Владислав Вишневский - Терпень-трава

Дружески поздоровались, с удовольствием оглядывая друг друга – действительно давно не виделись. Месяц уж или больше!.. Это и не важно. Важно, что очень хорошие, дружеские впечатления остались от случайного знакомства. И случайного ли?! Кстати, я давно ловлю себя на мысли, что мои, например, удивительные случайности, всегда имеют какую-то странную, но увязывающуюся с логикой перпендикулярную закономерность. Планирую одно, решать приходится совсем другое. Словно играет кто со мной! Странно! Когда я, в очередной раз удивившись такому наблюдению, пытаюсь всё же развязать событийный узел, хорошо вижу выглядывающую, спрятавшуюся там логику… Пусть и странную, на мой взгляд, непонятную, часто абсурдную, но логику. А может, я просто хочу её там видеть?! Что тоже логично. Но обычно отмахиваюсь, мол, относительно себя всегда всё сложно, потому что очень всё объективно-субъективно.

Усаживая его на один из стульев, спрашиваю:

– Как там твоё таёжное хозяйство, стрелки-белки, речка с рыбками?..

– Нормально всё, Палыч. Спасибо. Как у вас?

– Тоже всё хорошо. Кстати, должен тебе сказать, сильный ты след у ребятни своим гостеприимством и особенно ночным костром тогда оставил, и концертом, конечно! Это правда! Очень часто они это вспоминают. Особенно костёр. Здорово всё получилось. Узнают, что ты здесь, очень обрадуются. Кстати, мы – всё! – школу в этом году открываем, и даже учителя к нам приехали! Представляешь!

– Что ты говоришь! Вот это действительно для ребят здорово, очень. Да и вообще… Поздравляю! Сколько она не работала, стояла?

– Почти семь лет!

– Ой-ёй-ёй! Выпуск, считай!

– Да! Разъехались все, всё забросили… И школу, и библиотеку, и клуб, и… Всё.

– Тем более здорово, что вы открываетесь. Молодцы! Это серьёзно. И дорогу, я смотрю, ремонтируете… Неужели, Палыч, всё в жизни налаживается, а?

– У нас, вроде, тьфу, тьфу, – я постучал по столу. – Да! А дальше… Боюсь даже из раковины выглядывать. Как высунешься – так по башке и саданут. Опыт подсказывает. Спасибо уж, нахлебались. Такое впечатление, что всяческие «органы» так и настроены стричь всё под «нулёвку». А у меня же – люди! Дети! Как я им объясню, что дяди – раздевая нас – хорошего нам хотят. Да и не хочу я их души «царапать». Они – дети. У них должно быть детство… С солнцем, с речкой, с походами, кострами… Как у нас с тобой было…

– Палыч, а может так и нужно, чтобы каждый с детства бился за своё выживание? Как в природе?

– Ты что, Арсентий, серьёзно или шутишь? – Опешил я. Словно холодной водой меня, сонного, облили. Вот уж от кого не ожидал услышать такого откровенного цинизма. Взволновался. Даже вспыхнул. – Да-к какого тогда, извини меня, хрена, мы столько лет шли к вершинам цивилизации, демократии, чтобы сейчас с научно-практическим интересом наблюдать какой там ребёнок у нас выживет в вольере, а который нет?! Или ты шутишь?

– Я просто логику их пытаюсь понять… – Почти спокойно заметил Арсентий, и словно самого себя спросил. – Почему у нас всё так в стране по-уродски, а?

– А, это другое дело. А то ты меня уже напугал… Расстроил даже. Ффу! Больше не шути так, Арсентий. – Останавливаюсь, чувствуя, что излишне, пожалуй, разволновался, передышка нужна. Ложная «тревога», случайная. Но, всё же, нельзя так уж слишком мне заводиться. Вставая, чтоб успокоиться, перевожу тему. Спрашиваю гостя. – Арсентий, чаю, или кофе?

– Чаю, пожалуй, – кивнул гость. – Извини, если расстроил. Я иногда пытаюсь от противного размышлять… Часто там думаю…

«Ишь ты, от противного! Определение какое подходящее. Точное!» – проходя к двери, с усмешкой замечаю про себя. Выглянув, кричу через коридор, в бухгалтерию:

– Вера Никандровна, пожалуйста, приготовьте нам с Арсентием чаю, и ещё гостю что-нибудь… Тут же слышу в ответ: «А пирожки с голубикой гостю пойдут?»

Арсентий кивает, да…

– Да, Вера Никандровна, – отвечаю, – пойдёт, говорит. Только чай…

– Да, покрепче! Я знаю. – Перебивая, доносится из бухгалтерии. И потому уже Арсентию. – А я думаю, кто это там, на какой метле, к нашему председателю приехал… Здравствуй, Арсентий. – Поздоровалась.

– Здравствуйте, баб Вера… Как ваше здоровье? – Кричит Арсентий через стены и коридор.

– Сейчас нормально, – громко сообщает бухгалтерша. – А вот перед грозой сильно что-то крутило… Сейчас я вам чайку приготовлю, принесу…

– Даже в природе ни один зверь своих детей не бросает, пока не выкормит, не обучит… – Тем отголоском продолжаю ещё спорить.

– Так, то зверь, – соглашается Арсентий. – У нас в лесу говорят, бойся не зверя – человека.

– Дожили! – я всё ещё злюсь.

– Евгений Павлович, я посоветоваться приехал. – Переходит Арсентий к главному.

– Хорошо! Давай, выкладывай.

– От Шанны письмо пришло. – Сказал он, пряча глаза.

– От кого?

– От Шанны, из Франции. – У Арсентия в глазах удивление. И лихорадочный блеск с новой силой – я вижу! – как знак аварийной остановки на скользкой ночной дороге.

Ах, ты ж чёрт, как я мог забыть ту Шанну, их с Арсентием взгляды! И всех тех иностранок тоже, свах! Нет, конечно, не забыл. Просто ещё бродило в сознании недовольство от предлагаемых жизненных обстоятельств. Случайностей, как бы. Не переключился. Значит, там не просто взгляды были, там рецидив… Это плохо! Парню плохо. Вот почему он так взбудоражено выглядит. Жалко!

– От Шанны! Ну-ну… – Я ещё не нашёл правильного сейчас отношения к этой француженке. Хорошо помню ладную её фигурку, и что-то в глазах ещё… во взгляде…

– В общем, – смущаясь, бормочет Арсентий, признаётся. – Она хочет приехать… Ко мне.

– Зачем? – Спрашиваю, конечно, машинально, но звучит по-дурацки. Вновь ловлю на мысли, что ничего уже, кажется, кроме голой прагматики в проблеме не вижу. А ведь есть и другие аспекты человеческой жизни. Были! Старым, наверное, становлюсь! Ох, старым! И вопросы звучат от этого глупыми. Грустно! Печально!

– Понимаете, Евгений Павлович, – Арсентий вроде бы не заметил, но почему-то перешёл на «вы». Похоже от волнения. – Она говорит, что любит… – Голос его осип. Он прокашлялся. – Гхе-гхым… Любит, говорит, меня… И я её тоже. – В этом месте голос окреп, даже наполнился красками. – Жениться, предлагает. То есть замуж за меня…

– Так это здорово, Арсентий, поздравляю! – Я действительно рад. Искренне рад. Не ожидал. Главное, не боль в парне придётся заглушать, а наоборот, ещё больше раздуть… Более приятная задача.

– Дело в том, что она к себе зовёт, во Францию, в город Нант, – вновь словно погас Арсентий. Ага, переживает, с восхищением отметил я, это хорошо. – Там у неё родня вся, пишет, работа, и прочее… На западе Франции это, я карту смотрел… Ла-Рошель рядом, – это из трёх мушкетёров. Бордо ещё… А я… Что я там буду делать? Я к простору привык, к тайге, к природе… Да у нас, у самих, здесь, осенью, если взять, такое бордо расцветает, в сказке не сыщешь, да и вообще.