Михаил Красильников - Улеум

– Прошу прощения, – отвешивает он полупоклон, – вас много – я один. Всех не упомнишь. Так вот, Андрей Викторович, я всё придумал. Банкиры будут в восторге. Смотрите: во-первых, начнём всё с начала. Обнулим, так сказать, негативный опыт. Всё, что Вы сделали, – в топку. Одиночное плаванье – это не про Вас. Я дам Вам в команду дизайнера: опытная девочка, очень грамотный специалист, как раз сильна в работе со сложными клиентами. Она нарисует несколько вариантов интерфейса, а Вам останется только всё это перенести в программу. Ещё с Вами будет трудиться наш лучший маркетолог. Он посоветует, что куда расставить, чтобы было продаваемо. Если надо, усилю команду ещё парой специалистов. Вы только скажите, кто нужен, и всё. К пятнице у нас будет отличный продукт в нескольких разных обертках. Конфетка из того, простите, говна, что вы продемонстрировали вчера. Я, если честно, чуть от стыда не умер.

Похлопав Андрея по плечу, он улетает в недра офиса, не предоставив подчиненному шанса хоть как-то отреагировать. А отреагировать подчиненный хочет. Переписать с нуля? Это так просто по-вашему? Сегодня среда. В пятницу клиенты придут смотреть «варианты». Девочка нарисует… нарисовать-то легко, а вот прописать. Это ведь не какой-то лэндос. Это полноценное приложение со множеством взаимно переплетённых модулей, уникальными скриптами, прописанными Андреем лично, оптимизированными под конкретный функционал, со сложными привязками ко множеству счетов, документов… С деньгами, в конце концов. Одно дело поменять местами элементы, слегка рехтануть библиотеки, совсем другое – ломать сам остов программы. Заново прописывать, заново отлаживать, тестировать, исправлять ошибки. Только на это уйдёт недели две. Руки Андрея безвольно повисают, плечи опускаются, душу охватывает та степень обессиленности, при которой не то что делать что-то конструктивное, жить не хочется, а хочется сесть на велосипед и укатить восвояси: в лес, в глушь, где нет ни конторской суеты, ни мерцания мониторов, ни звонков селекторов, только запах прошлогодней листвы и сыплющее водой небо.

Андрей не помнит, как оказывается на рабочем месте, как включает компьютер, как вводит пароль. Автоматизмы делают это всё за него. Тело, поняв, что мозг пребывает в гнетущем вязком унынии, берёт управление на себя, но заниматься интеллектуальным трудом за мозг тело не умеет, поэтому решает замереть в статичной позе и упереть взгляд в экран, ритмично барабаня пальцами по столу. Так оно и сидит минут двадцать под мощный ритм подпитанного наркотиком сердца. «Бум-бум-бум-бум».

Это конец. Конец всего хорошего – и начало всего плохого. Андрей не может бросить работу, так как ему нечем будет платить за квартиру. Андрей не может остаться работать, так как задача неподъёмна. Выхода нет. Никакого. Разве что подняться на крышу и спрыгнуть оттуда в одну из окружающих офис луж. Но разве это решит проблему? У Андрея был шанс взойти на Олимп, но вместо этого он оказался похоронен под пеплом Везувия, точнее, его самого скоро обратят в пепел. «Микролайф» ставит жирный крест на карьере молодого амбициозного программиста. А дальше лишь вечный позор и прозябание в нищете.

Говорила Андрею мама: «Иди учиться на пекаря. Работа несложная и всегда востребованная. Уже давно бы горя не знал. Пёк бы однотипные булки по отработанной схеме, стоял бы как робот на конвейере, и денег получал бы больше, чем в своём офисе». Нет же, Андрей у нас птица гордая, для него ручной труд унизителен. Ему подавай креатива, подавай нестандартных задач. Возомнил себя творцом. Вот и сидит теперь этот творец в пучине отчаяния, непризнанный ни миром, ни коллегами, не знает, как жить дальше. Быть может, и правда пойти работать к маме в пекарню? В конце концов, что может быть благороднее, чем производство хлеба?

Вдруг чьи-то осторожные пальцы касаются Андреева плеча.

– Простите, Андрей Викторович, Вы очень заняты? – раздаётся вкрадчивый незнакомый голос.

Андрей вздрагивает и оборачивается. Перед ним стоит щуплый низенький мужчина неопределенного возраста, лысый, с непропорционально большой, как у гидроцефала, головой. Бэйджика мужчина при себе не имеет, а по одежде понять занимаемую им должность совершенно невозможно, ибо одет он не по дресс-коду (в котором начальство легко отличить от низших каст по качеству рубашки и дороговизне галстука; за годы службы Андрей хорошо научился разбираться в подобных тонкостях). На незнакомце надет невзрачный, но хорошего кроя костюмчик-тройка неопределимого в тусклом свете офисного пространства цвета, серая рубашка, увенчанная черной, без выпендрежа бабочкой и кожаные лакированные ботинки. В этом блёклом облике любопытному глазу совершенно не за что зацепиться. Разве что из-под рукава пиджака выглядывают какие-то часы на кожаном ремне, но угадать их марку и стоимость крайне затруднительно. На всякий случай Андрей решает вести себя с незнакомцем как с руководством – почтительно и с вниманием. Тем более что он чувствует за собой некий грех, словно бы его непременно должны сегодня отругать, поставить на вид, оштрафовать и так далее.

– Уделите мне минутку Вашего драгоценного времени? – мурлычет незнакомец. – Давайте пройдём в комнату отдыха, желательно нам побеседовать тет-а-тет.

Андрей покорно встаёт и следует за таинственным гостем. Из-за перегородки выглядывает Лера и провожает обоих любопытным взглядом. «Кто это?» – глазами спрашивает она Андрея. Тот в ответ пожимает плечами. В комнате отдыха незнакомец присаживается на диван и приглашает Андрея последовать его примеру. Андрей подчиняется.

– Итак, – оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что лишних ушей поблизости нет, начинает незнакомец, – моя фамилия Смирнов. Можете звать меня А. Смирнов. Я терпеть не могу своего имени, поэтому предпочитаю, чтобы меня называли по фамилии или инициалам. Такая вот у меня забавная странность.

«Действительно, странность» – думает Андрей, но виду не подаёт. А. Смирнов продолжает:

– Я тут не просто так. Я пришёл с деловым предложением. Точнее, я хочу Вас рекрутировать в свою фирму, переманить отсюда. Мне искренне кажется, что Вы гробите тут свой талант, хотя могли бы достичь невероятных высот, оказавшись на должном месте и с должным окладом. Сколько, кстати, Вы здесь получаете? Тысяч сто? Это ничтожно малое вознаграждение за Ваши способности.

Андрей непроизвольно сглатывает возникший в горле комок. Это какой-то сон. Что происходит? Кто этот человек? Сто тысяч? Зарплата Андрея в фирме составляет тридцать две тысячи, плюс квартальная премия в пятнадцать тысяч. И то нерегулярно. Какие уж там сто.

– Это коммерческая тайна, – выдавливает он из себя. – Но меньше ста, гораздо меньше.