Валерий Терехин - В огонь

– Ванечка, митинг закончился, мне скоро выходить к людям… – Собеседница чарующе улыбнулась, вытащила из сумочки фотографию и протянула ему. – Знаешь, кто это?

С фото на него глядел человек, занимавший высокое положение в родной северной стране, не юродствовавший во СМИ, не рвавшийся на телеэкраны, привыкший достигать результат, а уж потом о нём заявлять. Его выступление видел однажды вживую, когда служил прикреплённым агентом в ОРЧе, и начальство послало в Академию МВД обеспечивать мероприятие.

«Если кивну, значит сдам…»

Он смял зевок, грозивший разодрать челюсть, поперхнулся и, доглатывая последние кофейные капли, безразлично уставился на местную политическую диву.

«Конечно, она надёжнее других фигур, и может вывести народ на улице и здесь в Левобережной Украине и даже в Киеве. А с этой нимфоманкой Клелией Шлюшенко у неё какой уж год война Алой и Белой розы: не сошлись взглядами на тарифную политику в газовом транзите…»

– Ванечка, нужно, очень нужно передать пакет этому человеку… И он, уже засыпавший с открытыми глазами, окончательно встряхнулся.

– А ор-орг-г-г-к-коми-митет?.. – с губ таки-сорвались слова, которые не следовало произносить.

– Туда не надо, твои друзья только всё напортят…

«Значит, сразу в дом правительства?.. – реплику, готовую сорваться с уст, беззвучно перемолол челюстями. – Но к этому пиджаку без Нагибалова не сунуться. Что ж, поставлю в известность, сообщу о пожеланиях запорожских соратников. Денежный вопрос в политике – хуже квартирного в быту. Хотят подсоединиться напрямую к финансовой трубе, чтобы маржа не оседала у посредников. Э, да, видать, ЗЕБРУК недалеко ушёл от ЭрЭнЭрЭнПэ по части внутрипартийных интриг: кому-то хочется оседлать нефтегидрант и осваивать российские вспомоществования на благо внучек и племянниц…»

Выдержав утомительную паузу, он опустошённо кивнул.

– Лад-дно, п-пере-д-д-дам.

«От кофе дрянного ненужного давление поднялось, и путь долгий, перед автобусом еще надо оправиться…» – мысли уже были не здесь, на улице, но вдруг Аталия Ведренко, стремительно поднявшись, приобняла и звонко и сочно поцеловала в губы.

– Спасибо тебе, Ванечка, за всё. Приезжай к нам, когда мы победим!..

Вернувшийся незаметно, старик Вокунь плавал рядом и хитро щурился подслеповатыми рыбьими глазками.

«Ладно, убедила… Впрочем, деньги на предвыборную кампанию вам и так перечислят: Тазулин от ЗЕБРУК не отрешится, а с ним и Нагибалов. На всякий случай, замолвлю ему словечко, а Хорунжему сболтну какую-нибудь ерунду, пусть думает, что я дурак, и опять ничего не получилось… Эх, вот такую бы встретить лет двадцать пять назад! М-да, всё-таки она меня выстроила… Ну, ты, это самое… “Парень он порядочный, у него… Милена”… Что, ещё груз?.. “Вот бутылка, вот стакан!!!.. У-у-у!..” [39]Ну, как я протащу всё это через погранцов и таможню да ещё в плацкартном?..»

Он осторожно отстранился от игривой собеседницы, перехватил из рук Вокуня билет Залiзнiцы и увесистый пакет с распечатками, запихнул поглубже в сумку и поднялся на отяжелевших ногах.

Продавив сквозь надорванную гортань невразумительные слова прощания, нелепо кивнул и утянулся в коридор. Размахивая локтями, спустился на первый этаж, пропихнулся сквозь местных политических активистов, и вывалился на улицу, так и не вызвав подозрения у милиционеров, будто не замечавших его.

«“Залитая солнцем площадь была до краев наполнена народом…”, – настырная память подсказала слова из детского мьюзикла советских времен «По следам Бременских музыкантов». – Всё предвосхищает выступление мультипликационного рок-квартета с “прогнившего Запада”. Опять ненужная ностальгия напополам с предрассудком… Скорее, скорее в тень».

Изнеможенный, он заторопился к местной автостанции. Упругую поступь сменила смешная угловатая походка: вышколенный на московских тротуарных пробках шаг ломался под тяжестью сумок, рукояти резали ладони, приходилось то и дело перехватываться.

«Это в Москве как на шарнирах скачешь, – взбадривал он себя, – с бордюра на проезжую часть и назад, обгоняешь закисших прохожих и еле шевелящиеся иномарки. Значит нам туда дорога… Ну, что, транзитом через Запорожье? Оно вроде поближе, только в нашей работе два раза через одно место не ездят, иначе попадусь в фокус прицела. Лучше сбиваться с курса. Так и быть: проскочу к госгранице в обход, через Мелитополь. Там сейчас паника, поезда тормозят, на вокзале столпотворение, может, к утру рассосется. В Запорожье простоим ещё сутки, пропаримся в вагонах. Как-нибудь доеду…»

За стёклами мелькала приевшаяся за последние трое суток пагорбистая равнина, посечённая ярами и балками – Приазовская возвышенность, отроги которой, оставшиеся уже позади, скатывались к морю. Весь рейс неудержимо клонило в сон, но соснуть на излупленном ветрами и ливнями шоссе так и не удалось.

Тряский «Икарус» напрягал стальные хрящи на тягучих подъёмах, скрипел изношенными тормозами на сумасшедших спусках, и потихоньку увозил его подальше от областного центра. Уже на подъезде к Мелитополю ноздри уловили аромат пороховой гари, краплёный бензиновыми выхлопами. Давно забытая прифронтовая духота першила горло и устилала свинцовой пылью чувствительные альвеолы.

«С Лозовой ветром несет. Там возле Новобогдановки дурная военная часть: “275-я база хранения артиллерийских боеприпасов”, вэчэ 2985 то бишь. Вот, наизусть помню все их ключевые военные объекты, Нагибалов настропалил. Только вот почему там рвутся ПРОТАБы и свистят НУРСы [40], и в кого они должны были лететь за двумя морями, это ещё вопрос… А для чего понадобилось срочно взорвать арсенал? Чтобы замести следы, ведущие к Конче-Заспе. Там у них в особняке на острове штаб группировки “народная самооборона”, оргии устраивают, черные мессы, а жрицей, говорят, сама “газовая принцесса”. Вот отчего сбились с ног тягнибоковцы и бютовцы, нынешние бандеровцы и петлюровцы: рыскают по Харьковщине, Запорожью и Луганщине в поисках любого, кто сгодился бы на роль злыдня-подрывника. Ловко придумано: задержать недотепу-москаля, подбросить в карман ржавый запал с косяком в нагрузку и сдать Беспеке. Мол, дивiтесь яки злочинцы подрывают незалежную обороноспособность и вiробнiцство бурякiв!.. И перцы прикарпатские пасли меня до самых камышей, выгадывали момент, лишь бы зафиксировать передачу из рук в руки чего угодно, что потом собирались преподнести как эсвэу с горючкой. Пока на местных базах срочно “утилизировали” списанный боекомплект, другой боезапас уже переправили в Грузию, и забрасывали им непокорный Цхинвал, наших солдат убивали… А тут ещё ураган подвернулся, теперь на шторм и смерч всё спишут… Сейчас главное не опоздать на одесский экспресс и вовремя заскочить внутрь жестяной колесоногой колбасы, громыхающей на рельсах, стать её живой бессловесной начинкой. Опять мимикрировать, менять окрас, слиться воедино с пи́плом, хрумкающим и отрыгивающим, чтобы проскочить и на этот раз…»