Владислав Вишневский - Терпень-трава

Знаю, слыхал… И что из этого?

«А то! Мы-то, в смысле, о-го-го ещё! Так что, не обманывай себя, всё у тебя – у нас! – в порядке… И тёплой стенки нам не надо… Ну, не нужно же, не нужно, да, скажи? То-то… Сами кого хочешь запалим. Да и вообще, не ной, пожалуйста! Иди. Посмотри лучше на себя… Да не в витрину. Со стороны посмотри. Кто ты вообще, ну?»

И кто?

«Нормальный мужчина в расцвете… И не спорь, пожалуйста, я знаю, что говорю, – в расцвете лет. Почти метр восемьдесят…»

Метр семьдесят шесть!

«Ну, ты и зануда!.. Хорошо, пусть будет сто семьдесят шесть. Но если распрямишься, все сто восемьдесят точно будут… Сто восемьдесят – это раз. Плечи широкие…»

Нда, в общем.

«И не в общем, а – да. Вес где-то килограммов под девяносто у нас, так?»

Вроде так.

«Вот видишь! Уже хорошо для начала. А что мы в зеркале видим?»

В каком зеркале? Тут нет зеркал… Ты про витрины, что ли?

«Нет, я о другом… Утром, когда бреешься, ты что в зеркале видишь?»

А, утром! Себя, конечно.

«Ну вот. И что мы там видим, мне интересно?»

Небритое лицо, инеем подёрнутые волосы…

«Стоп, стоп! Не передёргивай. Утром не ты один, все мужики не бритые. А волосы на голове чуть-чуть только посеребрились… Чуть-чуть! Лови разницу. Это, дорогой мой, не одно и то же…»

Ладно, пусть так! Но морщины у глаз точно есть. Видишь? Усталые глаза…

«Хмм, а кто тебя, извините, заставляет так долго торчать перед компьютером! Не сиди за ним долго, и все дела!»

Не умничай «О! О!..»

Не, о-о, а извините, надо говорить. Щёки вот-вот начнут обвисать…

«Опять стоп! Тут можно бы и поспорить, но нет смысла. Пойдём от другого. Скажи, пожалуйста, зачем нам с тобой какие-то юношеские щёки, натянутая розовая кожа и детский взгляд. Мы же с тобой взрослые люди, да? Мудрые? А мудрость без красивой паутинки морщин, не мудрость, а одна имитация. Нашим возрастом нужно гордиться – заметь! – нести гордо, как флаг. Понял?»

Ну…

«Не ну… Давай дальше».

Нос вроде нормальный, курносый…

«Вот, ещё один позитив – задиристый нос. Задорный, значит. Дальше!»

Губы тоже вроде нормальные…

«Отлично!».

Уши в порядке. Аккуратные.

«Дальше».

И руки сильные. На баяне ещё могу…

«Правильно, и не только на баяне. Юмор у нас есть?»

Вроде.

«Не зажимайся, – я знаю есть. А здоровый скепсис?»

О, ещё какой!

«Мелочи! Не зацикливайся на скепсисе, среда потому что такая… Та-ак!.. Ну-ка, улыбнись… Ещё, ещё… Шире. Так, так… Замри! Молодец! Вот так и ходи. Нормально. Отлично, замечу, выглядите, фрэнд! Ага! Так что не боись, дядя. Выплывем. Придумаем что-нибудь».

Вот так, пока я шёл, меня второе я позитивно и обрабатывало.

Да ладно, пусть его!

Ведь что обидно – я ж не лодырь, я ж не увиливаю, наоборот – как на рентгене вижу недостатки управления и лезу с исправлениями. Долго изучал, потому что разные теории и принципы управления, да и практика соответственно кое-какая есть. Но так получалось, что в последнее время новыми фирмами и компаниями руководят люди без хорошей управленческой школы, молодёжь одна. Офис, машина, секретарша, ресторан, сауна… Как пена над пивной кружкой. Одно хорошо: капитал, деньги смогли как-то сколотить. Кстати, как они их собрали, у кого одолжили, меня это абсолютно не интересует, диапазон тут очень большой, углубляться – себе дороже, а вот как они управляют предприятием, это интересно. Дело в том, что мало знать, например, первую букву алфавита, нужно ещё и остальные буквы знать, ещё и слова из них научиться составлять, потом ещё и предложения: простые, сложные… не говоря уж о какой-то грамматике, синтаксисе… призвании. Так и в управлении предприятием. Это не только наука, это целое искусство. Тем более что заданные государством условия работы похожи на игру молодой, здоровой, творчески настроенной кошки, с напрочь запуганной, и почти загнанной в тупик мышкой. Тем более нужно быть организованнее, более собраннее. На практике вижу только глупость, тупость и амбиции.

Правильно говорила Татьяна – поправлял я директора, указывал на вероятность проблем в будущем. Когда щадил его самолюбие, когда и нет. Вот и добился, что ладья вся в пробоинах, а капитан выбрасывает лоцмана за борт. Меня, то есть. Да если б я не догадывался, не понимал, это бы ладно. Но я ведь предвидел, предупреждал, что работать нужно обязательно по плану и только по плану. Причём всем! Что план нужно увязывать с финансами, спросом, сбытом, с производством… С дисциплиной и ответственностью, с правами и обязанностями, с… Да что тут перечислять, итак всё ясно. Это же целая система взаимоувязанной ответственности. А не авральная штурмовщина проблем, как лавина сыплющихся с горы. В общем, молодой генерал отправил в отставку главного своего советника, чтоб «типа не указывал тут, понимаешь, не подрывал авторитет, не царапал самолюбие, и вообще». Да и чёрт с ним, и ладно. Живи уродом, Манечка. Как говаривалось в одной песенке, в далёком прошлом веке.

– Ну-ка, отстаньте, вы! Эй! Ой!.. Отдай, гад, сейчас же отдай… Ну, ты, гад! Сволочь!..

Чьи-то сдавленные выкрики вернули меня в этот век, сегодняшний, настоящий.

Справа от меня, в полутёмном, длинном тоннельном переходе, между домами, возилось трое или четверо молодых ребят. Лет по четырнадцать-шестнадцать.

Поймав краем глаза проблему, я ещё топал по инерции дальше. В переходе слышались глухие, эхом усиленные удары, возня, всхлипывание. Я остановился, оглядываясь, как бы ища помощников или свидетелей, рефлекс такой. Прохожих практически не было, не считая меня самого. Сзади вообще никого, а впереди несколько ссутулившихся женщин с сумками.

– Эй, вы! – заглядываю в сумрак, – ну-ка кончайте там… драться!

Возня на пару секунд утихла. Но донеслось наглое и задиристое:

– А тебя тут никто не спрашивает!

– Вали отсюда, придурок, пока не обломилось!

Голоса были молодыми, хриплыми, наглыми.

– Кому говорят, перестаньте!.. – Это меня уже злит, да и трое на одного. Глаза к полумраку привыкли, теперь я хорошо вижу, бьют одного. Он меньше ростом, моложе, прикрывая лицо руками уже сидит, прижавшись к стенке. – Отстаньте, я сказал! – Повышаю голос. – Ну!

Они действительно отстали, повернулись ко мне, развернулись фронтом, угрожающе обходя… Меня не пугает эта троица – пацаны! Лишь бы ножами или ещё чем серьёзным не баловались. Но, кажется, нет – кулаки, вижу, пустые. Подхожу ближе, даже не готовясь ни нападать, ни защищаться. Понимаю – мальчишки же, зацеплю вдруг ненароком, помну. Они бросаются на меня одновременно. Сграбастав боковых, сбиваю ими среднего, они падают в кучу, озадаченно возятся там, вскакивают.

– Ах ты, падла! – Слышу в свой адрес. – Ты наших бить! Ну, ур-род, мы те щас… яйца оторвём!

На меня посыпался частый град тумаков. Порой довольно ощутимых: то в печень, то в челюсть. Но ещё не мужских, а так, больше на эмоциях. Стараюсь не бить, поймать руку, удержать, оттолкнуть, развернуть. Пацаны ведь, класс шестой-восьмой, вроде… Злятся. А матерятся, сопляки, по-чёрному. Машут ногами, пинаются, кулакам норовят. Уже не трое их, двое почему-то… Что такое, почему? Зацепил я сильно, что ли? Коротко оглядываюсь, – а, – вижу, – убежал он. Вообще проще стало.