Наталья Горская - Благодать

«Что же мы делаем-то?» – промелькнуло у неё в голове.

«Всё путём, Аня! – подзуживал этот незнакомый голос.

– Ты вот прямо сейчас и уйди».

«Как, прямо сейчас?»

«Да пойми, что так ещё эффектнее получится: дескать, убежала от мужа-тирана прямо в домашних тапочках. Твои подруги все помрут от зависти, потому что им и убегать-то не от кого, разве только от своей старости».

«Но я не хочу… я не смогу… я его очень люблю…»

«Дур-р-ра! Вот правильно он тебе сказал, что ты старая дура! А он нашёл себе молодую, и ты ему на фиг не нужна со своими котлетами и кастрюлями».

Глаза Анны Михайловны наполнились слезами. Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку.

– Ну и катись, куда хочешь, – равнодушно сказал Иван Ильич. И Анна Михайловна стала спускаться по лестнице, честно говоря, сама не понимая, куда она идёт. Этого также не понимал Иван Ильич: он не узнавал свою жену, потому что она впервые в жизни с ним спорила.

«Пускай, пускай катится! – ликовал Анти-Иван. – Ещё не вздумай её остановить! Найдёшь себе лучше: давно пора. Ты посмотри, все твои знакомые новыми бабами обзавелись, а ты, как последний дурак, тридцать лет живёшь с этой грымзой…»

«Заткнись! Ты не смеешь! Ты не знаешь! Аня, Аня, стой, куда ты в одних тапочках? Снег на улице, Аня-а-а!»

– Аня-а-а!!! Стой!!! – Иван Ильич одним прыжком перелетел через пролёт и схватил Анну Михайловну в охапку.

– Да как ты можешь уйти от меня? Да если ты уйдёшь…

– Иван, – как будто не своим голосом произнесла Анна Михайловна. – Я не могу так больше. Прощай.

– Какое на хрен «прощай»? Мы должны быть вместе, потому что нам грозит опасность! Мы под прицелом у врагов русского народа! Да если ты уйдёшь… Да я… Я тебя… Я тебя сейчас убью, если ты сейчас же не вернёшься!!! – заорал не своим голосом Иван Ильич и схватил жену одной рукой за горло.

«Браво, Ваня! Вот это я понимаю: слова не мальчика, но мужа!» – опять резвился Анти-Иван.

– Помогите, убивают!!! – завопила Аннушка сдавленным голосом.

Соседи, уже давно прильнувшие к своим дверям, как только ссора семьи Семёновых перевалила за порог их квартиры, повыскакивали на лестницу. Это ещё больше разозлило Ивана Ильича, и он начал крушить всё вокруг себя. Потом схватил свою малость придушенную жену, затащил её в квартиру и закрылся изнутри.

– А у нас тут муж жену почти придушил! – с ликованием сообщил кто-то из соседей в телефонную трубку по номеру «02».

Когда милиция высадила дверь в квартиру Ивана Ильича, в образовавшемся проёме предстала такая картина: Анна Михайловна без чувств лежит на диване, под потолком на выступе карниза приютился испуганный ангорский кот, а Иван Ильич сидит на полу и о чём-то сам с собой разговаривает. Ни на какие вопросы он не отвечал: когда на него прикрикнул милицейский старшина, он сначала заплакал, а потом как-то нехорошо засмеялся.

Очнулся Иван Ильич от нестерпимо яркого белого света, который крайне неприятно давил на глаза. Вокруг были белоснежные стены, белоснежный потолок, такое же бельё. Он лежал на железной кровати, которая напомнила ему службу в армии.

«Где я?» – невольно подумал он, но его Анти-Иван не откликался.

У противоположной стены стояла кровать, на которой лежал кто-то скрючившись.

– Эй, товарищ, – попытался окликнуть его Иван Ильич и удивился, что голос его стал какой-то сиплый. Потом скорректировал обращение: – Эй, господин!

«Да что же это: совсем один, – начал сокрушаться Иван Ильич, – хоть бы знать, где я: в тюрьме или на том свете. Судя по современным фильмам о братве, на тюрьму вроде не похоже. Думай, Иван, думай! Где всё может быть такое белое? Может на том свете?.. О, Господи!»

Иван Ильич встал и почувствовал слабость в ногах, головокружение и тошноту. Он оглядел себя с ног до головы и увидел на себе какое-то подобие пижамы. Приблизившись к двери, он обнаружил, что на ней отсутствует ручка; потолкал её плечом: заперто. Подошёл к другому обитателю этой ослепительно белой комнаты. Тот лежал неподвижно, и было даже не слышно: дышит ли он.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возникли два дюжих молодца в белой форме. Ничего не объясняя, они подхватили Ивана Ильича с боков и повели его куда-то по длинному белому коридору. Он же чувствовал себя так вяло, как будто его поместили в какую-то вязкую среду. И ещё он чувствовал ужасную лень, что вообще-то ему было не свойственно.

Его привели в точно такую же белую комнату, отличие которой было только в том, что вместо кроватей в ней стоял письменный стол и какие-то полки с бумагами казённого серого цвета. За столом сидел мужчина в одежде обычного больничного врача. Он мельком посмотрел на вошедших и, ничего не сказав, изобразил жест, которым стропальщики дают команду «майна».

Богатыри в белом усадили Ивана Ильича на стул напротив человека за столом и остались стоять сзади. Человек оторвался от бумаг, лежащих на столе, и Иван Ильич увидел приветливый взгляд из-под очков в тонкой оправе, который, тем не менее, проникал ему в самую душу. Потом он наконец-то услышал человеческую речь.

– Вы можете назвать своё имя? – спросил его очень приятный и располагающий к беседе голос.

– Да, – с готовностью откликнулся Иван Ильич. – Это… как его… Анти, ой нет… э-э… Иван. Вот.

– Так, хорошо, – подбадривал его человек за столом кивками головы.

– Так это ж: Семёнов я! Семёнов Иван Ильич… вроде бы, – сказал Иван Ильич и про себя подумал: «Зря сказал вот это глупое вроде бы : всю мессу испортил».

– Прекрасно! А меня зовут Шмульзон Сергей Николаевич, я – Ваш лечащий врач.

– Так я что, в больнице что ли?

– Да! – радостно подтвердил Сергей Николаевич. – В больнице. То есть не совсем в больнице, а даже лучше, чем в больнице.

– Но у меня ничего не болит, вот только слабость какая-то.

– Это хорошо, это пройдёт, – с обезоруживающей улыбкой заверил Сергей Николаевич.

«Чего он со мной как с придурком разговаривает», – подумал Иван Ильич.

– А можно мне домой? Я домой очень хочу.

– Конечно можно… Но не сейчас.

– Как это «не сейчас»? Я хочу сейчас! – вскочил Иван Ильич, но крепкие руки стоящих сзади усадили его на место.

– А Вы помните, что произошло у Вас дома в последний раз?

– Да! Я… я немножко поссорился с женой, – начал вспоминать Иван Ильич и вдруг ужаснулся: «Аня! Что с ней? Я же тогда кажется… Я её ударил? Неужели это было всё?..» Он снова вскочил, вынырнув из под рук санитаров, и подскочил к самому столу: – Вы не имеете права держать меня здесь без моего согласия! Выпустите меня!

Лечащий врач восхищённо смотрел на него, и сам себе пробормотал: «Красота! Классический случай!». Это совсем обескуражило Ивана Ильича. Он почувствовал себя какой-то амёбой, которую разглядывают в микроскоп. Он захотел встряхнуть этого Шмульзона, чтобы тот прислушался к его мнению, но руки его оказались связанными, точнее они находились внутри рукавов, которые были перетянуты крест на крест и зафиксированы на спине.