Вадим Месяц - Стриптиз на 115-й дороге (сборник)

– Ты офигел, что ли? – спросил самый яростный из них, когда я попал кирпичом ему в затылок. – Так и убить можно.

– Можно, – согласился я и повел окровавленного Штерна в медпункт.

Лариса приехала с подругой. Устроив свою жизнь, она решила устроить и мою. Мне ее затея понравилась. Подруга после скромного застолья осталась ночевать у меня. Красивая и молодая, она поинтересовалась у меня в свете полной луны:

– А Женька сидел?

– Что?

– Был в заключении?

– Почему ты так решила?

– У него огромный синяк под глазом.

Утром мы пошли к Штернам завтракать. Лариса сварила домашние пельмени.

– Ну как? – спросила она, когда мы на секунду остались одни.

– Потрясающе, – отозвался я. – У вас в городе лучшие в мире девушки.

– У меня много подруг, – сказала она серьезно, и я зарделся в сладком предчувствии.

На пути общения стояли некоторые преграды. К тому времени я жил в другом городе. Вернее, обитал на два дома. Курсировал между Томском и одним крупным промышленным центром на Урале. Штерн познакомился с Ларисой благодаря этим моим поездкам.

В стране царил сухой закон. В пролетарских населенных пунктах отказаться от алкоголя власти не решились. Я привозил на родину водку в чемодане, предварительно завернув ее во фрагменты одежды. В аэропорту меня ждали друзья.

В тот день встречать меня подъехали две конкурирующие группы. Они ждали мой самолет и между собой не общались. Приземлившись, я был поставлен перед выбором. Его я сделать не смог. К утру недельный запас водки кончился, все подружились и тут же разошлись. Штерн отправился к родителям за ликером и по дороге, на трамвайной остановке, познакомился с Ларисой. Она пришла в мой разоренный дом и тут же приготовила борщ. На месте Штерна я бы женился незамедлительно.

Вторая ее подруга училась у нас на медицинском. Она тоже осталась у меня до утра, как только представилась возможность. После полуночи явился ее отец и начал ломиться в дверь. Я долго рассматривал его в замочную скважину. Он мне не понравился. Нервный, разгоряченный, в расстегнутом пальто и красном мохеровом шарфе. Шарф сыграл в моей оценке ключевую роль. Я считал такие шарфы признаком дурного тона.

Наутро Москаленко традиционно поинтересовалась, как я провел время.

– Райское наслаждение, – ответил я. – Уже познакомился с ее родителями.

– А как тебе ее родимое пятно? Не испугался?

Родимого пятна я в темноте не заметил, но впредь решил относиться к женщинам внимательнее.

– Оно ей к лицу, – сказал я Ларисе. – Родимые пятна вообще сейчас входят в моду.

Лора мне не поверила. Пятно было не на лице.

– Я знаю, кого ты полюбишь, – сказала она утвердительно. – Она у меня самая красивая. Умная. Начитанная. А мама ее работает во Дворце бракосочетаний.

– У тебя отличный вкус, – согласился я.

Мой мучительный поиск продолжался довольно долго. Девушкам нравилась то ли моя квартира, то ли поэзия. В городе не было сигарет с фильтром. Иногда решающую роль играла пачка сигарет «Космос». Рекомендации Ларисы тоже имели значение. Девушки заводились с пол-оборота. Она меня избаловала. Я начинал кочевряжиться. Путался в именах и внешних данных. Москаленко решила остановить разврат и взять быка за рога. Она привезла в город Алену. Начитанную дочь Загса.

Символично, что в тот день я тоже возвращался из Новосибирска. Ехал на «уазике» с другом. В багажнике погромыхивали несколько ящиков пива. Бабочки-капустницы залепляли в суицидальной страсти ветровое стекло. В магнитофоне «ветерок нес забытую песню» «Боже, как давно это было».

Мы остановились около резиденции Штерна. Он ждал меня на балконе второго этажа, потом спустился помочь перетащить ящики. Меня представили Алене – чернобровой дивчине с обаятельной улыбкой. Чтобы застолье отличалось от обыкновенной пьянки, было решено меня подстричь.

– Алена окончила курсы парикмахерского искусства, – горделиво сообщила Лариса. – Присаживайся.

Она усадила меня на зеленую табуретку и накрыла плечи белой простыней.

Пока я пил пиво и беседовал со Штерном, Алена изобразила на моей голове спортивную стрижку.

– Ты похож на американского баскетболиста, – сказал он с отвращением, когда мастерица закончила работу. – С кудрями было лучше, но так тоже неплохо. И вообще, ты какой-то смазливый, – добавил Женька с ревностью в голосе.

– Жаль, что ты не играешь на гитаре, – сказала Лариса, обращаясь к нему. – Научись. У тебя хороший, бархатный голос.

– Еще не хватало! – огрызнулся Штерн. – Лучше сдохнуть, чем походить на него.

Я предложил Алене постричь Штерна, чтобы он смягчился, но тот отказался. Он не хотел походить на меня даже прической. Девушки заставили меня петь романсы. Я радостно повиновался.

У меня на хате Алена с грустью сообщила, что Лариса категорически запретила ей мне отдаваться.

– Давай просто так полежим…

– На нет и суда нет, – сказал я.

Обета целомудрия соблюсти не удалось. Благодаря начитанности Алена отдалась мне в самой что ни на есть извращенной форме.

– Что же мы делаем, что же мы делаем?.. – причитала она до утра, но остановиться и привести себя в чувство уже не могла.

Перед очами Ларисы мы предстали потрепанными и виноватыми.

– Не смогла удержаться… – сказала Алена сокрушенно, и я услышал в этом ее признании то ли комплимент в свой адрес, то ли свидетельство ее порочности.

Алена прожила у меня несколько дней. Мы стали ходить друг к другу в гости семьями. На фоне остальных подруг это было немыслимым прогрессом. Для вида я обсуждал с Аленой при Москаленко список продовольственных покупок, что уже намекало на семейный бюджет.

Вскоре я уехал. Вернулся в город на свадьбу Штерна, куда правомерно был назначен свидетелем. Алена, соответственно, стала свидетельницей. Вчетвером мы представляли собой две благообразные пары в ярких нарядах. Некоторые считали нас с Аленой женихом и невестой. К счастью для меня, это продолжалось только один день. Мы хорошо справились с ведением банкета. Для Алены это было, судя по всему, наследственным навыком. Она зычно произносила здравицы и речевки. Я непрестанно говорил «совет да любовь» и предлагал наполнить бокалы.

Дома у меня квартировали какие-то родственники, и привести туда девушку я не мог. Лариса радушно предложила нам свое жилище.

– Первую брачную ночь мы проведем вместе, а потом приходите вы, – сказала она.

Штерн ехидничал. Я удивлялся. На следующий день после встречи со старыми друзьями я загремел в милицию. То ли за громкое пение, то ли за бытовой вандализм. Мы сидели с товарищами в клетке и травили анекдоты. Отпускать нас менты не хотели: мы рассказывали смешные анекдоты. Наконец, я вспомнил, что меня в Инвалидном городке заждалась невеста. Взмолился. В восемь утра у меня был рейс обратно.