Василий Московский - Лунный Серп

Ворон не отвечал.

– Кот за меня заступился, – мрачно проговорил Свен. – А теперь за него заступлюсь я! Так что, решай, колдун.

Ворон покивал. Решение пришло само.

– Тот клок волчьей шерсти, о котором говорила твоя дочь… Он у тебя?

Хольгер стоял у высокого свеженасыпанного кургана. По тяжелому небу плыли грузные серые облака. Ледяной ветер рвал с плеч плащ, царапал лицо, гнул долу зеленую траву. Изредка сквозь тучи проливался золотистый солнечный свет, который не грел.

Волосы старого ярла танцевали и плясали на ветру. Сам он напоминал старый тяжелый валун, сгорбившийся под бременем неумолимого времени.

– Как померла Ингегерда, так Харальд и остался мне единой отрадой, – голос старого ярла звучал глухо, но слышалась в нем былая могучая сила. – Буйный был нрав у мальчишки, почти как у меня в его годы. Хотя многое я себе не позволял из того, чего он отчебучивал. Говорил я ему, повежливее будь с мужиками! Это твои подданные, и от них твое благополучие зависит. А он все считал, что эти полутрэли должны знать своего господина. Видимо, покарали меня боги…или этот…Единый бог, о котором геминиане талдычат… Его же дети-близнецы за сирых да слабых заступаются…

Он повернулся к стоящему поодаль Ворону. Сжал в руке клок волчьей шерсти.

– Волколак, говоришь? – взгляд его пронзал насквозь.

– Да, – кивнул Ворон, – причем молодой. Силу свою испытывал.

– Скажи…твари было больно, когда ты ее убивал? – в голосе прозвучало что-то, что ассоциировалось с лязгом мечей и ударами щитов о щиты.

Ворон вспомнил, как выл кот от его ударов, как он рухнул наземь. "Не то чудовище убиваешь, слуга Хранительницы!"

– Да, – ответил Ворон. – Чудище подыхало тяжело.

Ярл на мгновение задержал взгляд на маре, потом покивал и отвернулся.

– Я приготовил для тебя золото, – глухо проговорил он. – Ты заслужил.

– Прости, ярл, не возьму я его, – спокойно проговорил Ворон. – Лучше на тризну его оставь. И помяни сына…

Старый ярл усмехнулся. Поднес руку к лицу. Видимо, к глазам.

– Как хочешь, – вздохнул ярл. – Тогда, пусть боги хранят тебя на путях твоих.

– Прощай, ярл, – и Ворон зашагал прочь, сделав вид, что не видел того, как ярл упал на колени перед курганом.

Сгущались сумерки. Ветви елей над головой постепенно растворялись в темноте. Копыта коня мягко ступали по палой хвое. Холодный ветер все так же подвывал среди серых шершавых стволов, царапал костлявыми пальцами лицо, трепал плащ. Все так же пахло мерзлой землей и хвоей.

"Возьмите этот порошок", – звучал собственный голос в омутах памяти Ворона, – "Приложите к ране на шее. А этот – добавляйте ему в питье. Через неделю ваш зверь оправится".

"Спасибо, колдун," – ответил бонд, – "Видно, не ледяное у тебя сердце. Какую награду хочешь?"

"Почаще поминайте меня словом добрым!" – даже сейчас тонких белых губ мара касалась легкая улыбка. – " Большего мне не нужно"

"Значит, врут люди, что у воинов-колдунов черный камень вместо сердца…"

"Почти не ошибся ты, Свен Гудмундсон!" – думал Ворон, невесело улыбаясь самому себе, – "Сердце-то у меня есть, да, вот, кровь в нем, неживая, черная. И душу свою я потерял, и не знаю, где искать ее теперь! Если только госпожа моя, Морана, Младая и Старая, смилуется надо мной и вернет мне и имя мое, и жизнь мою прежнюю!"

Но желал ли Ворон возвращения своей прежней жизни и прежней своей души?

Вспоминая рассказ бонда Гудмундсона, взгляд его дочери, вспоминая кровь ярлова сына, он уже не был уверен, что так уж этого хочет.

Ворон тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, выпрямился, расправив плечи, и тронул пятками бока коня. Вороной перешел на бодрую рысь.

В сумерках поздней осени разорённая деревня казалась ещё более зловещей.

Сквозь дымный полумрак проступали обугленные остовы изб с провалившимися крышами. Над ними тонко струился дымок угасающего пепелища. Среди изъеденных огнём бревенчатых стен, над разломанными плетнями, вились порывы ледяного ветра, несущего сухие листья и пепел. Ветер заунывно выл среди искалеченного человеческого жилья, напоминающего теперь картину Преисподней Книги Вечного Света, стенал в голых кронах редких деревьев.

– Опоздали! – Чернава тряхнула смоляными волосами, перехваченными на лбу чёрной же тесёмкой. В глубине нечеловечески-зелёных глаз полыхал пламень досады. Красные, словно рана, губы кривились то ли от брезгливости, то ли от злости от неудачи. Сейчас она напоминала орлицу, которая прилетела в разорённое гнездо.

– Недавно здесь были. – Ворон соскочил с седла, звякнув колльчугой. Его холодная кровь больше не могла кипеть и яриться от негодования, как было бы раньше, но, подобие сострадания к людям он испытывал. – Как тати в ночи. Селяне и сделать-то ничего не могли.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.