Ольга Погодина-Кузмина - Адамово Яблоко

Странность была в том, что теперь, лежа в жару на продавленном матраце, стараясь больше не плакать и не касаться локтем больного бока, то просыпаясь, то снова погружаясь в полуобморочный сон, Игорь готов был понять какой-то самый важный смысл всего существования. В нем постоянно шла лихорадочная умственная работа – бетономешалка в голове, как выразился однажды Бяшка. Он просматривал файлы своей жизни, словно папки с фотографиями – с последних дней до времени, когда только начал осознавать себя. И всякий раз его мысли тем или иным путем возвращались к главному. К тому, чем был для него Георгий Максимович.

Он вспоминал, как жил с матерью в актерском общежитии, где его баловали балерины и молодые танцовщики из кордебалета. Они жили очень бедно, но понимать это он начал лишь потом. В детском саду у него было много друзей. Он пошел в школу, и эти друзья потерялись, но появились новые. В старших классах, в другой школе, он уже ни с кем близко не дружил.

Когда мать встретила дядю Витю, Игорь сразу почувствовал внутренний протест – ведь ее любовь, раньше принадлежавшая ему целиком, теперь разделилась надвое. Но только после их переезда в квартиру отчима Игорь понял со всей очевидностью, что их история превращается в сказку с несчастливым концом.

Рядом с дядей Витей предчувствие беды глубоко поселилось в его душе, и он жил, не отрывая внутреннего взгляда от этой глубины. А мать, словно заколдованная царевна, погружалась в свой мир, отдаляясь, старея на глазах, превращаясь в чужую женщину, злую и равнодушную. Виной этому была не только болезнь. Дядя Витя сломал ее, как хрупкую игрушку, и сломал бы Игоря, если бы не какое-то почти бессмысленное его упорство. Игорь поверил, что упорствовал не зря, когда в его сердце вошел Георгий.

Лежа в темноте и привыкая дышать короткими глотками, Игорь думал о том, что Георгий Максимович перевернул и стронул с места его душу, как весенняя река вскрывает и ворочает лед. И судьба, назначенная ему дядей Витей – армия, рабочая профессия, женитьба, гибель в пьяной драке или за рулем груженой фуры, – обернулась чем-то совсем другим.

За это время ему только однажды позволили поговорить с Георгием, и теперь было немного стыдно за слова, которые он кричал в телефонную трубку, всхлипывая от боли. Он не хотел выглядеть трусом, хотя сейчас это, казалось бы, уже не имело значения.

Стараясь не упрекать Георгия Максимовича за то, что случилось, он все же невольно думал об этом – почему тот не предчувствовал опасности и не предупредил о ней. И почему обидел не здравомыслящих, а самых мстительных своих врагов, которые захотели наказать его медленной казнью вины за страдания и смерть близкого человека.

Хотя, вероятно, так и было предначертано: Игорь должен был преодолеть судьбу и заглянуть в запретную комнату, где цвел зачарованный сад. За это он и был наказан, как и положено в сказке. Он должен был с процентами вернуть плату за счастье, выданное по поддельной накладной.

Вспоминал он и о том, что сам хотел умереть – тогда, направляясь в расселенный дом через дорогу. А теперь смерть желала обладать им, как жадный неумолимый любовник. Это поцелуи смерти ожогами горели на его запястьях и груди.

Дверной замок лязгнул среди ночи – по крайней мере Игорю казалось, что была ночь, – и в комнате включили слепящий свет. Защищая локтем голову, Игорь сел на постели, приготовившись к самому плохому, чувствуя горячие удары крови в ушах и в больном боку. Прислушиваясь к голосам, он понял, что в подвал вошли сразу несколько людей. Он узнал охранника Костю, Леонида Игнатьевича и почему-то голос Майкла Коваля, который нельзя было спутать с другим. Приоткрыв глаза, Игорь и в самом деле увидел Майкла, который стоял у его кровати. Он сообразил, что бредит, и только следил за странным развитием своего кошмара.

– Ничтенка, пацанок попался безотказный, – скалил железные зубы Леонид Игнатьевич. – И в нашем деле есть место празднику.

– Почему он в таком состоянии?! – воскликнул расстроенный Майкл, показывая, чтобы с Игоря сняли наручники. – Кто это допустил?

– Что творится по тюрьмам советским, трудно, граждане, вам передать – как приходится нам, малолеткам, со слезами свой срок отбывать, – пропел козлиным голосом старик, издеваясь.

Майкл нервно оборвал его:

– Я, Леня, буду ставить вопрос! Были договоренности… Есть понятия, так дела не ведут. Посмотри, что у него с лицом!

«Нет, это не сон и не бред, это на самом деле», – вдруг осознал Игорь. Как ни странно, среди всех людей, с которыми он был близок за свою жизнь, единственным, о ком он совсем не вспоминал в эти дни, был Майкл.

Удивительно и необъяснимо было появление Коваля здесь, среди уголовников, с которыми тот, очевидно, был хорошо знаком и разговаривал без всякого страха. И Игорь в отчаянии зацепился за эту надежду. Может быть, Майкла послал Георгий? Может, они нашли какой-то способ вытащить его отсюда? Майкл подаст знак, и в дом ворвутся люди с автоматами, а старик упадет на пол, сложив руки на затылке, как показывают по телевизору в криминальных новостях?

– А какого лысого мне на него смотреть? – ухмыльнулся Леонид Игнатьевич. – Или ты насчет любви и ласки? Так пользуйся, мы не жадные. Вазелинцу одолжить?

Игорь никогда не видел у Майкла такого выражения – он сморщился и оскалился, и даже Леонид Игнатьевич отступил от него, словно боялся быть укушенным острыми мелкими зубами.

– Я к тебе приехал лично, чтоб разрулить вопрос по-деловому, – шипел весь ощетинившийся Коваль, – а ты понтуешься, как баклан на первой ходке! Это беспредел, что ты творишь! Тебя предупреждали, а ты пошел на прямое неуважение к людям… Так шашлычники работают, а не профессионалы! Помочь специальность поменять, Леня?!

– Не по твоей должности, бухгалтер, – зло и нервно ответил старик, который почему-то опасался Коваля, хотя и не хотел этого показывать. – Не ты мне жиковины на пальцы набивал, не тебе меня учить!

Майкл помолчал, а затем проговорил примирительно, видимо, решив принимать ситуацию такой, какой ее застал:

– Никто тебя не учит, Леня. Но есть договоренности… Я не могу это клиенту показывать. Нужно обработать ему лицо, переодеть в чистое… Пластырем заклейте хотя бы. Мне самому тяжело смотреть. Не понимаю, какая была необходимость…

В эту минуту в уплывающем сознании Игоря сформировалась новая мысль: он вдруг понял, что Майкл заодно с бандитами и что он не будет помогать, а тоже хочет отомстить Игорю за причиненную когда-то обиду. Может быть, сам Майкл и задумал это похищение, чтобы заставить Георгия Максимовича страдать.

– Ишь, какая принцесса! – хохотнул старик и сделал знак Косте. – Ладно, веди пассажира наверх. Пускай подмоется. И выдай ему там шмотки, рубаху какую-нибудь…