Наталья Горская - Благодать

«Ну вот, сказал, как в лужу сделал по большой нужде… Ах, Ваня, а тебе доверили донести до сознания русских людей такую тайну!»

«Какую тайну?»

«Да что с тобой говорить… Как ты сам думаешь: ты случайно узнал то, что у русских даже имён своих не осталось?»

«Так это все знают».

«Знают, да видать не доходит, – зашипел Анти-Иван. – А ты должен донести это до сознания людей, пока не поздно».

«Так что надо делать?»

«Крикни хотя бы: «Бей жидов!» Давай смелее! Это тебе зачтётся, как тест на профпригодность».

«Я… я не смогу», – упавшим внутренним голосом сказал Иван Ильич.

«А ты ничего не можешь, – насмешливым и в то же время каким-то ледяным тоном констатировал Анти-Иван. – Ты вообще ни на что не способен! Тебе вот лаборантка Маша уже пять лет нравится, а ты выдумал какую-то платоническую любовь. Простейший поступок, и тот ты не можешь совершить. Я не знаю, почему именно тебе доверили эту миссию…»

Анти-Иван говорил ещё что-то, что-то очень обидное, но Иван Ильич не мог расслышать ничего из-за того гвалта, что царил вокруг.

– Да заткнитесь вы все! Вы только языками чесать мастера, а совершить какой-то реальный поступок никто не может! – Иван Ильич не сразу и узнал свой голос. – Вот так наш народ и тратит свои силы и годы: потреплются в транспорте, на работе, на кухне да и расползутся по своим углам, как тараканы морёные, а надо действовать!

– А мужик дело говорит, – сказал старик.

«Браво! Браво, Иван! Бис!» – впервые восхитился Анти-Иван, и это Ивану Ильичу было почему-то очень лестно.

Его понесло, как неожиданно начинают нести взмыленные кони, и уже ничто не может их остановить. Все замолчали и слушали его, даже водитель автобуса, отчего чуть не проехал мимо остановки. Когда Иван Ильич выходил из автобуса, ему даже рукоплескали. Он был сам настолько потрясён и растроган этим, что как на крыльях взлетел на свой шестой этаж, и даже не обратил внимания на то, что лифт снова не работает.

Анна Михайловна ждала его прихода. Ей уже давно позвонила Зинаида Олеговна и из чувства женской солидарности изложила свою версию давешнего происшествия на работе.

– Крепитесь, Анечка Михайловна! – закончила свой рассказ Зинаида. Анна Михайловна и охала, и ахала, и пыталась плакать, но это не помогало, поэтому она решила крепиться и стоически вынести всё, что приготовила ей судьба.

Иван Ильич пришёл в отличном расположении духа. «Ну, ещё бы! – подумала жена. – А ведь, оказывается, я совсем не знаю этого человека. Его гораздо лучше меня знают другие. Вот Галина, так та сразу его раскусила, а я, как кислая дура, бегаю всю жизнь с авоськами, варю ему супы и ничего не замечаю. А он нашёл себе какую-то Машу и жизни радуется. Как всё несправедливо в этом мире устроено!»

Иван Ильич с огромным аппетитом съел всё, что было на столе. «Ну, ещё бы! – подумала Анна Михайловна.

– Нагулялся, поди, котяра, вот и есть захотел. Маша-то не накормит так, как я… Нет, а что я буду делать, если он меня бросит? Ведь я не представляю себе, как я буду без него жить!»

– при этой мысли у неё на глаза навернулись слёзы.

Иван Ильич ничего этого не заметил и, мурлыкая какую-то песенку себе под нос, уселся на диван читать газеты. «Ну, ещё бы! – вдруг стала сердиться Анна Михайловна, что с ней случалось крайне редко. – А ведь он даже не замечает, как я страдаю: живёт только в своё удовольствие. Не-ет, сейчас я тебе устрою!..»

Ангорский кот Гаврюша неодобрительно заурчал.

– Иван, а я всё знаю, – вдруг, сама того не ожидая, громко вслух произнесла Анна Михайловна.

– А? Что? – Иван Ильич выглянул поверх газеты. – Ты что-то сказала?

– А ты даже не расслышал, что я сказала? Ну конечно, зачем тебе слышать? Ты ведь слушаешь только самого себя!

«Откуда она знает? – изумился Иван Ильич. – Неужели я уже вслух сам с собой разговариваю».

«Да ничего она не знает, – отозвался Анти-Иван. – Просто обычная бабья истерика».

– Анечка, что с тобой? Что случилось?

– А случилось то, что нашлись добрые люди, которые раскрыли мне глаза на тебя! – сама пугаясь своих слов, воскликнула Анна Михайловна.

«Да что с ней, в самом деле? – ещё больше изумился Иван Ильич. – Она никогда такой не была».

«Пошли ты её подальше! – посоветовал Анти-Иван. – Скажи ей, что её место на кухне».

«Что, так и сказать?»

«Да, вот так прямо и скажи!»

«Нет, я не могу так. Сегодня такой хороший вечер…»

«Да мы все знаем, что ты ничего не можешь! Развёл тут сопли про вечер: уси-пуси… Сейчас она тебе такой вечер устроит – надолго запомнишь!»

– Аня, тебе не идёт такой тон, – назидательно сказал Иван Ильич и совсем закрылся газетой. – Это всё не твои слова.

– А с чего ты взял на себя право указывать, что мне идёт, а что не идёт?!

– Аня, иди… пожалуйста… на кухню.

– Что-о?!

– Принеси мне чаю: я чаю хочу!

«Ну вот: уже значительно лучше! Ваня, ты делаешь поразительные успехи!» – восхитился Анти-Иван, что было опять весьма лестно для Ивана Ильича.

– Ах, ты чаю захотел! А что же Маша твоя тебя чаем не напоила?

– Какая Маша? О чём ты говоришь?

– Ах, ты уже забыл, кто такая Маша?! Ты её сегодня чуть не изнасиловал на глазах у всего техотдела, а теперь уже не помнишь, кто такая Маша! – прокричала Анна Михайловна, и так испугалась своих слов, что попятилась в прихожую, потому что женская интуиция подсказывала ей, что сейчас произойдёт что-то невообразимое. Гаврюша завыл.

– Да ты… Да ты соображаешь, что говоришь?! – страшно зашептал Иван Ильич и вдруг сорвался на крик: – Идиотка! Дур-р-ра стар-р-рая!!! У тебя только одно на уме. Твоё место вообще на кухне, а ты только и знаешь, что со своими подругами-дурами по телефону щебетать, как сорока безмозглая! Вот дура! И почему мне такая дура в жёны досталась?! Мне! Мне поручена такая миссия, а у меня жена – дура дурой.

От таких слов Анна Михайловна сначала чуть было не лишилась чувств, но какой-то, доселе незнакомый ей, внутренний голос произнёс: «Ну и зачем тебе всё это надо? Ты же современная независимая женщина, так и пусть он живёт со своими машами-клашами. Скажи ему – только спокойно скажи, без мелодрам, – что если ему так плохо с тобой, то ты можешь уйти».

«Да куда же я пойду из своего-то дома?» – подумала несчастная Анна Михайловна.

«Да не навсегда, а только чтобы этот гад понял, какое сокровище было рядом с ним, а он не оценил, – заверещал этот новый незнакомый внутренний голос. – Хотя бы вон у Галки поживёшь пару дней: уж она так рада будет. Она же давно покой потеряла, оттого что у тебя всё хорошо в семье, а у неё вообще никак. Давай, действуй, но только спокойно, без мелодрам».

– Иван, если тебе так плохо со мной, – как будто не своим голосом произнесла Анна Михайловна, – то я могу уйти.