамильярничал, и она относилась к нему с симпатией, корпоративной преданностью и уважением.

Невысокая брюнетка с милым личиком, хорошими губками, кокетливой чёлкой по брови и отличной фигуркой, Леночка была привлекательным и толковым секретарём. Кира Андреевна возненавидела её с первого раза, особенно после того, как Роман Григорьевич, не без гордости заметил, представляя ей Лену: «Наша Прекрасная Елена. Всего двадцать четыре, а на немецком – как Штирлиц, на французском – просто из “Шербургских зонтиков”, – заслушаешься, про английский вообще молчу». – «Что, поёт что ли?» – попыталась съязвить Кира.

С этих пор она её постоянно поддевала при муже, а, заходя, игнорировала. Лена замечала, но не подавала виду. Роман Григорьевич платил достойно, поэтому потерпеть можно было с удовольствием. Одевалась Лена скромно, но аккуратно. Большую часть зарплаты откладывала на поездку в Лондон, куда собиралась на две недели в этом году с друзьями.

Вышло всё, собственно говоря, довольно быстро. За столом сидели рядом, смотрели документы, прогнали презентацию с директорами. Потом все разошлись. Лена предложила Роману Григорьевичу чай. Он снял пиджак и галстук, это был хороший знак – босс расслабился, всё хорошо. Довольный репетицией, Роман Григорьевич предложил Лене присесть, сел напротив, разговаривали о завтрашнем дне. Потом Лена встала за чем-то, оказалась у вешалки и шкафа, Роман Григорьевич почему-то оказался сзади, рывком задрал юбку, она покорно схватилась за вешалку, с удовольствием подумав о том, что на ней надето красивое чёрное бельё – трусики сзади почти две тонкие полосочки, а наверху бабочка. «Неужели там, сзади, сам Роман Григорьевич?..» Ударялась головой о вешалку, он положил руку на голову, чтобы она не билась…

И как у Бунина – расплескался запах свежего тела… Раздался звук – что-то упало, Лена закусила губу, негромко застонала, Роман Григорьевич зажал ей рот, она поцеловала его руку, потом укусила… И вроде бы всё банально – стремительный захват вовсе не голодного Романа Григорьевича, Лена с поднятой юбкой у шкафа – немного в шоке, но сама не своя от послевкусия, пикантного момента, животной страсти, чувства гордости и промелькнувшей победной мысли о Кире Андреевне, и сам Роман Григорьевич с приспущенными дорогущими штанами и вкусным ароматом, который Лена чувствовала, когда он касался её уха. Он ничего не шептал. Страсть, настоящая страсть стремительно захватила их, и не в силах они были её превозмочь, эту химию тела.

Когда всё случилось, Лена так и стояла, не поворачиваясь. Было классно, было ух! и немного страшно, она стояла и потихоньку, неаккуратно поправляла юбку и волосы. Роман Григорьевич по-мальчишески быстро привёл себя в порядок.

Роман Григорьевич тоже не собирался трахать Леночку, но так уж всё совпало этим вечером…

– Ты классная, я не ожидал. Выпьешь? Да… хорошее окончание рабочего дня.

Роман Григорьевич бодро открыл бар-глобус. Налил виски. Лена решительно и по-взрослому одним махом выпила виски. Стало тепло и приятно и совсем не страшно. Она уютно уселась в кресло, поджав ноги, и вспомнила карикатуру Бидструпа – «Кокетливые женщины сворачиваются в клубок как на широких, так и на миниатюрных креслах».