Алексей Слаповский - Гений

Но они поверили Евгению, его умению убеждать. Если прямо сейчас пойти к Мовчану и напустить на него Евгения, все решится быстро и безболезненно. Они сами не понимали, откуда в них такая уверенность, но уверенность была полной.

– Все, решено! Идем! – сказал Евгений.

– Да, – сказала Светлана. – Обманывать или правду говорить, разберетесь на месте. – Если честно, я уже устала. И не высыпаюсь, и кормят плохо. Знаешь что, Аркадий? Твой брат прав. С подлецом – по-подлому. Но тогда уж совсем по-подлому. Можешь даже ему сказать, что я за его Степана замуж согласна выйти.

– А еще лучше не сказать, а действительно выйти! – посоветовал Евгений.

– Ты совсем с ума сошел? – спросил Аркадий.

– Нет. Если он такой же подлец, как отец, то Светлана может его исправить. То есть она попытается. Вряд ли что-то выйдет, он может потом отомстить Светлане и даже ее убить за то, что стал лучше вопреки своему желанию, но прежним быть уже не сможет. И капелькой добра на земле станет больше.

– И одной девушкой меньше? Что-то не сходится, – сказала Светлана. – Ладно, идите – и удачи вам!

[4]

К Мовчану идти было недолго – только пересечь двор. Поселковый отдел внутренних дел располагался в двухэтажном особняке старой постройки, с лепниной по карнизу и окнам, он выглядел вполне цивильно и благодушно, будто и не вмещал в себя то, что во времена, о которых мы рассказываем, называлось силовой структурой.

– Почему, интересно, он сам Светлану ни разу не навестил? – размышлял по пути Аркадий. – Не запугивал, не умасливал, вообще ничего не делал. Почему?

– Для загадочности, – коротко ответил Евгений.

Аркадий хмыкнул, заглянул ему в глаза.

– Знаешь, брат, иногда мне кажется, что из тебя, как из настоящего гения, мудрость сама выскакивает. А иногда, уж прости, начинаю сомневаться.

– В чем?

– Может, ты просто очень умный и очень хитрый и косишь под психа?

– Я тоже так думал, – неожиданно ответил Евгений.

– То есть?

– Иногда мне кажется, что я гений и хороший человек. А иногда – что хитрый и подлец хуже этого вашего Мовчана.

– Да? Интересно!

– Евгений высказал одно из самых сокровенных сомнений, – сказал Евгений. – Но он высказал его нарочно. Вслух и для других. А в том, что высказывается вслух и для других, всегда есть неправда.

– Э, нет, ты куда-то совсем в другую сторону полез, я тебя не понимаю! – махнул рукой Аркадий.

При входе в здание дежурил человек званием выше, чем Серега Клюквин, это был целый лейтенант. Его звали Толя Россошанский, и он тоже знал Аркадия.

– Насчет Светы к Трофиму Сергеевичу? – спросил он.

– Да.

– Бесполезно.

– А ты позвони и скажи, что я уполномочен от ее имени вести переговоры.

– Если бы он захотел, сам бы с ней переговорил.

– Он хочет, но не может, – предположил Евгений. – Судя по всему, Светлана ему нравится. Но это значит перейти дорогу любимому сыну.

– Новая мудрость! – озадачился Аркадий. – Ты с чего это взял?

– Красивая девушка в одинокой тюрьме – это эротично. Она там беззащитная. Страдающая. К ней так и хочется прийти. Любой бы пришел. А он нет. Неспроста!

– И ведь правда! – качнул головой Россошанский. – Я бы не утерпел. Даже думал об этом, но, если Мовчан узнает… Ты кто, умник?

– Я брат Аркадия, Евгений.

– А почему так одет? Не из ополченцев [5], случаем?

Евгений сказал:

– Евгений увидел в глазах лейтенанта интерес к войне и смерти, он понял, что тот уважает ополченцев, и ответил: да, я в каком-то смысле ополченец.

– Что значит – в каком-то смысле? И что ты там в моих глазах увидел? Какая еще смерть? Кто он? – обратился лейтенант за разъяснениями к Аркадию.

– Брат мой. Из Пухова. Это возле границы. Там у них, похоже, в самом деле что-то вроде ополчения, – на ходу сочинил Аркадий: что-то ему подсказывало, что эта придумка пойдет на пользу.

– То-то он выглядит как контуженный. Я тоже добровольцем запишусь. Или дождусь, когда тут начнется. Грежинцы украинские давно к нам хотят. Поселок один, а страны две, глупость какая. Вот я тогда наваляю кому надо! – с мальчишеским задором помечтал Россошанский.

– Ты позвони Мовчану-то, – сказал Аркадий.

Россошанский подошел к телефону, висящему на стене, снял трубку, набрал короткий номер, заслоняя аппарат собой, словно номер могли увидеть, и начал что-то говорить негромким и секретным голосом. Повернулся к братьям, осмотрел их с ног до головы, будто проверял на пригодность к тому, чтобы общаться с Мовчаном. Несколько раз прозвучало имя Светланы – как пароль. Наконец он закончил разговор, вернулся к Аркадию и Евгению, потребовал документы, вписал паспортные данные в журнал, заставил расписаться и после этих важных и бессмысленных действий пропустил посетителей.

Через несколько минут братья входили в кабинет майора Мовчана, где, кроме Трофима Сергеевича, была женщина лет тридцати пяти в погонах; она хмуро, стесняясь своей миловидности, что-то докладывала майору.

Евгений повел себя странно и резко, таким Аркадий его еще не видел.

– Окопались тут? – закричал Евгений весело и сердито, будто имел право кричать, будто недавно рисковал жизнью, защищая тех, кто сидит себе в далеком тылу и ничего не делает. – Там люди кровь проливают, а они тут, понимаете ли! Как будто ни при чем, понимаете ли! Молодцы, просто молодцы! Будто ничего не изменилось! А я вам скажу: все изменилось! Прежней жизни уже не будет! Никогда! И кто первый это поймет, тот выиграет, а кто не поймет, тот проиграет! Неужели не ясно? – Евгений развел руками и сел на один стульев за длинный стол, стоящий поперек к столу Мовчана. Аркадий тоже присел, наблюдая и решив пока не вмешиваться.

– В чем дело, граждане? – спросил Мовчан. – Аркадий?

Женщина в погонах глянула на майора удивленно. Всякого, кто ворвался бы вот так в кабинет и посмел с порога повысить голос, Мовчан на месте бы уничтожил, а сейчас почему-то этого не сделал.

Мовчан и сам был удивлен, но своему удивлению не удивлялся, втайне понимая причину. Услышав Евгения и увидев в его глазах безумную правоту войны, он вспомнил, что ведь война и в самом деле бушует не так уж далеко от Грежина, что люди там сражаются и гибнут, а он сам, хоть при оружии и в форме, не сражается и не гибнет; каждый мужчина в такой ситуации чувствует невольные уколы совести.

– Мы, собственно, по поводу Светланы Михайловны Зобчик, – заявил Аркадий.

– При чем тут она и… – Мовчан указал головой в сторону Евгения.

– Все связано! – объявил Евгений. Эти слова ему самому понравились, он достал диктофон и продолжил говорить присутствующим и в свою коробочку: – Все связано! В условиях войны каждый из нас должен забыть про свои личные интересы и думать об интересах страны! Не мстить кому-то там неизвестно за что, а всю энергию направить против настоящих врагов, которые только рады, что мы отвлекаемся на пустяки между собой! У вас какие-то третьяки под носом орудуют! Люди гибнут каждый день! Десятки населенных пунктов без электроэнергии, света и тепла!