Владислав Вишневский - Терпень-трава

– Есть! – вновь кричит Мишка. – Есть письмо!

– И что там? – отрываюсь от чтения бухгалтерских бумажек. – Читай!

– Нас спрашивают: сколько нам надо поросят, какой именно породы, и по какой цене мы хотим их купить, если оптом? Ещё: с доставкой или без, и какой откат?

Детвора, слышу, заметила для себя ошибку, несуразность. Усмехаются городской Мишкиной непонятливости, ага, надо говорить не откат, а окот. Окот – это всем понятно, рождение, значит. Корова – отелилась, собака – ощенилась, кошка – окотилась. А откат?! Брёвна, что ли откатывать или бочки… Ха-ха-ха! Ошибка, Миша. Смеются.

– Кто, – говорю, – спрашивает?

– Какой-то Василий Иванович, из Москвы, – брокер.

– Ааа, посредник, значит, – огорчаюсь. – Нет, Мишель, нам посредники не нужны, нам прямой продавец нужен.

– Хрюшкина хозяйка, что ли, да, дядь Жень? – слышу Гонькин голос с крыльца.

– Нам одной мало, нам много хрюшек надо…

– Нет, нам биржа нужна. – Поясняет Мишка.

– А биржа, это что, Миш?

– Биржа, это электронный магазин. Рынок, в общем.

– А, магазин! – с пониманием тянет ребячий голос.

– Прямо в свинарнике, что ли? – интересуется Гонька.

– Нет, биржа – это отдельно, – спокойно толкует Мишка. – Электронная она. С удалённым доступом.

– У-у-у! С отдалённым…

– А это как? Поросят от мамки что ли туда увозят… Как интернат?

– Нет, – отмахивается Мишка, и вновь отрывает меня от бумаг, кричит. – Дядь Женя, Евгений Палыч, а у нас такой базы, кажется, и нет. – Поясняет. – В стране. – Подумав, уточняет. – Прямые продавцы есть, но они все за границей… почему-то.

– За границей! Нет, нам такие не нужны – дорого будет, – только для ребят, в слух размышляю. – Таможня там… декларации, то сё. В три раза дороже станет, если не в десять.

– О, а я придумал. А если подождать? – там, на крыльце, спрашивает звонкий мальчишечий голос. – Пока наши сами не народят….

– Это ж сколько ждать надо!

– А быстрее нельзя?

– А быстро только кошки е… – хихикает чей-то тонкий голосок.

Снова громкий шлепок, и угроза.

– Ещё раз так скажешь… жопу крапивой надерём, и мультики с нами никогда смотреть больше не будешь. Понял?

– Ой, а сам-то, сам-то…

– Всё, замри, – требует тот же, Толянин суровый голос, и обращается уже к Мишке. – Миш, а давай ещё поищем… А потом, мультики. Ладно?

– Про Масяню? – задумчивым голосом спрашивает Мишка, находясь видимо ещё в «паутине».

– Не-а, – категорически не соглашается тот же энергичный голос. – Придурочная она какая-то. Кривляется всё время, как ненормальная. И голос такой же ненормальный… Не интересно. Про Бременских музыкантов лучше. Вот. Или про деревню «Простоквашино».

– Ага, точно, Миш! Про Бременских музыкантов лучше, про друзей! – Толяна поддержали.

– Ну, ладно, – охотно соглашается Мишель. – Ещё один запрос только сделаем, а вдруг…

Разговоры утихают… Уткнулись видимо в экран, в клавиатуру.

И вновь доносятся восхищённые приглушенные возгласы: «Ух, ты…» «О!..» «А как ты это сделал?..» «А сейчас что будет, Миш?» «А можно, я потом так же попробую, а?» «И я… И я… И я!..»

Работают мальчишки, учатся.

Работаю и я.

«Ага, вот! – нахожу среди вороха бумаг договор на временную передачу техники… Перебираю листы, выхватываю глазами подзаголовки и главные факторы в тексте. – Так-так!.. «Возврат»… указан… «Сроки»… есть… «Возмещение натуральным продуктом»… в тоннах. Отлично!.. Форс-мажорные природные катаклизмы… пропускаем… «Штрафные санкции»… есть. Отлично! Печати есть… ОАО «Атлант-Нива 99». Ух, ты – «Атлант»! Не больше, ни меньше. Ещё и «Нива». Вместо того, чтобы небесный свод, как положено, поддерживать, благое дело делать, он бедных колхозников окучивает. Ну-ну. Познакомиться, значит, с атлантом нужно, переговорить… Ишь, нашли себе ниву, кидалы чёртовы. Ладно, одёргиваю себя, без эмоций пока… Идём дальше. Подписи… читаются. И адрес: Нижний Новгород. Ну, Нижний, так Нижний. Нам «татарам», как говорится, за своим-то добром, хоть в Европу, хоть в Австралию… Не говоря о ближайших территориях. Шутка! Никакой я не татарин, я – русский. Хотя, так в нашей жизни всё мешано-перемешано, что только по «фэйсу» иной раз и угадаешь: русский перед тобой, калмык или кавказец. И то, бабка надвое сказала: «Ошибёсси!» Вся страна – родня, потому что (была!), теперь партнёры (это в лучшем случае!). Чаще, либо братки, либо, что точнее – подельники. Криминал захлестнул, говорят. Мафия. Коррупция! Всё съедает эта связка: и веру, и надежду, и будущее. Хоть в снайперы подавайся. В Робин Гуды, или Емельяны Пугачёвы. Ха-ха! Ещё одна шутка. Хотя…»

Мои размышления прервал шум быстро подъезжающей к крыльцу легковой машины. Я насторожился. Раздался резкий скрип тормозов… и на секунду возникла оглушительная тишина от выключенного на высоком надрыве больного двигателя, громкий хлопок жестяной дверцы поставил точку. Да, кто-то пожаловал. Кто? Мальчишеский ироничный комментарий с крыльца поведал: «О, гляди, ботаник на своём козле прискакал». «Не-ка, это и не ботаник, а Мичурин наш. Дядя Вася». «Дядь Вась, а на машине чуть-чуть прокатите потом, а?» «Некогда пацаны сейчас, – послышался торопливый ответ, и вопрос. – А председатель здесь, нет?» «Здесь-здесь, – в ребячьих голосах тревоги не было, звенели гостеприимно. – Вон тама он, в своём кабинете сидит». «Угу!» – угукнул Мичурин, и затопал по ступеням. Ааа, это агроном приехал, почти успокаиваясь, подумал я. Но Мишеля всё время нужно в поле зрения держать, всё время. Бумаги я отложил в сторону. Шаги слышались уже у входа.

На пороге возник мужик. Не мужик скорее, а мужичок. Роста не большого, но с крупным лицом, длинными руками. Лет сорока, или под пятьдесят. До черна загорелый. Волос на голове в пыли, как и лицо, руки, вся одежда. Тут понятно. По нашим сельским дорогам если на скорости проехать, да хоть и на малой, так пыль, если ветерка какого нет, часов пять потом радостно в воздухе пылезавесой витает. Похоже и сейчас так… На мужичке рубашка с короткими рукавами, серые брюки и легкие сандалии на ногах, без носков. Нос картошкой, явно тяжеловат, глаза не простые, с лукавинкой, сейчас насторожённо прячутся за кустистыми бровями. Уши большие, толстые, в них торчат пучки тоже серых волос. Встал на пороге.

– Здорово были, председатель, – бодро здоровается он, оглядывая меня. – Можно войти?

– Добрый день, – отвечаю и показываю на стул. – Конечно, можно. Присаживайтесь.

– Спасибо, – бурчит агроном, и оставляя за собой пыльные следы, шумно топает к столу. Присел, повертев головой, заметил. – Я так и представлял.

– Что именно?

Вопрос он проигнорировал.

– Я Байрамов Василий Фокич, слыхали, наверное, бывший агроном здесь… Мой дом в центре стоит. Крыша ещё жестью покрыта.