Лана Невская - История одной любви

Боренька! Не думай, что я изменилась в чем-нибудь. Я все такая же, всегда любящая тебя всем сердцем. Теперь это видно еще больше. Я где-то читала, что человек никогда не знает своих сил; только тогда, когда на его долю выпадают серьезные испытания, он показывает, на что способен. Вот так было и у меня. Сначала я сама не знала точно, что со мной. Потом постепенно я начала понимать, что мое чувство постепенно выливается во что-то определенное. Кажется, новая разлука все больше показывала мне, как тяжело переносить отсутствие любимого человека.

А последнее испытание, выпавшее на мою долю, окончательно определило все.

Если ты заметил, я – очень скрытный человек. Я никогда не стану говорить того, чего не надо говорить до определенного момента. Никогда не стану говорить лишнего, а тем более – неправильного. Даже мама, с которой я откровенна более, чем с кем-либо, не все знает из того, что знаю я, что я чувствую. Если только о чем-то догадывается, но уж тут я не виновата.

Так что – СЕГОДНЯ ИЛИ НИКОГДА!

Мы с тобой уже о многом говорили, но я еще никогда не говорила тебе всего так открыто, как сейчас. Суди сам как хочешь, но ведь когда-нибудь об этом все равно нужно было бы говорить.

Я тебе писала еще раньше, что если я ошибусь в тебе, то больше никогда, никому и ничему не поверю. Я повторяю эти слова еще раз и сегодня. До сих пор я уверена в своих силах, верю в счастливое будущее, а когда веришь, то обязательно победишь!

Пройдет еще немного времени, я успокоюсь окончательно с твоей помощью, и надеюсь, что больше даже тень ненастья не пройдет над нами.

До свидания. Всего полторы недели осталось до нашей встречи. Крепко обнимаю и целую моего любимого киндера, которому я верю во всем так же, как самой себе.

Всегда любящая тебя, только твоя Инна.

30 июня 1949 года

Инуська! Милая моя кукла!

Осталось 10 дней до нашей встречи. Очень хотелось бы, чтобы это было сейчас Твоих писем уже нет 4 дня, и я жду их вместе с тобой, скучаю без них, как без тебя, и дуюсь на них, когда они задерживаются, тоже, как на тебя, когда ты вместо 15.00 приходишь в 16.30, а то и позже.

Сегодня я поздно встал, но к 10-ти уже пришел в свой кабинет. Сейчас уже 18.00. Я хорошо поработал: подготовил две больших философских лекции. Пришлось перечитать много литературы и составить обстоятельные конспекты. Я уже целый месяц не занимался такой работой, и поэтому сегодня делал это с большим удовольствием.

Теперь я закончил подготовку и сел поговорить с тобой. Но тебе, наверное, некогда шутить со мной, потому что у тебя много работы, да ко всему ведь – эти бухгалтерские отчеты!

Вчера нам с тобой не дали поговорить, и я уснул обиженный и надутый. Признаюсь, на тебя я дуюсь и сейчас, что так долго нет твоих писем, и тебе за это от меня влетит.

А сейчас – будь здорова и счастлива. Передавай привет маме и папе. Крепко обнимаю и горячо целую – всегда только твой – Борис.

18 июля 1949 года

– Пусть тяжелы недели,

Живу мечтой о дне –

Ты в офицерской шинели

Снова придешь ко мне…

Скажешь как прежде: – Родная!

Слезы украдкой блеснут…

Разве у вас не бывает

В жизни подобных минут? –

Боренька! Родной мой!

Мое письмо сегодня отличается от других моих писем. Во-первых, несколько странно то, что я пишу тебе это письмо, а ты лежишь у меня на диване напротив.

Во-вторых, уже через несколько часов мы расстаемся на долгое время, и кто знает, когда нам удастся встретиться опять?!

Боренька! Я не хочу писать о том, как тяжела для меня эта разлука, ты видишь это сам. Я еще никогда не расставалась ни с кем с такой болью в сердце, как теперь.

Я не могу сейчас писать тебе об этом, так как уже сейчас хочется бросить в сторону перо, а самой крепко-крепко прижаться к тебе, чтобы хоть эти оставшиеся 5 часов побыть вместе с тобой, а не расстоянии двух метров друг от друга.

Два метра! А через несколько часов нас будут разделять сотни километров!

Боренька! Любимый мой!

На прощание мне хочется сказать тебе самые теплые и нежные слова, а самое главное – я хочу, чтобы ты совершенно спокойно ехал и делал свои дела. Пусть не беспокоит тебя мой отъезд в санаторий в Бад-Эльстер. Помни, что где бы я ни находилась, в каком бы обществе не была, я всегда буду думать и помнить только о тебе. Только ты для меня сейчас самое дорогое в жизни, только к тебе обращены мои мечты, и ты даже в мыслях не должен иметь сомнений и тревог за меня.

Скажу даже больше. Если, что лучше, конечно, не надо, с тобой что-либо случится, если ты под влиянием чего-либо или кого-либо изменишься, если я стану для тебя безразлична, то для меня не будет на земле жизни.

Не думай, что за этими словами кроются мысли о смерти, нет, но я хочу сказать, что я теперь уже никогда не смогу никого полюбить так, как я люблю тебя сейчас. Вот поэтому мне и хочется, чтобы ты, прочтя это письмо,

Выбросил из головы все, что не должно занимать в ней место.

До свидания, родной мой! Приезжай скорей ко мне, помни, что я жду и буду ждать тебя каждый день, каждый час, каждую минуту и даже секунду!

Крепко-крепко тебя целую и обнимаю.

Всегда твоя и только твоя

Инка-кукла.

18 июля 1949 года Хемниц

Инусенька! Кукла моя любимая!

Еще несколько часов мы сможем пробыть с тобой вместе, а потом нам придется расстаться и, может быть, сравнительно долго не видеть друг друга.

Покидая твой город, мне хочется всей душой поблагодарить тебя лично и твоих родителей за все-все хорошее, чем окружили вы все меня в эти проведенные у вас три дня.

Мне в тысячу раз тяжелее, но вместе с тем не меньше и приятнее уезжать именно отсюда, окруженным твоей лаской и заботой, твоими напутствиями и пожеланиями. Мне давно уже не приходилось уезжать так. Это было лишь, когда еще была жива моя мать, и она провожала меня в путь-дорогу.

Я счастлив, и с этим чувством уезжаю в свой путь, зная, что здесь оставляю тебя, мою любимую, хорошую, родную.

Я счастлив, что ты оказалась способной воплотить в себе ласку и внимание моей матери, ее заботу и тревогу за меня, горячую любовь и беспокойство любимой.

Поэтому я так спокойно вверяю тебе всего себя, свои мысли, чувства, свои заботы и тревоги, свою совесть, гордость и честь.

Я не сомневаюсь в том, что могу отдать в твои руки все это с самой большой надеждой и уверенностью, с полным спокойствием за искренность твоих мыслей обо мне и нас обоих.

Мне хочется вспомнить и несколько глубже понять твои вчерашние, вернее – уже сегодняшние мысли о том, что я тебе нужен прежде и больше всего как человек, без всего того, что меня окружает и что имеется даже во мне самом – как мужчине.