Наталья Горская - Сайт нашего города (сборник)

В соседней деревне Жуковке (бывшей Марксовке) произошло престранное событие. В те годы вообще чуть ли не каждый день кто-нибудь видел то НЛО, то инопланетян, то, на худой конец, какие-то необъяснимые явления в атмосфере. Газеты такого ранга, как «Правда» и «Известия», взахлёб рассказывали о скором вступлении в контакт с пришельцами, а некоторые впечатлительные граждане заявляли, что они уже вступили в этот самый контакт. Причём настолько тесный, что одна женщина даже якобы оказалась на сносях от гражданина из другой галактики. Её неоднократно показывали по телевизору, и чадолюбивые зрители обращались на телевидение с просьбой сообщить о состоянии здоровья ребёнка. Ребёнка так и не показали, но сам факт такого прогресса никого не оставил равнодушным, разве что самых законченных скептиков. Даже в районной газете «Слово Перестройки» (носившей совсем недавно название «Слово Ильича») стали появляться рассказы очевидцев этих малоизученных случаев.

Чем был вызван повышенный интерес к нашей неказистой земной жизни со стороны внеземных цивилизаций – осталось тайной. Но важно, что он был, и люди ждали новых впечатлений от общения с соседями по Вселенной. А когда люди чего-то упрямо ждут, то обязательно дождутся: таково уж устройство мироздания.

Так что же наша Жуковка? А в Жуковке, как и всегда по субботам, была дискотека в местном Доме культуры. Был канун Пасхи, которую теперь официально разрешили отмечать, хотя многие напрочь забыли, как это делается. На стенде для афиш красовался плакат с надписью:

ТОЛЬКО СИВОДНЯ!

ПАСХАЛЬНАЯ ДИСКОТЕКА!

1 РУБЕЛЬ ЗА ВХОД

(СКИДОК НЕТУ)

буфета тоже ни будит

ЖРАТВУ с собой НЕ приносить!!!

В зале неспортивная молодёжь, рано полнеющая от малоподвижного образа жизни и привыкшая много пить и курить с ранней юности, рьяно пыталась изобразить сложные кульбиты из брейка. Акробатические элементы как правило заканчивались тем, что кто-то кому-то нечаянно задевал ногой по уху или брюху, но в целом всё смотрелось не так уж и безнадёжно.

Олька Капустина тоже плясала весь вечер с новым кавалером Вовкой с улицы Урицкого. Ближе к полуночи Вовка, как и положено истинному ухажёру, поволок Ольку к туалету для решительного объяснения. Рядом с туалетом в стене находилась полукруглая ниша, непонятно для какой надобности сделанная, но местная публика облюбовала её для признаний друг другу в любви.

– Лёлька, ты такая тёлка классная, лучше всех этих кобыл: я прямо тащусь, – задышал Вовка перегаром в лицо счастливой избраннице и начал задирать её коротенькую юбчонку.

Пока он возился со своей ширинкой, довольная таким лестным комплиментом Олька от нечего делать стала разглядывать потолок нищи, который был в виде свода. Поблизости кто-то громко сопел, а в ответ раздавались ахи и охи. Рядом с туалетом блевала на пол Верка из переулка Коминтерна.

«Вот дура-то! Не умеет стакан держать, а всё со мной тягается!» – с гордостью подумала Олька, так как из девок её действительно никто не мог перепить.

В зале начали дружно выплясывать под тяжёлый рок. Иноземный голос сначала визгливо выкрикивал короткие реплики, словно стрелял короткими пулемётными очередями, а под конец зашёлся истошным воплем, как давно некормленый младенец.

Вдруг Олька увидела нечто странное. Сначала она подумала, что это глюки, а потом вспомнила, что ничего такого нынче не курила, чтобы посещали видения. Она напрягла юное зрение, вглядываясь сквозь дым танцевального зала, и ясно увидела, что в районе потолка ниши находится огромный чувак с крыльями, который смотрит прямо на неё яростным взглядом. Он словно проступал из темноты, и Олька увидела у него в руках большой меч, который явственно горел белым, как внезапная молния, светом, и который был направлен прямо на неё! Олькин отец иногда по праздникам, когда сильно напивался, гонялся с таким же резаком, только гнутым, оставшимся от деда-кавалериста, за собутыльниками, когда тем надоедало слушать его басни, как он ходил в атаку под командованием самого Будённого. Отец родился уже после Сталина, но втемяшил себе в башку после аварии, когда въехал на мопеде в столб, что он лично участвовал в Гражданской войне против контры, а несогласных с этим фактом гонял по округе старой кривой саблей деда.

Олька пронзительно завизжала, да так, что перекричала визгливого певца.

– Чё ты орёшь, курва драная? – ошалел оглушённый Вовка. – Я даже не начинал.

Но Олька продолжала орать и с ужасом смотреть на потолок. Вовка подумал, что это от избытка страсти к нему, но потом тоже поднял голову и заорал со своей пассией в унисон.

– Ну, ни хрена себе кайф ловят! – позавидовали представшей их взору картине выходящие из туалета.

А Вовка отшвырнул Ольку и помчался из зала прочь в приспущенных штанах, показывая на ходу пальцем в потолок. Народ, разглядев на потолке что-то необъяснимое и почуяв недоброе, повалил на улицу.

– Пришельцы! – истошно орали одни.

– Там… там… Там в зал целое эНэЛО залетело! – заикались от ужаса другие.

– Да не эНэЛО, бараны, а гуманоид под потолком завис, – со знанием дела констатировали самые трезвые.

Все выбежали из Дома культуры, где продолжала рыдать музыка, и бросились в разные стороны.

– Ма-а-ма-а! – как всегда орало в таких случаях большинство.

– Царица небесная, спаси и сохрани! – причитал на ходу бывший заместитель председателя Горкома ВЛКСМ Витька Тряпкин и, как впоследствии рассказывали очевидцы, несколько раз даже наложил на себя крестное знамение с левого плеча на правое.

Кто-то из обитателей прилегающих домов, перепуганных ором и топотом, позвонил по «02» и коротко сказал в трубку: «Убивають». Вскоре на пороге Дома культуры появился наряд милиции.

– Да выключите вы эту таратайку! – рявкнул главный по наряду в адрес тяжёлого рока. – Оглохнуть же можно.

Но диск-жокей, как тогда называли нынешних ди-джеев, слинял с боевого поста в числе первых. Бесстрашный милиционер шагнул в общество пришельцев, которые коварно затаились в стенах дискотеки. Все присели, когда затихла музыка. Служитель порядка вышел как ни в чём не бывало, походил вокруг здания Дома культуры, напевая под нос «Ксюша-Ксюша, юбочка из плюша», и вдруг присвистнул:

– Ёксель-моксель, да никак это церковь! – он подошёл к обескураженной толпе: – Вы там, видимо, очень уж рьяно прыгали, со стен краска местами и отвалилась. А под ней – фрески, что ли.

– Да, фрески, – подтвердила бабка Агафья, старейшая жительница Жуковки, которая страдала по ночам возрастной бессонницей, поэтому тоже пришла на крики, разбудившие округу. – Этот храм в тридцатые годы закрыли. Купола сбили и обычную двускатную крышу сделали. Сначала сделали склад стеклотары, потом вытрезвитель открыли, а после войны отдали молодёжи под клуб.