Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник)

– Не фантазии. Это был ее мир. Судьба так распорядилась, что ей не дано было построить настоящую семью, и она построила ее…

– В своем воспаленном воображении, – докончила Нина.

Лена обиженно поджала губы и принялась старательно вытирать лицо, глядя в зеркало.

– А может, ты и права, – раздумчиво заговорила Нина. – Она ведь не выглядела несчастной. Как она всегда сияла, рассказывая о любящем муже и сыне-умнице!

– С ними она была счастлива…

Лена вернулась за стол. Коллеги помолчали. Глядя на полупустую бутылку, Нина спросила:

– Будем допивать?

– Что-то уже не хочется, – пожала плечами Лена.

– Завтра я выхожу? Ты вроде в СЭС собиралась?

– Собиралась. Пойду. Куда деваться…

Тренькнул дверной звонок. Юля ожидала маму и открыла, игнорируя глазок. За порогом стояла незнакомая женщина лет пятидесяти, одетая дорого и со вкусом.

– Я Петина мама, – сухо представилась она.

– Здравствуйте, – смутилась Юля и отступила на шаг. – Простите, в комнату не приглашаю, там девочки спят.

В кухне гостья осмотрелась, задержала взгляд на швейной машинке и деталях кроя. Юля поторопилась убрать материал, вернула на стол клетчатую скатерку и предложила:

– Может, чаю, Ирина Петровна?

– Вы и имя мое знаете… – неприветливо покосилась гостья, усаживаясь. – И я о вас наслышана. Поэтому и пришла. – Она умолкла на несколько секунд, будто не зная с чего начать разговор, и вдруг выдала: – Оставьте в покое моего сына!

От неожиданности Юля замерла с чашкой в руке.

– Ему надо писать диссертацию! Вы отвлекаете его.

– Я тоже считаю, что Петя должен защититься, – не стала перечить Юля. – Он замечательный специалист, у него много материалов, собственных наработок. Его методы подтверждены положительной динамикой…

– Ты про свою убогую дочь? – неприязненно перебила Ирина Петровна.

– Элечка не убогая!

– Да видела я! Сидит в коляске, головку еле держит – а вторая-то бегает уже.

Юля задрожала от обиды, на глаза навернулись слезы:

– Как вы можете?! Вы ведь тоже женщина, мать…

– Да, я тоже мать, – жестко изрекла Ирина Петровна, – и забочусь о своем сыне. Я желаю ему счастья, хочу, чтобы у него была семья с его собственными, здоровыми детьми.

Юля опустила глаза, кусая губы, чтобы не разреветься или не наговорить гадостей. А гостья решила добить:

– В сказочку о том, что ты, в твои годы, захотела родить для себя, может поверить мой наивный сын, но не я. Шлялась с кем попало, забеременела, и не успела вовремя аборт сделать!

– Неправда!

– А где же тогда отец твоих близнецов? – ехидно поинтересовалась Ирина Петровна.

– Он… – Юля запнулась на секунду, затем подняла глаза и отчеканила: – Он вроде вас. Ему больной ребенок не нужен.

– И ты решила повесить двоих своих детей на моего сына? Ловко устроилась! Мужика оторвала, и дочке бесплатного врача!

– Я люблю Петю… – попыталась вставить Юля.

– Если любишь – не порти ему жизнь, не лишай будущего! После защиты диссертации отец поможет ему устроиться в престижную платную клинику. Но если сын пойдет против нашей воли… Думаешь, зарплаты простого врача хватит содержать тебя и твоих детей?

– Я сама зарабатываю! – вспылила Юля.

– Этим? – презрительно кивнула Ирина Петровна на детали блузок. – Швея-надомница!

– Я была модельером-закройщиком на фабрике, и как только Элечка выздоровеет…

– Дай бог, – перебила гостья. – Только без участия моего сына. Найдешь другого врача и другого мужчину. Поняла?

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу: одна с нескрываемой ненавистью, другая в отчаянии. Затем гостья встала и самостоятельно покинула квартиру.

Одновременно со стуком входной двери Юля без сил упала на табурет и спрятала лицо в ладонях.

Никто не верил, что Юлия хочет родить для себя. Все твердили: двадцать семь лет, красивая, молодая, самостоятельная – успеешь еще и замуж выйти и родить. Однако замуж Юля не стремилась. Уж если выходить, так по любви, считала она. Но после первого, бурного и ничем не кончившегося романа сердце ее молчало. Зато ребенка хотелось, все сильнее и сильнее, ему она готова была отдать всю свою нерастраченную любовь. Юля с завистью смотрела на молодых женщин, гордо несущих свой беременный живот, на мамаш с колясками. В мечтах она видела дочку – белокурую, пухленькую, с ручками в перевязочках.

Мужчина, с которым встречалась последние два года, был женат и разводиться не собирался, но против ребенка ничего не имел. Юля поняла, что он готов принимать участие в воспитании. Маме объяснила: «Теперь сплошь и рядом отцы приходящие. Не станет помогать – сама справлюсь. Буду работать до последнего, и месяца через два после родов вновь вернусь на фабрику». – «А ребенка на кого? Мне до пенсии пять лет, и живем мы в разных концах города». – «Няню найму, – уверенно отвечала Юля. – Во всем мире так делают». Мама в ответ только покачала головой.

Когда УЗИ показало двойню, она всерьез советовала дочери сделать аборт. Но Юля твердо ответила: нет.

Девочки появились на свет за два месяца до срока, крохотные, едва живые. У одной страшный диагноз – детский церебральный паралич.

Узнав об этом, отец близнецов испарился, и больше Юля его не видела, да и не вспоминала. Все ее мысли были о девочках. Лизочка неплохо прибавляла в весе и к году почти догнала сверстников в развитии, а Элечка так и лежала неподвижная. Глядя на прозрачно-бледное личико с огромными голубыми глазами, у Юли сердце переворачивалось.

Ни о каком возвращении на работу и речи не шло. Родители помогали деньгами, да с фабрики подкидывали приработок – по ночам Юля строчила блузки. А дни, помимо обычных хлопот матери-одиночки, были заполнены визитами к врачам, процедурами, массажами.

Невропатолог из поликлиники предложила попробовать рефлексотерапию и дала телефон специалиста, прошедшего стажировку в Китае. Тот обещал приезжать на дом, тем более живет буквально в соседнем дворе.

Петр Михайлович оказался молодым, чуть старше Юли. Денег за визит не взял, сказал, что ему важнее результат, который послужит материалом для диссертации.

Вначале Петр заезжал только провести очередной сеанс иглоукалывания. Но когда появились первые признаки улучшения состояния девочки, стал заглядывать ежедневно по вечерам и засиживался до ночи. Отмечая, что кисти крохотных ручек начинают обретать чувствительность, видя, как Элечка, хоть и не твердо, но держит головку, Петр радовался не меньше Юли. А она готова была молиться на него – человека, подарившего ей надежду. В день, когда Элечка впервые, совсем слабо, ухватила Петин палец, Юля зарыдала. Он оставил ребенка, обнял ее, прижал голову к своему плечу и шепнул, целуя в макушку: