Максим Лазутин - Буря Предвестие

– Как разговор? – спросил его один из десятников.

– Плохо, Некрас. – процедил сотник. – Скажи остальным, пусть готовятся к налету. И еще – нам потребуются пращи и лестницы.

– Сделаем, – кивнул десятник.

Пополнившийся новыми бойцами отряд Радомира пришел в окрестности крепости Зима уже в сумерках. На западе еще алел закат, но и он начинал постепенно бледнеть, уступаю место густой синеве ночного неба. Как и день назад, небо было ясное и можно было увидеть все созвездия. Сотник посмотрел на север, где находилась крепость – до Снежных Гор было еще далеко, поэтому ничто не загораживало обзор, были видны даже созвездия Черпака, Коромысла и Бревна, расположенные обычно над самым горизонтом. Дохнул ветер, как и всегда в такое время он дул к морю со стороны Гор Бури, поэтому был прохладным.

«Хорошо еще, что погоды сейчас стоят сухие, несмотря на позднюю осень, – подумал сотник, – не приведите боги сейчас проливные дожди или хмарь, было совсем тяжко: размокшие дороги, превратившиеся в жижу, промозглый, пронизывающий ветер, плюс уже ближе к концу пути коней пришлось бы добить – копыта от сырости неизбежно промокли и полопались бы. Тогда пришлось бы преодолевать остатки пути пешком».

Лагерь он решил разбить на достаточном отдалении от Зимы, если управляющий крепостью выставил лучников на стены, а он их, скорее всего, выставил, то они видят достаточно далеко, то могли увидеть огонь от костра.

Это напрочь убило бы его замысел. Конечно, сейчас они ничем не отличаются от обычных дружинников, которые пока еще сохранили верность князю, однако, тогда узнать сильные их слабые места обороны не удастся.

– В общем, так, – начал Радомир, когда весь отряд собрался у костра, – как только опустится темнота, начинаем проникновение. Бер, у твоих мужиков дубинки, поэтому – не обессудь, ты в первых рядах. Ваша задача – найти слабое место и проникнуть внутрь. Охрану не убивать, бейте по голове дубинкой, так, чтобы не насмерть, затем оттаскиваете в темный угол. Бер, после посылаешь одного из своих, чтобы он показал, проход. Потом мы быстро занимаем крепость. Управляющего я беру на себя.

– А почему мы первые? – спросил Бер.

– Повторяю для тех, кто отходил кусты полить, – ответил сотник, – охрана нам еще может пригодиться, поэтому она должна остаться в живых. У моих людей луки и клинки – если они начнут бить, то уж точно запишут охрану в книгу животну за номером будущего века.

– Ясно, – вздохнул новоиспеченный десятник, – готовы выступать по приказу.

Отряд Берислава перешел на правый берег Змеи уже ночью. Решив, что брать крепость ночью не очень разумно, сотник велел расположиться в поле на достаточном отдалении от крепости. Поскольку ночью в поле небезопасно, Берислав выставил охранение из двух человек, остальные же расположились у костра и сменяли караульных по мере необходимости. Крепость Страж, которую им предстояло занять, была далеко на юге. Направление на нее задавало созвездие Богатыря. Дневная смена бойцов Стража сейчас спала, восстанавливая силы, однако, Берислав не сомневался, что есть и ночная смена, которая не так давно заступила на караул и весьма бдительна. Самым подходящим временем было незадолго до первых петухов, когда только начнутся утренние сумерки – дневная смена еще спит и тяжела на подъем, а бдительность ночной заметна притупляется. Самое подходящее время для налета.

С запада подул холодный ветер, колыхнувший пламя костра и немногочисленные кустарники, а также заросли татарника, еще не успевшего полечь на землю. Кругом пахло обычной для поздней осени прелой травой.

Воздух был пока еще достаточно сухим, хотя ночью можно было увидеть выдыхаемые облачка пара. Вот когда дождь пройдет, то по ночам тут поднимется густой туман, в котором можно будет опираться лишь на спину впереди идущего, ибо не будет видно дальше острия вытянутого прямо меча. Пока же видно было достаточно.

Сотник сидел и смотрел в костер, словно завороженный. Дело было не только в том, что горящий живой огонь представлял собой весьма притягательное зрелище, он пробуждал в душе Берислава воспоминания сорокалетней давности. В этом огне были кровь, крики боли и обветренные бородатые лица варягов, спустившихся с гор. Особенно – безумные, устремленные в одну точку глаза воинов-медведей, которые впадали в боевое безумие, пролив первые капли крови. Неважно, своей или чужой. До этого их было почти не отличить от обычных варягов: те же бородатые обветренные лица, серые глаза, угрюмый взгляд. Но стоило пролиться чьей-нибудь крови, как в них просыпались дикие звери, не разбирающие своих и чужих. В Долине никто не знал, как происходит превращение. Кто-то считал, что их опаивают отваром из мухоморов и поганок, а запах крови является составляющей, пробуждающий эффект. Другие говорили, что это те, кто нарушил законы кланов, поэтому их и выпускают вперед – дескать, если пропадут, не жалко. Третьи утверждали, что их обучение подразумевает сожительство в берлоге с медведями, в результате чего те перенимают медвежьи повадки.

Такие тонкости Берислава не занимали, он знал одно – именно они напали на его родную деревню, именно из-за них он пошел в дружину. Примкнуть же к волхву его заставил случай в родной деревне. Тогда он был простым дружинником, к тому же недавно вступившим. Он потребовал от воеводы начать ответный карательный поход на варягов. Ратибор наотрез отказался от этого. Тогда Берислав смолчал и принял это, хотя и скрежеща зубами. Сейчас же, когда тема варягов всплыла снова, старая рана открылась, а когда выяснилось, что еще и будут сторонники, он после короткого раздумия поддержал мятеж.

Двое дозорных стояли спиной к костру, готовые отразить любое нападение на лагерь. На несколько верст окрест не было видно ни одного дозорного, высланного из крепости по их души или нет, ни одной разбойничьей шайки. Стаи волков они не считали большой опасностью. А кроме зверей других обитателей, коих можно было бы счесть опасными, не было. Однако, такая тишина была обманчива. В темноте от одного куста к другому промелькнула смазанная тень. Она пронеслась слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог бы ее заметить. Ее мог бы заметить опытный разведчик, вроде Радомира, но он был за много верст отсюда – в Лесогорье, за двумя реками.

Тень скользнула к другому кусту, высматривая горящими, словно кошачьи, глазами жертву. Пока что она не определилась, кто станет источником крови, которой питалась тварь, выглядевшая во тьме ночи неясной тенью. Она видела людей, спящих на земле, но боялось подойти к огню. Ей нужно было выманить жертву от крошечного пожара, обжигающего, тем не менее, так же, как и большой. Тварь видела, что один из людей убрал руку от длинного когтя, что висел и него на ноге. Этот выглядел наиболее предпочтительным.