Татьяна Успенская - Главная роль

– Пойдёте к платному?

– Конечно!

– Вы слишком много даёте, у меня нет сдачи. Подождите, сбегаю разменяю.

Гинеколог – тощая выцветшая пожилая женщина – долго прилаживает зеркало, долго смотрит.

– Это… это… – Лиза про себя договаривает – «ужас!». – Это кто же это так с вашей дочерью, мамаша? Как же… она сидит и ходит? Что же вы… Это кто же…

– Вы можете начать лечить? – осаживает Лиза зациклившуюся на одних и тех же словах врачиху.

– Но у нас нет препаратов. Вот вам рецепты, – женщина порывисто пишет, – сами достанете! Как же это… Вы сами не справитесь, нужен врач.

Лиза за руку выводит Аню из кабинета.

Ванная. Сама, едва касаясь ссадин, моет Аню, льёт на раны перекись, смазывает их «спасателем», укладывает девочку в свою постель, гладит по пышным рыжеватым волосам.

– Спи, пожалуйста, скорее, ты так устала сегодня…

И, наконец, садится к телефону. Подробно рассказывает родителям свой день, передаёт эмоции врача, просит мать срочно достать лекарства, читает им Алесино письмо и снова повторяет испуганное бормотание врача.

– Завтра же, доченька, приезжай ко мне в поликлинику, отведу к самому лучшему гинекологу, сама посмотрю. – Но тут же дрожащим голосом просит: – Отдай девочку Регине! И тебя, и нас бандит вычислит, в этом нет ничего трудного. Узнать, где раньше жил Алесь, просто. – В два голоса родители уговаривают её, чуть не плачут.

И, как ни пытается она доказать им – бандит не знает, что Алесь причастен к этому, стоят на своём:

– Ты в своём театре жила как в вакууме, ничего не видела, ничего не слышала. Человечину едят, пытают людей, убийство – норма. Бандит не человек, безжалостен, – убеждают Региниными словами. – Раз в жизни послушай родителей, возьми машину, отвези девочку Регине. Будем лечить, будем заботиться, пожалуйста! Только пусть живёт у Регины.

– Нет! – Лиза отключает трубку.

Рано утром просыпается от едва ощутимого шороха в доме. Вот полилась вода, вот едва стукнула крышка кастрюли, вот вспыхнул газ в двух конфорках. Лиза словно повторяет Анины движения: Аня мешает гречневую кашу, заваривает чай, накрывает на стол.

Господи! Да ведь скоро чтение Гогиной пьесы! Не опоздать бы!

А что делать с Аней? Оставить одну нельзя…

Звонят в дверь.

– Гоги! Как хорошо, что вы пришли!

Они вдвоём входят в кухню.

«Мама!» – гремит вчерашнее из конфорок и кастрюли, из Аниных слепящих глаз и дымящихся кружек.

И Гоги слышит это звенящее «мама!», потому что вдруг говорит:

– Спасибо, доченька! – И прикладывает обе руки к груди.

Они смотрят друг на друга.

– Тебя нельзя узнать! Ты очень красивая!

Брызжет свет в её кухне.

– Не волнуйся, – говорит Гоги Лизе, – мы её одну не оставим, она с нами в театр поедет! Давайте, девочки, скорее завтракать, у нас мало времени! Я очень люблю гречневую кашу!

Аня напряжённо смотрит на неё, и Лиза понимает: ну, как тебе моя каша, а чай я правильно заварила, а сыр с колбасой разложила красиво? И Лиза спешит успокоить её:

– Спасибо, всё очень вкусно. Всё очень красиво. А чай точно какой я люблю!

На язык рвётся слово «доченька», которое так легко выплеснулось из Гоги, и это слово уже живёт в её доме, и бьётся пульсом в кухне вместе с робким и властным – «мама!».

– Тебе надо срочно кончить шофёрские курсы, у меня тут простаивает одна иномарка, на такси не наработаешь, что капусту на землю бросать.

– Какую ещё капусту? – машинально спрашивает Алесь, а сам снова смотрит: Аня с письмом в руке тянет на себя дверь их с Лизой подъезда. Вот она поднимается в лифте, вот нажимает на кнопку звонка, вот видит Лизу: косы на груди, глаза – Грифа.

Гриф первый почует его запах. Вынимал Аню из петли, снимал со стола, за руки уводил из кабинета Херувима, до машины вёл за руку, а в машине держал за плечи, словно Аня вот-вот кинется убегать. Давай, девочка, сразу протяни к Грифу руки, Гриф начнёт лизать их. И Лиза сразу поймёт, до письма, от кого Аня. Аня – его послание Лизе. И Лиза спасёт Аню. И, когда ужас с Херувимом и мусором кончится, они станут жить втроём: он, Лиза и их девочка Аня.

– Капуста – это деньги! – внезапный голос.

Что связано с ним?

Голос – мост между его двумя жизнями.

Сказать Варваре, что он хочет к Лизе.

Чем ты будешь кормить Лизу и Аню, если уйдёшь из фирмы? – слышит он или думает.

– Ну чего мы расселись? Собирайся, поехали, у нас через сорок минут встреча.

В эту секунду в кабинет ворвался Херувим.

– Где?.. А ну… где?..

На себя не похож: губы прыгают, зуб на зуб не попадает.

– Что – «где?» – удивилась Варвара. – Что с тобой, Генка, стряслось? Ишь, рожу потерял. Дело к тебе…

Если бы вчера вот так ворвался Херувим, наверняка в штаны надул бы, а сегодня Алесь встал и полуобнял Варвару: та аж замерла в его руках!

– В-вася где?

– В сортире или в кафе… – еле звучит Варвара.

– Иди… – лепечет Херувим.

– Куда? – едва доносится даже до Алеся, хотя Варвара в его руках.

– В сортир, мать твою! – в бешенстве кричит прежний Херувим. – В кафе без меня не смеет, жрать я веду.

Варвара продолжает стоять странно тихая и покорная.

– Вот! – Херувим показывает Варваре верёвку.

– Ну и что?! – не понимает Варвара.

– А то. Стул на столе и петля. Или сама испугалась, или кто-то вынул.

Варвара выскальзывает из рук Алеся. И Алесь замерзает, как в тот – первый день разлуки с Лизой: что, если доберётся Херувим до Лизы, что, если Варвара подумает – он начинает с ней другие отношения.

– Нет её в сортире! – кричит Херувим. – Был я там. И в кафе был! И во всех кабинетах нашего долбаного Дворца!

– Так зачем меня в сортир посылаешь? Куда же она могла деться?

– Ты мне и скажи! Не твоих ли рук дело?

Варвара засмеялась.

– Э-э, соратничек… похожа я на самоубийцу, ну-ка, скажи?! Да кто с тобой свяжется… Э-э, соратничек, – повторила она и неестественно громким голосом зачастила: – Мы с Алесем Леонидовичем сегодня в верхах наш «Мусор» представляли: выбивали новый полигончик, старый уже до неба. Заскочили сюда бумаги взять и намылились на следующую встречу, ой, пардон, Алесь Леонидович, собираемся. У нас сегодня день административный. Это ты по заводикам катаешься, план обеспечиваешь сегодня, а вот мы радеем о нашей с тобой общей выгоде – о расширении наших пространств…

Херувим жалко скривился.

– Куда она могла сбежать?

– Здесь болтаться с высунутым языком почему-то раздумала, – чуть не кричит Варвара, утрируя каждое слово. – А свести счёты с жизнью можно разными способами: под поезд в метро…

– У неё билетов и денег нет!

С первых звуков неестественно громкого Варвариного голоса, с её слов «Мы с Алесем Леонидовичем» ясно: поняла.