Борис Алексеев - Ищите интонацию. Сборник коротких рассказов

– А где занимаешься?

– В «Торпедо!», – Боря врал всё твёрже и естественней. Наверное, «кто-то» нашёптывал ему, подтрунивая над мальчишечьей гордостью: «Ну, давай, покажи им!»

– А за деревню будешь играть завтра с Дунинскими?

– Буду. Меня зовут Боря.

Парни чинно пожали друг другу руки. На том и расстались.

Всю ночь Боря ворочался и поскрипывал пружинами старой железной кровати. Мысль о том, что он завтра первый раз в жизни выйдет на поле не один, страшила и увлекала одновременно. Настал час, когда он должен проявить филигранную технику, которую поставил сам себе за годы тренировок «на разных стадионах мира». Он днями работал у стенки, обучал себя технике приёма мяча и точному пасу в одно касание.

Боря вспомнил мёртвую тишину трибун, он готовится бить то самое роковое пенальти в ворота сборной Англии. И тысячеголосый рёв восторга над его головой, когда после победного гола он покидал игровое поле!..

Воспоминаниям, казалось, не будет конца. Но вот пропели первые петухи. В рубленное окошко над Бориной кроватью впорхнул первый солнечный зайчик, но с мальчиком ему встретиться не удалось – Боря под утро крепко уснул.

…Команды выстроились в центре поля для приветствия. Судья в окружении двух капитанов бросает жребий. Приглядись, читатель, внимательно приглядись! Один из капитанов – наш… Боря! Да-да, своими ответами он произвёл на деревенских пацанов неотразимое впечатление, и судьба капитанской повязки была решена. «Веди нас, Борис, к победе!» – съёрничал голкипер Вовка. «Победа, победа!..» – хором закричали ребята, и Боря закричал с ними вместе, воинственно поднимая руку, перевязанную красной капитанской лентой.

Раздался свисток судьи, и игра началась. Команда «Бориной деревни» при каждом владении мячом играла только на Борю. Все с нетерпением ждали, что «Торпедо» вот-вот покажет столичный класс и накидает Дунинским покуда некуда. Но игра у Бори… не заладилась. Ему, привыкшему без помех контролировать ситуацию и самому распоряжаться мячом на каждом игровом пятачке, всё время мешал соперник. Оттого его отточенная техника распадалась на груду несвязанных друг с другом деталей. Мяч, который должен был катиться прямо под ногу, от чужого касания вдруг менял направление и переставал слушаться. С каждой следующей минутой товарищи по команде всё реже выискивали Борю и всё чаще организовывали атаки друг с другом.

Перед концом первого тайма Дунинцы ломанулись по центру, вышли к штрафной, и кто-то не слишком прицельно пробил по воротам. Мяч взвился в воздухе, чиркнул о Борину ногу, изменил направление и влетел в ворота родной деревни… Капитан «дуняшек» подскочил к Боре и демонстративно пожал ему руку под хохот и свист дунинских болельщиков.

– Замена! – кто-то крикнул со скамейки запасных. К Боре подбежал тот самый рыжий парень и, немного смущаясь, сказал:

– Борь, мы тебя меняем. Ты уж того, отдай повязку.

Боря механически развязал красную капитанскую ленту и пошёл с поля под оглушительный свист болельщиков обеих команд. Н-да, в Мадриде, помнится, всё сложилось иначе…

После ухода Бори игра выровнялась, подуставшие дунинцы стали всё чаще проваливать оборону и к концу матча отхватили покуда некуда.

– Вот что значит, вовремя произвести замену и удалить слабое звено! – умничал после матча голкипер Вовка…

Когда Боря вернулся домой, мама весело спросила сына: «Как сыграли?» Боря полез на печку и первый раз в жизни попросил маму: «Мама, не трогай меня, я расту…»

Голубая Вольва выкатилась из толчеи городских улиц и юркнула в неприметную подворотню старого дома.

– Какая машина! – вздохнул сидящий неподалёку бомж, – Да…

– Голубенькая! Ах ты, рыбка… – улыбнулась Валя, рассматривая двор с балкона, увитого многоярусными цветами.

Яркое июльское солнце гравировало причудливый рисунок теней на фасадах окрестных домов. Оттого двор, утопающий в фиолетовой тени, казался глубоким колодцем, сквозь прозрачную воду которого можно было разглядывать жизнь дна.

…Голубая форель притулилась у газонной ограды. Она шевельнула плавниками-дверцами и вскоре оказалась в окружении группы из шести энергичных молодых людей. Валя обратила внимание, что пять разновеликих мужчин имели чёрные головные уборы, а единственная женщина, одетая в красный брючный костюм, была в ослепительно белой шляпе с широкими волнистыми полями. Компания двинулась к Валиному подъезду. «Интересно, куда это они?» – Валя поспешила в прихожую и приоткрыла дверь на цепочку.

Шторки лифта гулко лязгнули в глубине шахты, лифт стал медленно подниматься. «Два, три, четыре…» – отсчитывала она этажи и вдруг поняла, что компания направляется на пятый этаж! «Ой, это к кому же?» – не на шутку обеспокоилась Валентина, припомнив, что все соседи разъехались по дачам, и на пятом этаже она осталась единственным живым человеком.

Лифт грузно остановился, автоматические шторки открылись, и на площадку вышли шесть уже знакомых нам человек. Валя поспешила прикрыть дверь и стала в «глазок» наблюдать за происходящим. Один из мужчин, оглядев номера квартир, махнул рукой в сторону Валиной двери и негромко сказал: «Вот эта».

Валентина, как ужаленная, отпрянула от «глазка», рухнула на корточки и залепетала: «Свят, свят, свят!..» Никакой вины она за собой не знала, но бывает же такое: не виноват человек, а в историю попадёт – за сто лет не вымолить!

Компания подошла к её двери. Брякнул как-то особенно дерзко входной звонок. Валентина вздрогнула телом и, кутаясь в шерстяной платок, глухо отозвалась: «Кто там?..»

…Женщина «вычитывала» последние страницы нелепого, беспокойного сна, когда солнечный зайчик ударил лапкой по тоненькому лоскутному одеялу.

Краешек цветного лоскута зашевелился. Растрёпанное женское личико, надломив ссохшуюся корочку ночного елея, выпорхнуло и приоткрыло глаза. Зайчик провёл пушистым хвостиком по румяной щеке просыпающейся женщины и прыгнул в окно, оповещая солнце: «Она проснулась!»

Валя сладко потянулась, встала и вышла в прихожую. «Ну и приснится же такое!» – улыбнулась она и направилась было в ванную, как услышала шорох за дверью.

«Ой! – воспоминания ночи мгновенно вернулись к ней, – бред какой-то!»

Она на цыпочках подошла к двери и заглянула в «глазок». В это самое время шторки лифта реально захлопнулись, и кабина поплыла вниз. Валя побежала на балкон. Прячась за цветами и щурясь от яркого солнца, она стала вглядываться в фиолетовую июльскую «наледь» дворового колодца.

Красивая машина, напоминающая большую откормленную форель, тем временем ожила, шевельнула плавниками-дверцами и, вильнув пару раз хвостом, исчезла под низкой притолокой подворотни.