Борис Алексеев - Ищите интонацию. Сборник коротких рассказов

Ко времени нашего повествования Степан и Оля окончили институт. Оля гримировала лицедеев в театральной студии. А Степан выполнил несколько заказных работ, заработал кучу денег и купил хорошую светлую мастерскую, о которой много лет назад пророчески писал своим доверчивым родителям.

– Мама! – закричала Настя, увидев у калитки родителей с красивыми городскими пакетами, в которых, несомненно, находились подарки, – ура, мама приехала! – повторяла Настя, сбегая с крыльца. А дед с бабкой спешно накрывали стол и ставили самовар.

– Как я по вас соскучилась! – лепетала Настенька, прижимаясь то к отцу, то к матери.

– Это за четыре-то дня? – усмехнулся Степан.

– Да, папа, знаешь, сколько мы тут с дедушкой прожили? И ещё с бабушкой!

– А мы за тобой, – сказала Оля и внимательно посмотрела на дочь.

– Как за мной? Я же ещё…

Не станем перечислять всё то, что намеревалась высказать родителям Настя. Давайте пожалеем собственное время и заглянем на час вперёд:

– Мама, я никуда отсюда не поеду – пожалуйста, не увозите меня!

– А как же подготовительные курсы в школу? Ты записана, мы деньги отдали, – как можно мягче обратился к дочери Степан.

В это самое мгновение в окне мелькнула взъерошенная голова Лёшки. Настенька вежливо отставила недопитую чашку с молоком и выпорхнула из комнаты.

– Это они чего, за тобой приехали? – смущённо спросил Лёша, не глядя на Настю.

– Лёша, домой! – послышался через огороды резкий, как крик совы, голос тётки Авдотьи.

Дети стояли по обе стороны калитки и глядели в небо. Чуть поодаль тёплый июльский вечер кутал в махровые сумерки хрупкие фигурки двух молоденьких ангелов. Их клейкие крылышки переливались в лучах вечерней зари мягким изумрудом.

Дед Никифор попивал чай, да поглядывал в окошко. Но за седыми прядями тумана подслеповатый старый человек, как ни вглядывался, не мог различить первую взрослую печаль на глазах четырёх маленьких пришельцев из будущего.

Писать о любви следует строфой стихотворной! Рифма, как аккомпаниатор, ведёт голос солиста. Остаётся только не забыть текст и не отвлечься на что-нибудь во время исполнения. Проза же (как литературный размер для чувствительных декламаций) сложна и путана.

Зашёл я как-то к старому учителю литературы Афанасию Гавриловичу и с порога спрашиваю:

– Афанасий Гаврилович, научи писать прозу про любовь. Так писать, чтоб сердце человеческое в ответ встрепенулось и заговорило! Как только ни пробовал я, нет, чувствую, не ро́бят мои литеры трепета человеческого!

– Ты погодь, Мишаня, не капитись, – улыбнулся Гаврилыч, – любовная проза – это не «сю-сю-сю» двух персонажей, это, Мишань, тайна! Такая, что все слова порой ни к чему бывают. Ты вот что, попробуй писать без слов! – учитель затянулся табачком из своей знаменитой на всю школу янтарной трубки.

– Как это? – переспросил я.

– А так, – Гаврилыч выдохнул, поднял указательный палец вверх и добавил, – тут важна интонация!

Я вернулся домой, сгорая от литературного нетерпения. Не снимая пальто, подбежал к письменному столу и включил компьютер.

– Что-то случилось? – поинтересовалась жена из кухни, накрывая стол для позднего ужина.

– Ты ешь, я потом!

«Интонация… Вот оно что!» – пульсировал в моей голове добродушный голос Гаврилыча. Голос манил. Я наблюдал издалека, как он пишет в строчку на классной доске какие-то иероглифы любовного содержания, а мы, поглядывая друг на друга, хихикаем «в стол», как великовозрастные обалдуи.

Но постепенно дурь возраста оседает. Вот поднимается Никита Лобзев:

– Как красиво! Нам бы так!.. – Никита обводит взглядом притихшие ряды, открывает хрестоматию и читает отрывок из «Капитанской дочки», где Гринёв, он же Никита Лобзев, объясняется в любви Машеньке Мироновой.

…Я выдохнул и поставил жирную точку.

– Или иди спать, или читай! – послышался из гостиной голос жены. Веки мои слипались совершенно. Я набрался сил и прочитал ещё не остывший текст о любви молоденькой девочки к старому учителю литературы, любви, которой суждено было тайно родиться и также тайно умереть в сердце будущей женщины. Первая любовь не выбирает…

Я закончил чтение. Старый напольный Брегет пробил три часа ночи, наполнив гостиную бархатным перезвоном. Жена полулежала на диване, откинув голову на подлокотник. Глаза её бродили по потолку и, казалось, что-то высматривали среди пожелтевшей от времени побелки.

– Спасибо, Миша, – наконец, произнесла она, – ты тронул моё сердце. Разве я когда-нибудь рассказывала о своей первой любви? Твоя влюблённая девочка – это я тридцать лет назад! Я не помню, как выглядел мой возлюбленный учитель литературы, помню только, как он частенько поднимал вверх указательный палец и таинственным голосом нам выговаривал: «Ищите интонацию!..»

Пепела – бабочка (груз.)

Мерная икона – в Древней Руси XVII–XVIII веков икона, которую создавали ко дню крещения ребёнка.

Ковчег – в иконописи углублённое среднее поле на лицевой поверхности иконной доски.

Левкас – в иконописи название грунта, представляющего собой мел, размешанный на животном или рыбьем клею с добавлением льняного масла.

«Новгородские таблетки» – В Новгородском музее хранится девятнадцать двусторонних икон (таблеток). Святцы или т. н. таблетки (то есть небольшие иконки, написанные на туго пролевкашенной основе) широко применялись лишь на Руси.

Морок – белый солевой налёт на поверхности стенной живописи.

Ящик – церковный ларёк в храме.

Графья (графить) – нанесение контуров рисунка на левкас или сырую штукатурку.

Курант – орудие для растирания чего либо.

Лессировка – наложение прозрачного красочного слоя.

Футбольный стадион в Мадриде, домашняя арена футбольного клуба «Реал Мадрид» – справка для тех, кто не слишком хорошо разбирается в футболе (вставлено по просьбе Бори).

1 марта 2000 года 6-я рота 2-го батальона 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (Псковской) под командованием подполковника М. Н. Евтюхина вступила в бой со значительно превосходящим по численности отрядом чеченских боевиков, руководимых Хаттабом. В бою погибло 84 военнослужащих, в том числе 13 офицеров. По данным федеральных сил, потери боевиков составили до 500 человек.