Наиль Выборнов - Княжий сын. Отцовские земли

Да, небось, сказал бы он, чтобы я не зазнавался, и что все самое трудное для нас еще впереди. А может быть и порадовался бы, что я зашел так далеко, и собираюсь зайти ещё дальше. Кто знает, что у этого старика было на уме, он хоть и стал для меня первым и самым главным учителем, но все равно я не могу сказать, что хорошо его знал.

– Дымок, – проговорил боярин Лука, показывая рукой вдаль. – Что, значит, подъезжаем уже, Олег?

– Так и есть, – ответил я.

Хоть я и был здесь, в обители, всего один раз, зато долго. А все окрестные леса облазал во время учебы, да и на охоту мы ходили нередко. Хорошее время было, вроде бы и занят чем-то постоянно, а забот все равно особо никаких. Только и учеба в голове. Честно говоря, даже жаль, что мы здесь всего несколько месяцев прожили, а не год. Это ж сколько книг можно было бы прочитать, да чему только из них не научиться…

Но у Игната был уговор с другими старыми воинами, чтобы они за год новиков приготовили. Эти новики и стали костяком моей дружины, да и друзьями моими верными. И сберечь мне их удалось, несмотря на то, что через кучу неприятностей вместе прошли. Ну, большинство, конечно.

Впрочем, чего сейчас об этом жалеть. Надо думать о том, что дальше будет. А пока что о том, чтобы монахи нам воинов дали. Только вот дадут ли? С одной стороны, того, чего я им пообещал собрался, они наверняка давно желали. А с другой, нельзя ведь свою логику на них переводить. Они же иначе думают, они обеты давали. Да, учить меня с друзьями они согласились, но это одно, а совсем другое – в бой идти. Да и не очень много их, как ни крути.

Скоро стройные ряды деревьев расступились, и я снова увидел эту деревеньку на берегу небольшой речки, и крепость, внутри которой располагался храм с черными куполами. и крестами над ними. Красивое это было зрелище, надо сказать, деревянная киевская крепость ни в какое сравнение не шла с этим величественным зданием. Может быть, когда-нибудь и во всех городах Пяти Княжеств будут такие же красивые храмы? Не знаю, скорее всего, до этого я не доживу. Ведь сколько лет понадобится для того, чтобы построить хотя бы один каменный храм? Ну и для того, чтобы закончить внутри всю отделку, расписать и украсить стены, да и вообще сделать все как положено?

Мы ехали под моим знаменем с раскинувшим крылья орлом, для того, чтобы меня узнали. Знамя князя Кирилла в этих местах должны были еще помнить, так что я надеялся, что встретят нас хорошо.

На улицах деревеньки не было ни одного человека, похоже, что все попрятались в домах, а то и вообще за крепостной стеной. Когда мы приезжали сюда вчетвером, такого не было, но одно дело – четверо воинов, а совсем другое – когда их прибывает два десятка. Мы переправились через неширокую речку, которая, как мне помнилось, полна рыбы, а потом, объехав дома, отправились к крепостным воротам.

Когда до них оставалось шагов сорок, я спешился, передал повод лошади боярину Луке, избавился и от оружия, включая отцовский меч и нож, который я таскал на поясе, оставил у себя один только засапожник. Дальше я пошел один, воинов Луки Филипповича в крепость все равно не пустят, но дадут им разместиться в деревне, особенно если настоятель решит, что наш разговор должен быть долгим. Остановился, посмотрел на купола надвратной часовни, трижды перекрестился и отбил поклоны. Короче говоря, постарался сделать все для того, чтобы меня приняли за своего.

– Кто таков? – послышался сверху голос, я задрал голову и увидел на стене одного из воинов в черненых доспехах.

Да, они тут были настороже. Думаю, на меня и людей Луки Филипповича сейчас смотрит не меньше двух десятков луков и самострелов. А остальные монахи наблюдают за другими подходами к обители. На случай, если мы вдруг решили их обмануть, а основная часть войска сейчас пытается подойти к стенам с тыла.

– Князь Олег, сын великого князя Кирилла, – ответил я. – Хочу поговорить с отцом-настоятелем.

Можно было, конечно, назвать его по имени и сказать, что с отцом Никодимом, но вполне могло сложиться так, что у монастыря сейчас новый настоятель. Все-таки, как ни крути, Никодим был уже очень стар, и вполне мог умереть от этой причины, ну или от какой-то из болезней. Все-таки почти полтора года прошло с тех пор, как я вместе с друзьями и Игнатом покинул обитель.

– Олег? – воин из монастырской стражи высунулся наружу и уставился на меня. Я в свою очередь присмотрелся к нему внимательнее, и узнал его – это был Пантелеймон, один из тех, кто учил меня мечному бою. – А почему ты с воинством? И где Игнат, почему не он говорит?

– С воинством я потому, что я теперь князь, – ответил я. – Да и то, это далеко не все мое воинство, большая его часть сейчас к Орлу идет, это мы решили к вам заехать. А Игнат не говорит, потому что умер он год назад. В бою умер.

Сказал и перекрестился.

– Царствие ему Небесное, – проговорил Пантелеймон. – Отец настоятель уже идет, сейчас ворота откроют.

И действительно, скоро створки ворот стали распахиваться, и наружу вышел и сам отец Никодим. Одет он был, как и прежде, в длинную черную рясу с капюшоном, а на груди у него висел большой крест. Внешне он, казалось, совсем не изменился, разве что стал чуточку ниже. Но в этом ничего удивительного не было, старость берет свое даже у таких людей, как отец-настоятель.

– Благословите, отче, – шагнул я к нему, сложив ладони перед собой.

Отец Никодим перекрестил меня, после чего протянул мне руку, к которой я приложился губами. После этого от отстранился и внимательно посмотрел на меня. Взгляд его был долгим, молчание стало затягиваться.

– Вижу, я в тебе не ошибался, Олег, – наконец проговорил он. – Я знал, что рано или поздно ты отринешь тьму язычества и примешь христианство. Ты ищешь знаний, я давно это понял, и эти знания тебе может дать только наша вера. Пойдем, нам нужно поговорить.

Вместе мы двинулись внутрь крепости. Я ожидал, что отец Никодим поведет меня в свою келью, где мы с ним разговаривали почти два года назад, когда он решал, имеет ли смысл браться за мое обучение. Так и получилось, мы вместе миновали здание храма и отправились в приземистую постройку, где и находились кельи монахов.

– Кто крестил тебя? – нарушил он молчание.

– Игнат, – ответил я. – Он сделал это перед самой смертью. Он тогда тяжело ранен был, у меня не вышло ничего сделать, кровь собиралась внутри груди и давила на легкие. Последний его вечер мы провели вместе. Он рассказывал мне о вере, об Иисусе Христе, о заповедях.

– А в храме ты давно был? Когда последний раз к причастию подходил, исповедовался?

– В Киеве, перед тем как в Брянск двинуться, – проговорил я. – Там есть Крестная слобода, и храм, пусть и не такой большой, как здесь. Там руководит священник по имени брат Илья. Он говорил мне, что раньше был наемником, пока его не окрестил брат Сергей… Ну и вот, каждый раз, когда я в Киев приезжал, в храм ходил.