Михаил Красильников - Улеум

– Итак, – вступает Андрей, – представляю всеобщему вниманию эскизный проект приложения, создаваемого нашей компанией по заказу фирмы «Микролайф». В данной работе мы стараемся удовлетворить всем выставленным заказчиком требованиям, опираясь при этом на нужды будущих заёмщиков. Глубокая функциональность… комфорт…

А дальше Андрей не знает, что сказать. Это первая в его жизни коммерческая презентация, он волнуется, в голове у него вместо фраз лишь отдельные слова: «лёгкость», «великолепное», «система». Но как словами выразить то, что невыразимо?

В кабинете повисает пауза.

– Ладно, – произносит наконец один из клиентов – мужчина в возрасте, с зализанными назад седыми волосами, кривым бандитским ртом и огромными руками. – «Комфорт», хм. Посмотрели мы эту твою залепуху, потыкали. Хотелось бы узнать: это всё, что ты сделал за полтора месяца, или есть ещё какие-то варианты?

По спине Андрея пробегает холодок недоброго предчувствия. Варианты? Разве папа римский, впервые увидев роспись потолка Сикстинской капеллы, попросил «ещё варианты»? Разве Бетховена просили переписать Девятую симфонию?..

– Да, Андрей, есть ещё что-то показать? – вторит клиенту начальник. – Мне, честно говоря, тоже показалось, что как-то простовато. Не ярко. Как-то не секс.

…разве от Достоевского в редакции требовали другие версии «Преступления и наказания»?.. повеселее, поярче. Чтоб «секс». Ладони Андрея становятся влажными, он кладёт их на ноги и машинально вытирает о штаны.

– Ну, ярко не ярко – это Бог с ним, – вступает в разговор второй клиент – молодой, опрятный, как мертвец, и такой же бледный. – Яркости всегда можно добавить. Кнопочки там сделать одну жёлтой, другую красной… фиолетовой… шрифтиками разными поиграть, картинок накидать на фон. Это не самое страшное. Нам структура не нравится. Всё на поверхности, заходишь и сразу: раз, раз.

Андрей выходит из оцепенения и в недоумении хлопает глазами. Что за комедия здесь разыгрывается? «Не нравится»? Эти люди сошли с ума?

Естественно, они не программисты, не маркетологи и не дизайнеры, но очевидные-то вещи они должны быть в состоянии понять? Как можно не видеть, хотя бы интуитивно, единство эргономики и эстетики? Гармонию, очевидную для любого разумного существа, но доступную для создания лишь инженерам-от-дизайна и неподвластную художникам-от-дизайна. Красоту, выросшую из функционала…

– Надёжность… Удобство, – обескуражено мямлит Андрей. Голос его ломается, он сдавленно кашляет: – Кхм, простите… у Вас в ТЗ сказано: клиентоориентированность. Чтобы юзерам было легко и просто разобраться…

– Ориентированность – это когда – клиент – клиент, – злобно прерывает его старый «банкир». – Ты нам ТЗ в нос не тыкай! Даже идиоту понятно, что мы имели в виду! Ты должен сделать акцент не на удобстве, а на дополнительных услугах. Чтобы человек, заходя в приложение, сперва видел то, на что он ещё не подписался, чего не купил. Он только тогда клиент, когда покупает. Понимаешь? А уже потом пусть находит то, что ему надо там по уже взятым обязательствам. Продавать мы должны, а не удобными быть.

– Именно, – подхватывает второй. – У нас постоянно идут акции, партнёрки, мы вам всё это говорили, когда оставляли заказ. Нам нужно, чтобы в глазах рябило, чтобы человек обалдевал каждый раз от изобилия возможностей. И путался, не те кнопки нажимал. Платил не пойми за что. Вы полтора месяца возились и сделали, извините, откровенную залепуху. Как будто школьник-программист за полчаса слепил что-то и выдаёт за готовый продукт. Вот мы и спрашиваем, может, есть у вас ещё варианты? Позабористей, повкуснее?

– Нормальный вариант есть? – словно сдерживая крик, глухо произносит седой. – Нам через две недели запускаться. А у вас конь не валялся!

– Да, сроки сжаты до предела, – поддакивает начальник, сверля Андрея взглядом. – Я Вас об этом предупреждал. Вы уверили, что справитесь, взяли на себя ответственность, миссию. Я не дёргал, дал, так сказать, свободу творчества. А результат, получается, нулевой?

Все взгляды направлены на Андрея. Сознание вдруг со всей ясностью говорит ему: лаврового венка здесь не будет. А будет нечто непостижимое. Как в абсурдном, мутном сне. Пытка и позор. В повисшей паузе слышно лишь, как тяжело сопит седой клиент. Андрей, кажется, не дышит вовсе.

– Я переделаю, – выдавливает он из себя, хоть хочет сказать нечто совсем иное. Его переполняет желание защитить свою работу: блестящую, утончённую, но отданную на поругание, растоптанную. В душе у него смятение и хаос. Аргументы тысячами лезут друг на друга, не позволяя мысли сосредоточиться на чём-то одном, главном, убийственном. «Вы слепые? – кричит он внутри себя. – Вы ничего, ничего ни в чём не понимаете!» Но из его уст выходит лишь тупое: «Извините».

– Когда переделаешь? – рычит седой.

– К пятнице, мы всё устроим к пятнице, – мурлычет начальник, стремясь улыбкой и уверенным, доброжелательным тоном сгладить общий накал. Именно он изначально общался с клиентами, он обещал выделить им лучшего специалиста, и он же теперь должен краснеть и принимать удар. Но кто захочет быть крайним? Виноваты всегда «мы».

– В пятницу приходите снова, будем рады вас видеть, – убаюкивает он гнев седого клиента. – К этому времени мы проведём работу над ошибками и выдадим вам варианты для согласования. Несколько ярких продающих вариантов. Да, Андрей?

– Да.

– Или мы выставим вам претензии, – предупреждает молодой клиент. – У нас договор, вы помните, довольно жёсткий. Имейте в виду. На кону большие деньги.

Начальник рассыпается в заверениях и извинениях. Это недопонимание, недоработка, но дело движется, программа уже написана, черновик, но всё же… К пятнице, всё к пятнице.

К счастью для Андрея, клиенты куда-то торопятся и не видят смысла в продолжении экзекуции. Они всё сказали. Недовольно ворча о зря потраченном времени, они покидают кабинет. Начальник почтительно закрывает за ними дверь и, оставшись с подчинённым наедине, назидательным тоном произносит:

– Андрей… Владимирович, Вы у нас как давно работаете? Два года? Показали себя как хороший командный игрок, заслужили так много хвалебных отзывов, и вот впервые получили шанс выделиться из общей массы, подняться выше на несколько карьерных ступеней сразу. Сами же меня об этом просили, обещали справиться. Помните? Или не просили… или это за Вас кто-то просил? Руководитель группы просил? Не помню, не суть…

Не суть, что Андрей не Владимирович, а Викторович, не суть, что работает в фирме не два года, а три. Да и командный игрок он, как уже известно, не лучший. Ничто «не суть». Андрей всё равно не слушает. В его ушах гул – это кровь давит адреналином на мозг, не позволяя мыслить и воспринимать. Стучит в каждом сосуде, в каждом капилляре. Голос начальника отдаётся далеко и глухо, словно звук телевизора у соседей за стеной. «Бу-бу-бу, Андрей Владимирович, бу-бу-бу».