Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни

– Ладно, брат Сверчков, – подхватил его под руки Заглушкин. – Видим, что ты жив, а всё остальное не так уж и важно. Пошли лучше обмоем твоё чудесное возвращение из царства мёртвых.

Фраза «от Кутюр» звучит, как «от винта!» – говорит Смычкин, обращаясь к Пихенько. – Механическое словообразование, в котором нет органичности, естественной близости понятий, теплоты, наконец.

– Носил бы брюки от Кутюр, но недостаточно купюр, – не без сожаления в голосе цитирует свой экспромт Смычкин, выходя из примерочной в магазине одежды.

Пришедший с ним и сидящий на диване Пихенько в своеобразной манере успокаивает товарища, пожелавшего купить себе дорогие брюки.

– Смычкин, ты же мыслитель, поэт, зачем тебе все эти «от Кутюр», «от Диор», и, вообще, вся эта Кутюрьма и Диорея?

– Да мне-то без разницы, я для людей стараюсь. Это им нужны знаки отличия богатых от бедных.

– Стоит ли угождать чьим-то вкусам и запросам, если ты сам к этому относишься наплевательски?

– Приходится считаться с мнением окружающих, ибо от них зависит твоё место под солнцем.

Изрядно порывшись в представленном ассортименте брюк, Смычкин выбрал-таки понравившиеся, пусть они и не были от вышеупомянутых законодателей моды. Понятное дело, обнову следовало обмыть, а для этого надо было сделать несколько звонков друзьям.

Пихенько ненавидел вылазки в супермаркеты, особенно если надо было идти туда с Аней. Она вечно подолгу выбирала вещи или подарки для сестры, живущей в Половинке, посуду для дома, а в продуктовом магазине обязательно читала все сроки годности, все составы ингредиентов, из которых изготовлена та или иная колбаса, сыр или торт к праздничному столу. Пихенько начинал стервенеть на глазах, и все вылазки заканчивались скандалом. Он говорил:

– Лучше бы я дома остался, там бы полку успел сделать или туалет новой крышей покрыть. А тут иди за тобой, как бык на убой.

Смычкин ему тоже надоел со своими поисками и бесконечными примерками, но зато финал намечался приятный, особенно это почувствовалось, когда Владлен купил два коньяка. Вскоре все сидели у Смычкина и обставляли стол принесёнными закусками и напитками.

Новые брюки пришёл обмыть и инженер Уклейкин. В подарок товарищу он принёс брючный кожаный ремень, но не обычный, а с сюрпризом. Оказалось, что в пряжку инженер встроил электронный прибор, отвечающий за состояние ширинки. Если ширинка не застегнута, то на пряжке загорается красный огонёк и начинает звучать мелодия давнишней песни «Не забывай».

Новый Председатель по фамилии Пряный когда-то закончил Дипломатическую академию, и некоторое время служил при старокачельском департаменте в отделе внешних сношений. И чем усерднее он служил в деле налаживания отношений с зарубежными странами, тем хуже складывались дела внутри Старой Качели. В конце концов, его усердие было замечено, и Пряный пошёл на повышение.

Сразу же среди его сослуживцев возникло роптанье:

– Как так? Бездарь, десять лет разваливал страну, и вдруг Пряный – посол?

– А что? Сегодня посол, а завтра, глядишь, вернётся из Горландии и станет Председателем.

Так оно и произошло: посол Пряный прослужил на чужбине совсем ничего и вскоре был отозван, чтобы возглавить Высокочтимый Выпендрион. Сам Юстиниан усердно хлопотал за его выдвижение, а слово советника было как закон для представителей старокачельского истеблишмента. Он показал на молодого и сильного Пряного и произнёс такую фразу: «Доблесть милее вдвойне, если доблестный телом прекрасен». Оратор тут же пояснил: «Так сказал император Юстиниан», что сработало безукоризненно. Пряного выбрали Председателем. А старокачельский Юстиниан, этот вездесущий знаток древнеримского уклада жизни и ходячая энциклопедия цитат на все случаи жизни, заглазно был прозван «сварщиком».

К Пихенько, который и окрестил энциклопедиста, стали приставать его друзья:

– Объясни, почему Юстиниан сварщик, если он никогда даже не подходил близко к сварочному аппарату или к какому-либо другому станку?

Пихенько был немногословен:

– Все свары затевает Юстиниан. Вот поэтому он и сварщик.

И это было правдой: никто так не умел плести интриги и заводить кабинетные свары, как хитромудрый Юстиниан. Именно за счёт свары и был свергнут прежний Председатель, который всегда всего боялся.

Вечерело. Заря окрасила половину небосвода, но вскоре сделалось сумеречно. Аня принесла на веранду самовар и стала расставлять чашки на расшитую скатерть. Деревья замерли после дневного ветра, только изредка к потоку воздуха примешивается табачный запах, доносящийся из сада. Мужчины встали среди тяжелеющих от плодов яблонь и шумно обсуждают свои проблемы. Аня окликает их, то и дело отбиваясь от вызверяющихся при безветрии комаров.

Все входят на резную деревянную веранду, садятся в плетёные кресла. Смычкин оценивает гуденье самовара и восторгается вечерней зарёй, только что угасшей и унёсшей ещё один день его жизни. К чаю Аня подала печенье, где каждая представляет какую-нибудь букву из латинского алфавита.

Пихенько не обращает внимания на смыслы и грызёт любую букву, какая подвернётся под руку. Гарик рассматривает и каждую называет про себя, словно бы повторяет перед уроком: «би», «си», «джей». А Смычкин тут же начинает составлять из них слова, раскладывая печенинки на белой скатерти, на которой Аня любовно вышила гладью крупные алые розы. Первое слово получилось матерное: FAK. Аня прочитала и тут же ушла в дом.

– Нехорошо при даме писать такие слова, – упрекнул Владлена Гарик.

– Я только начал писать слово «факир», просто замешкался, пока подыскивал нужные буквы, – стал оправдываться Смычкин.

– Факир был пьян, и фокус не удался, – не удержался от прикола Пихенько.

Тут неожиданно скрипнула калитка, и из темноты появился инженер Уклейкин. Он оглядел сидящих, зорко оценил происходящее и поприветствовал собравшихся:

– Здорово, буквоеды!

– Здравствуй, шестереночно-мазутная душа, – отвечает взаимностью Пихенько. – Присоединяйся. Он пододвигает стул и зычным голосом кличет Аню, чтобы поставила ещё один чайный прибор.

– Какими судьбами сюда заглянуть надумал? – поинтересовался Гарик.

– Прослышал, что вы с моим старым другом знакомство завели, вот и решил попроведать и вас, и Жоржа с Аней.

– Садись, инженер, рассказывай, какие открытия роятся в твоей умной голове, – отодвигаясь ближе к Гарику и освобождая место для Уклейкина, обращается к гостю Смычкин.

– Да какие там открытия? Так, всё в основном рацпредложения. Для больших открытий нужны достойные условия: гранты, лаборатории, цеха и даже производственные объединения. – Уклейкин сел на предложенное место и слегка поёрзал на стуле. – Мне размах подавай, а тут всё одна кустарщина. Надо, чтобы нашему брату-изобретателю государство субсидии выделяло. Вот тогда и открытия последуют.