Надежда Нелидова - Хлеба и зрелищ!

Вернее, лошадь была одна – рыжая, сытая, огромная кобыла. Чем-то парочка корреспондентов ей не глянулась, и она, всхрапнув, с грозным бряцанием колокольчика понеслась на них. Киянов взвизгнул и птицей взмыл на забор. По ту сторону забора запрыгал худой пес, стараясь достать кияновские штаны. Кобыла пронеслась, жарким боком задев прижавшуюся к сараю Антошку. И еще долго носилась она с тяжким топотом, от которого сотрясалась земля, загоняя их то в чужие дворы, то на заборы. Для полноты эффекта время от времени грузно валилась и каталась по земле, пытаясь избавиться от туч мошкары.

Наконец, в окружение гусят и утят вышла девушка с толстой косой, странно вихляясь всем телом и запрокидывая голову назад (Даун, догадалась Антошка), и отогнала кобылу.

Во время бега с препятствиями Антошкин диктофон сам собой включился, и пленка долго хранила заполошные крики, визг, загнанное дыхание и гневный храп кобылицы… Сегодня снова поехала с Кияновым: пожалуйста, штативом съездило по башке. А если сотрясение мозга, вон даже тошнит? Или в том виноват подкисший борщ?

…От трассирующих пуль на земле тут и там дымились пылевые смерчики. Звериными пружинистыми перебежками двигались омоновцы, окружая захваченную боевиками школу. Здание стояло как вымершее: ни единой фигуры в окне, ни единого звука. Но столько человеческого горя, столько немых рыданий в этот момент содержало оно, что, казалось, под их напором стены крепятся из последних сил, вот-вот не выдержат, дадут трещины, рухнут, рассыплются.

Зазвонил телефон.

– Антонова, День города пока что никто не отменял. Ты материал сдавать собираешься? Ну и что Беслан? Слышала пословицу: умирать собрался, а жито сей? Материал проплачен, чтобы живой, задорный, с огоньком написан был. Не забудь отметить конкурс карнавальных костюмов по предприятиям.

Антонова утерла кулачком слезы: проклятое журналистское жито! В эту самую минуту в Беслане… Эти, хуже фашистов, согнали первоклашек в спортзал… А она, Антошка, как заяц на барабане, выколачивает из клавиатуры: «Вокруг безмятежный смех, веселые, румяные от сентябрьского холодка лица горожан… Карнавальное шествие возглавляет коллектив птицефабрики. Кто это важно выступает в желтеньком пушистом оперенье, свесив огненный гребень набок (переодетый цыпленком-бройлером небритый мужик)? Следом бежит отряд румяных аппетитных окорочков и т. п.»

Сложные отношения сложились у редакторши с Антошкой, лишь та с институтской скамьи устроилась в районной газете. Из первой поездки на дырявую ферму, где в детском отделении телята лежали, вмерзнув в навозный ледок, и натужно, как старички, кашляли от бронхита и воспаления легких, Антошка вернулась с темным лицом. Сидела за компьютером всю ночь и утром выложила перед редакторшей текст. Он начинался так: «Я писала кровью…»

Редакторша прикинулась непонятливой: «Как это: кровью?» Антонова объяснила: «Ну, макают перо в кровь. Или в желчь». «Ну, ну. Ты бы хоть ударение поставила, а то люди не поймут. Подумают, что корреспондентка пИсала кровью». Антошка вспыхнула, сгребла печатные листы. Редакторша – вредина вслед успела крикнуть: «Желчью, кстати, тоже пИсают».

Антошку трясло. Киянов успокаивал:

– Груба, это есть, а так справедливая тетка. Не делит коллектив на любимчиков и черносписочников. За нашего брата, газетчика, горой стоит. Менеджер каких поискать, рекламодатель к нам прет. В других «районках» из кулька в рогожку перебиваются, а у нас зарплата ого.

Между прочим, та статья про телят вышла, ферму подлатали, утеплили.

«Представьте себе большой дом, хозяева – мы с вами. Рабочие, врачи, педагоги, ученые, домохозяйки, артисты, военнослужащие. Чтобы продуктивно работать, спокойно отдаваться любимому делу (а в доме был порядок), мы раз в четыре года отправляемся на рынок услуг. Рынок – крикливый, оживленный. Выбор – богатейший, глаза разбегаются. Сотни, десятки сотен претендентов. Наперебой расхваливают сами себя, брызжут слюной, с жаром бьют в грудь. Мы приятно удивлены: такую, в сущности, черную, неблагодарную работу рвется исполнять столько желающих. Возвращаемся счастливые и успокоенные. Нанят полный штат обслуги: экономы, управляющие, дворники, охрана.

Идет время, и в доме творятся странные вещи. Хороший слуга – это незаметный слуга, слуга-невидимка. Однако вместо того чтобы бесшумно и быстро наводить в комнатах обещанный порядок, слуги подробно и со вкусом объясняют, отчего в доме грязь и холодильник пуст. Как они этим озабочены. Что мешает им вплотную заняться борьбой с этим явлением. Какие меры предпринимаются. Какие целевые программы написаны. Какие кадровые перестановки поспособствуют улучшению ситуации. Сколько конференций и встреч на высшем уровне проведено, какие резолюции вынесены. Какие договоры подписаны, и какие указы изданы, какие комитеты организованы.

Слуги выжили хозяев в чуланы под лестницей, а сами заняли лучшие комнаты. Сами себе назначили зарплату, намного превышающую хозяйский доход, погрязли в долгах. Открыли счета в заграничных банках. Отдыхают на тропических островах, тогда как хозяева могут позволить себе в отпуск разве что за грибочками в соседний лесок выбраться. Завели машины с мигалками. Сытое житье пошло впрок: обслуга склонна к активному почкованию и размножению, так что хозяева тоскуют: «Господи, как такую прорву прокормить?» Хозяева измождены и зачуханы, а слуги… Да что там, включите телевизор, личики в экран не помещаются.

Слуги забронировали свои комнаты, у дверей посадили охрану. Какие-то подозрительные личности, сгибаясь от тяжести, тащат из комнат хозяйское имущество. Слуги шушукаются по углам, заключают сомнительные сделки. А хозяева на кухне боязливо перемывают им косточки… Увы, такова натура всех слуг на свете: без ежовых рукавиц они мгновенно хамеют. Слуг-то переделать можно, а вот как переделать горе – хозяев? Плохи не слуги, а хозяева, которые разрешают слугам садиться на свою шею…»

– Гос-споди, что это?! – откинулась на спинку стула бледная редакторша.

– Вы же сами дали задание написать о предстоящих выборах исполнительной и законодательной власти. О слугах народа.

– Етит твою мать. А это еще что за опус?!

– Журналистское расследование по письмам читателей. Факты подтвердились: председатель комитета по имуществу непрозрачно делит жирные куски муниципального пирога. Архитектор берет взятки. Прокурор их покрывает. Город пронизали щупальца коррупции. Марко Незе с его «Спрутом» отдыхает.

Редакторша долго и тщательно рвала Антошкины листочки и эффектно сыпала в мусорную корзину.

– Антонова. Ну, уйдут меня на пенсию. Назначат Грюкина из отдела патриотического воспитания. Будете у него, гении мокрохвостые, ходить строем и хором пукать: «Взвейтесь кострами, синие ночи».