Татьяна Осипцова - Сметенные ураганом

– Давненько я у вас не бывал… Что-то вы плоховато выглядите, мадам.

– Хороший комплимент для начала, – недовольно скривилась Света.

– Я вовсе не хотел вас обидеть. Меня это на самом деле беспокоит. Что случилось, дорогая?

– Проходите на кухню, я сейчас.

В своей комнате она наскоро привела себя в порядок. Домашний халатик сменила на джинсы и водолазку, расчесала волосы и тряхнула головой, чтобы казались пышнее. Тронула ресницы тушью и мазнула по губам блеском. Дольше заниматься внешностью неудобно, да и Юра может подумать, что это ради него…

«А разве не так? – спросила она себя. И ответила: – Нет, конечно. Просто неприлично такой росомахой перед мужчиной».

Юрий курил у окна и, обернувшись, окинул ее с головы до пят своим фирменным раздевающим взглядом.

– Ну вот, уже лучше, – сказал он, присаживаясь вслед за ней к столу. – Так что же случилось у вас, дружок?

Это по-детски ласковое слово умилило ее. Ведь может нормально разговаривать, но чаще почему-то предпочитает издеваться. Света вздохнула:

– Столько всего произошло… Вы же ничего не знаете. Столько навалилось всего, и, как назло, подряд, одно за другим!

– Беда редко ходит одна.

– Это точно. Все началось с того извещения… Павел Петрович не вынес, умер в ту же ночь.

– Да что вы?..

– Сердце… Яна Витальевна пережила его всего на две недели. А Маньку периодически укладывают на сохранение.

– Все так серьезно?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Говорят, сердце. И почки могут отказать во время родов, вот и следят за ней… А тут еще тетя Поля – лекарства принимала-принимала, а ни черта не помогло. Гипертонический криз. До сих пор в больнице.

– А Маня?

– Я их с Олежкой на улицу вывела. Представляете, она так ослабела, что не может коляску из парадной вынести. Пять ступенек для нее много.

– Но ведь она уже… на каком месяце?

– Шестой пошел.

– А вашему сыну?

– Через месяц год исполнится. Ходить пробует.

– Так что – кончилась халява, Светочка? Теперь все на вас?

– Да, – тяжко вздохнула она. – И еще дома… Мама болеет часто, ей помощь нужна. А папа… Я вам не говорила, стеснялась. Он спился совсем. Сестра – соплячка, на нее надежды никакой.

– Да, не позавидуешь вам, – сказал он безо всякого ехидства.

– Если бы еще хоть жизнь нормальная, а то с этим дефицитом… Мама с тетей Полей из-за болезни пролетают мимо продуктовых заказов на работе, а они нас сильно выручали. Я теперь за день обегаю все магазины района, в одном одно урвать удастся, в другом – другое.

– Урвать? – удивленно переспросил Юрий.

– А как еще это можно назвать? Вы что, совсем ничего не понимаете? Хотя где уж вам! Вы-то, наверное, по магазинам не ходите.

– Это правда, давно не ходил, – серьезно ответил он. – Простите, Света, не сообразил, надо было привезти продуктов. Я исправлюсь, навезу вам целую машину гуманитарной помощи.

– Опять издеваетесь? – нахмурилась она.

– Отнюдь. Называю вещи своими именами. Моя фирма задействована в поставках гуманитарной помощи из-за бугра. Выгодное дело.

– Какая выгода? Она же распределяется бесплатно?

– Львиная доля все же доходит по назначению, но какая-то часть… Надо быть дураком, чтобы упустить шанс и не воспользоваться. Я продаю эти продукты или использую для бартера.

– Вы воруете?! – воскликнула Света, уставившись на него во все глаза.

– Уверяю, не я один. В этой цепочке греют руки все.

– Какой же вы мерзавец! – возмущенно произнесли ее губы.

А мысли в голове были прямо противоположные: «Вот ведь прохиндей! Умеет устроиться. В голодное время торгует продуктами, которые ему даром достались. Интересно, сколько он ворует? Даже если один процент… Но счет ведь идет на тонны! Представляю, как он разбогател».

Юрий молчал некоторое время, внимательно наблюдая за ней, затем усмехнулся.

– По вашему личику я вижу, что заинтересовал вас. Действительно, по сравнению с большинством населения нашей страны я живу очень и очень неплохо. По этому поводу у меня есть к вам интересное предложение. Мы ведь, как я понимаю, сейчас одни?

Она кивнула, мысленно ликуя. Вот, наконец-то! Похоже, сейчас он скажет, что любит ее, и попросит выйти за него замуж. А что? Это вариант – выйти за такого богатого и успешного мужчину. У него совместное предприятие, иномарка, квартира, дача. Завидный жених! К тому же он красив, и даже очень. Он щедрый, со связями, поможет решить все проблемы. И он ей не противен. Свету даже немного задевало, что Юра никогда не пытался обнять ее или поцеловать, говорил, простые поцелуи его не интересуют. Секс… Ну что ж, как-нибудь она вытерпит. Ведь другие женщины терпят? А кое-кто даже сделал это средством заработка. Зато он будет возить ее на курорты, а может, и за границу. Вот это перспектива!

Неожиданно Шереметьев взял ее руку и, поцеловав в ладонь, прижал к своей твердой слегка шершавой щеке. Этот жест показался таким интимно-теплым, что она ощутила, как мурашки побежали по спине.

– Светочка, ты могла бы полюбить меня?

«Он перешел на ты? Точно, сейчас сделает предложение. И, наверное, думает, что я сразу кинусь ему на шею? Нет уж, в отместку за все издевательства я его как следует помурыжу. Потом, конечно, соглашусь…»

Сделав слабую попытку освободить руку, она вымолвила тихо:

– Вы же знаете, что я…

– Все еще чтишь память о своей любви к благородному герою-интернационалисту Михаилу Улицкому? Потому как любить его ты уже не можешь. Скорее всего, его кости давно высохли где-нибудь в горах…

– Как вам не стыдно? – гневно взглянула она.

– Что, неужели до сих пор любишь?.. – Не отрывая глаз от ее лица, он умолк на несколько секунд и продолжил слегка изменившимся тоном: – В принципе, для моего предложения это не важно. Ты любишь не меня, но ведь и я тебя тоже не люблю.

Света ничего не поняла, и само собой вырвалось:

– Вы не любите меня?..

– Не люблю, – покачал он головой, улыбаясь во все тридцать два здоровых зуба. – А ты думала, что люблю?

– Слишком много вы о себе воображаете! – выдернула она руку.

Юрий вновь схватил ее и стиснул.

– Я и сам не понимаю, отчего меня так тянет к тебе. Конечно, ты очаровательна, но ведь на свете полно очаровательных. Я знаю женщин и красивее тебя, и, уж прости – умнее и образованней. Однако что-то же меня привлекает? Мне нравится твоя беспринципность, твое лицемерие, даже твой эгоизм…

Ну, это уж слишком! В возмущении Светлана попыталась освободить свою руку. Ей это не удалось, а он вновь чмокнул ее в ладонь.

– Не вырывайся, дай сказать. Все эти нехорошие качества свойственны и мне, и уж конечно не могут вызывать у меня отвращения. И еще ты сильная, яркая, энергичная. Я бы сказал – девушка-фейерверк, да только не хочу повторять как попугай за покойным Улицким. Не дергайся, я делаю тебе предложение. Я хочу тебя с первой минуты, как увидел тогда на даче у беседки. Я хочу тебя так, как ни одной женщины не хотел, и ни одну я не ждал так долго.