Дарья Крупкина - Когда драконы проснулись

Но боги могли. И только один из них с легкостью отвечал на молитвы, способные даровать или отнять жизнь – за соответствующую плату, конечно же. Къяр посмотрел на Тэа, одетую в черно-красные одежды и впервые подумал, что возможно, недооценил ее. И возможно, это не цвета траура, а цвета Невертара, молитвы которому она возносила задолго до того. Став его верной жрицей и последовательницей.

Почему она ничего не говорила? Впрочем, не удивительно. Къяр предпочитал даже не отвечать на ее письма, и Тэа привыкла оставаться одна. Она никогда не могла положиться на мужа, которого нисколько не интересовали ни дела Шестого дома, ни жена, раз уж она принесла наследника. Сестра Лилис не была дальновидной, да и ее больше интересовала семья.

И когда Тэа потребовалось купить верность человека, она сделала это не задумываясь. Къяр легко мог представить, как она вызвала Касаделя Ибрана и предложила ему то, от чего он не смог отказаться: жизнь его сестры. В душной комнате, озаренной огнем, Невертар ответил на их молитвы и принял чью-то жизнь взамен жизни Алиции Ибран. Интересно, кто это был? Безродный бродяга? Обедневший аристократ? Чей-то родственник? Невертар не принял бы жертву, отравленную ядом или в беспамятстве. А значит, вознося молитвы кровавому богу, Тэа смотрела в глаза этому человеку. И всаживая в него кинжал, наблюдала, как жизнь покидает его. Она сочла, что одна собственноручно отнятая жизнь – достаточная плата за верного убийцу.

И Касадель Ибран оказался у ее ног. Увидевший, что его королева сама может быть безжалостный. Увидевший, как она принесла жертву, чтобы его сестра жила. Благородный аристократ из Нижнего города был готов стать верным канцлером Ее Величества.

Тем временем, танцы и песнопения в ароматах благовоний завершились, и Тэа шагнула вперед. Дневной свет из винтражных окон отражался на ее черном, расшитом бисером и кружевом, платье. В руках она держала толстую белую свечу.

– Мы собрались здесь, чтобы почтить память павших. В Храме, который, я уверена, станет вторым домом для каждого из вас. Его двери и объятия богов всегда будут открыты для любого жителя Таркора и Шестого дома. Как и наши сердца для тех, кто уходит в Сумрак.

В Храме повисла тишина, все слушали Верховную жрицу. А потом она задула свечу в руках, то же самое сделала Кэлферей и другие жрецы. И после этого как будто разом взорвались барабаны, а жрицы волной начали зажигать новые и новые свечи, стоявшие у их ног, символизируя не прекращающийся круг жизней и перерождений.

– За тобой теперь тоже вьется темный шлейф, – сказал Алиция. – Я чувствую его.

Къяр усмехнулся:

– Интересно, остался ли здесь хоть кто-то без частички Дара?

– Может, и нет. Но я не чувствовала никакого Дара, пока не оказалась близка к смерти. А что чувствуешь ты, побывав в Сумраке?

– Я же вернулся.

– Но ты тоже ощущаешь свою тень. Твоя грань теперь тоньше, чем у других, твоя жизнь короче, возможно, намного. Все имеет своб цену, и ты тоже заплатил свою, не так ли, лорд Къяр?

Она посмотрела на мужчину, и он невольно подумал, что Алиция Ибран напоминает ему Яфу Каванар. Но не сейчас, когда та не может понять собственное место, а раньше, когда Яфа считалась первой модницей города, когда она легко вела людей за собой, не прилагая к этому никаких усилий. Алиция была похожей. Только она хорошо осознавала свою силу. И именно это могло сделать ее опасной, если бы она захотела стать опасной.

Но Алиция отвернулась, смотря на множество свечей внизу. А Къяр постарался не думать о той тени, что он действительно теперь постоянно ощущал за своей спиной. Он стал ближе к грани, ближе к Сумраку. Но стоила ли его укороченная жизнь того, чтобы найти Дэйна?

Безусловно.

Храм был выстроен достаточно огромным, чтобы в нем могли разместиться жрецы различных богов, молящиеся прихожане и осталось место для внутренних покоев. Одни из них заняла сама Тэа как Верховная жрица.

Едва оказавшись одна за запертыми дверьми, она первым делом сбросила тяжелое расшитое верхнее платье. Слуги в покои не допускались, но Тэа отлично справилась сама.

Поэтому она нанимала для Дэйна и Исы учителей, которые не только бы обучили их премудростям, нужным принцу и принцессе, но и показали, как жить самостоятельно. Как оказалось, уроки действительно пригодились – Дэйн рассказал, что, если бы не старый Яс, он вряд ли смог сбросить путы, когда его похитили.

Этим утром они вновь вместе завтракали, и Тэа разливала ароматный чай, пока они сидели среди пестрых подушек. Дэйн пребывал в необычной задумчивости и даже не попробовал шербет, который обычно очень любил.

– Что случилось? – спросила Тэа.

– В последнее время я думал… а что, если бы я не был принцем? Что, если бы просто стал одним из лордов?

– Нет никого, кто может занять твое место.

– Я не отказываюсь. Ни от трона, ни от ответственности. Просто задумался, как тогда могла сложиться моя жизнь.

Тэа поджала губы, отлично понимая, откуда у Дэйна подобные мысли, но не желая их поддерживать. Все сложилось так, как сложилось, и она действительно полагала, что из Дэйна выйдет хороший король – тот, который давно нужен Шестому дому. Особенно во времена, когда вернулись драконы.

– Я рад, что ты воспитала меня настоящим наследником престола, – неожиданно сказал Дэйн. – Но в то же время не забыла показать и более практичные вещи.

– Мне легко о них думать. Когда Алестус попросил у родителей моей руки, мне было всего шестнадцать. Но не могу сказать, что я совсем не знала реальной жизни. Наоборот. Наш род Тертиноров был достаточно знатным, но небогатым.

– И тем не менее, король захотел на тебе жениться.

Тэа сморщила нос.

– Ну, я была довольно хороша собой в шестнадцать! А еще Алестус тогда заявил, что его привлекла моя энергия.

– Он разбирался в людях?

– Да нет, просто хотел здоровых детей.

Тэа подмигнула Дэйну, а тот смущенно опустил глаза. Хоть слухи о его любовных похождениях уже доходили до Тэа, в подобных вопросах он смущался как ребенок. Возможно, зря Тэа не брала его с собой на праздники огня, которые устраивались за городом.

– Помни об одном, – серьезно сказала Тэа, отламывая кусочек орехового шербета. – Не я королева, а ты король.

Теперь, стоя в душных покоях Храма, зажигая несколько масляных ламп, Тэа снова вспомнила эти слова. Ее сын – король. И она первой преклонит перед ним колени и принесет обеты верности, когда он будет коронован.

Покои в Храме были оформлены в темных бордовых тонах, в них стоял аромат розы, и Тэа в шелковом платье собрала тяжелое расшитое верхнее, чтобы его убрать. Но в дверь постучали. Только одного человека ждала Тэа сегодня, и позволила ему войти.