Наталья Горская - Благодать

– Как же это – нечего? А что же тогда такое нация? – загорячился Иван Ильич.

– Культура, – очень просто ответил его собеседник. – Да, культура и традиции. И чем больше культур человек знает, тем он богаче. Если отнять это у нации, то она автоматически прекращает своё существование. Это зебру отличает от лошади то, что она полосатая, а человек, даже самый примитивный, обладает какой-никакой культурой, хотя некоторые сейчас по своему уровню развития скатились даже ниже животного мира и очень гордятся этим. Вот Александр Македонский не только гениальным полководцем был, но ещё и талантливым политиком и даже, как сейчас бы сказали, психологом: если он какое-нибудь государство завоёвывал и присоединял к своей империи, то, прежде всего, распространял там греческую культуру и язык, так что население со временем переставало сопротивляться его власти. В истории человечества немало таких народов, которые никто не истреблял физически, но которые, тем не менее, прекратили своё существование. Ты представь себе русских по факту рождения людей, которые говорят на какой-то смеси искорёженных английских слов и тюремного жаргона, которых зовут не Михаилами и Алексеями, а Майклами и Алексами – представь себе только: какой-нибудь Степан Козлов скоро будет зваться Стив Козлофф, – которые ничего не знают о своих исконных традициях, обычаях, праздниках, но зато знают Рэмбо, Терминатора, черепашек-ниндзя и отмечают праздник Хэллоуин. Нет, само по себе это не плохо, что люди хоть что-то да знают, но своего-то ничего нет. Точнее, своя культура есть, но она совершенно не востребована. Она забыта! Нам интересна чужая культура, а своя – безразлична. И мы такие в мире одни. Те, кому плевать на свою культуру, как правило, плевать и на чужую. А мы на западных идолов чуть ли не молимся, а о себе ничего не знаем. Не ведаем, в честь кого улица названа, на которой мы всю жизнь живём. Американец, которому дела нет до того, что происходило на его земле сто лет тому назад, так же безразличен и к европейской истории, и к азиатской, и к любой другой. У нас дело хуже: мы горячо стремимся напялить на себя чужую культуру, а свою при этом неприкрыто презираем и даже считаем какой-то чуть ли не полноценной. Продвинутым у нас кого называют? Того, кто последний фильм Тарантины видел. Того, кто все труды Ключевского или Соловьёва прочёл, у нас никогда продвинутым не назовут, а как раз совсем наоборот посчитают отсталым. Говорят, что тот, кто сам себя считает неполноценным и при этом преклоняется перед другими, невольно притягивает к себе насилие. Потому что это поведение жертвы или, как ещё сейчас стало модно говорить, несамодостаточного человека. Ему не достаёт самоуважения, он всё время виновато ищет его во вне. Но, как и положено жертве, находит там не уважение, а только насилие. Вот собаки, например, не на каждого человека и нападают, а только на такого, кто испытывает к ним агрессию или страх, которые они определяют не столько по его поведению, сколько по его запаху. Притворяйся, не притворяйся – всё равно почует. Собака воспринимает такого человека как жертву. Говорят, что Гитлер не случайно именно на славян так обрушился: славяне любят быть жертвами. Он же не попёр на арабов, например, которые тоже в его арийскую доктрину не вписывались. Потому что каждый араб знает свой род до шестого колена и гордится своей семьёй, своими предками, корнями. Просто физически нет аппетита на такого человека нападать, настолько он самодостаточен, горд и устойчив. В нём совершенно нет даже отдалённых флюидов жертвы, нелюбви к себе, заискивания перед другими народами. У нас же весь героизм строится на жертве: кто большую нужду претерпел, кто больше своей крови пролил в чужих разборках, тот и герой. Философия эта постоянно подогревается официальными идеологами, поэтому у нас жертвенностью гордятся. У нас женщины так и говорят: «Я ему все свои лучшие годы пожертвовала ». Мужики орут: «Я этой стерве всё отдал » или «Я на этой чёртовой работе всю кровь испортил за столько-то лет». То есть люди приносят жертву, которой от них, если разобраться, никто и не требовал, настойчиво ждут, когда эту их жертву заметят и оценят, так и не дожидаются этой оценки, поэтому звучит вопль о жертве и за этим следует полное разочарование в жизни и человечестве. Мы и хотим научиться любить себя, и не знаем как это надо делать. Любить себя – это то ещё искусство. Это не тупое бахвальство «Я – супер! Моя страна – бест, а остальное всё – отстой!». Это мудрое знание и понимание себя, своей истории, культуры, своей страны, народа. А мы то плевать хотим на свою историю и культуру, то в древних славян рядимся и уходим в леса, бежим от реальности. А это вовсе не обязательно, потому что всё это тоже от несамодостаточности. То есть в нашем понимании невозможно быть современным, продвинутым, но при этом читать русских классиков и слушать Зыкину. В нашем понимании или надо совсем от мира уходить, чтобы русским стать, или в миру жить, но быть такой глупой пародией на кукол Барби, заискивающей жалкой жертвой чужих культур.

– Но ведь у нас всегда такая катавасия была, – пожал плечами Иван Ильич. – В восемнадцатом веке у нас была мода на всё немецкое, в девятнадцатом – на всё французское.

– Правильно! – обрадовался чего-то Иван Васильевич. – А ты слышал о таких случаях, когда в годы войны с Наполеоном русские солдаты убивали по ошибке русских же офицеров, дворян, потому что те по-французски говорили лучше, чем на родном языке? Солдаты, простые мужики из крестьян, ночью сидят где-нибудь в засаде, и вдруг видят в темноте всадников, которые между собой лопочут на картавом французском. Пах, пах – убили всадников, пригляделись, а это – свои! И таких случаев немало было, потому что дворянство наше на иностранных языках шпарило лучше, чем на своём родном, поэтому даже между собой в обычном разговоре они общались на французском или немецком. А вот ведь не один американец, или немец, или там ещё кто не додумается копировать наши традиции, и я за это их очень уважаю. Ни один китаец или татарин не стыдится своего родного фольклора, а мы из своего народного творчества только матерные частушки любим, и наша нынешняя эстрада на плохом английском перепевает чужие песни, но это считается признаком продвинутости, а свои родные песни – признаком отсталости. У нас же есть своя хорошая поэзия. Она уже создана, только руку протяни и возьми это всё себе, сочиняй песни на эти стихи, а то ведь у наших современных песен такие тексты, как будто их иностранец переводил с чужого языка. Обязательно надо изучать и уважать традиции и языки других народов! Обязательно! Но сначала-то надо научиться знать и уважать самих себя. А то мы и про себя ничего знать не хотим, и другие народы то грязью поливаем, то копируем их. Чего вот наши мальчики-националисты ходят да кричат что-то вроде «хайль, Гитлер!»? Если они хотят спасти русскую нацию, то надо культуру свою осваивать, а не изображать из себя гестаповцев образца «Семнадцать мгновений весны». Это смешно, как любое действие ряженых. Нельзя в реторте или колбе вырастить идеальную нацию или расу, как это собирались сделать дипломированные агрономы Гиммлер и Дарре. Я вот читал в газете одной итоги социологического опроса нашей молодёжи, так из сотни опрошенных никто не смог сказать, кто такой Василий Шукшин, зато все ответили, как зовут и первого, и второго мужа певицы Мадонны и какой сексуальной ориентации придерживается Элтон Джон. Вот, пожалуйста, цитата из нашей же газеты: «На Дворцовой площади происходят важнейшие события в истории нашей страны: концерты Пола Маккартни, Scorpions и Мадонны». Ну, и кто мы после этого? Русские? Сильно сомневаюсь. Мы, скорее, ряженные. Нам сэру Полу и противопоставить-то нечего. Что у нас есть? Отличившиеся своими бурными похождениями звёзды эстрады, которые теперь на старости лет стали называть себя не иначе, как казачка Надя или сибирячка Маша. Горласто поют то, что не имеет никакого отношения ни к казачеству, ни к Сибири, трясут цветастыми юбками, словно это иностранные модельеры их на свой бродвейский манер попытались в матрёшку обрядить, или вовсе без юбки на сцену выходят. Одно слово: ряженые.