Арина Теплова - Опричник

Он огляделся и тут ощутил, как ноет рана на руке. Быстро стянул кафтан и аккуратно бросил его на стол, отмечая, что дыра от лезвия совсем небольшая, потому можно заштопать вещь, которая стоила почти рубль серебром. Вынув длинную рубашку из штанов, молодой человек оторвал от нее снизу узкий холщовый лоскут и проворно перетянул запястье, чтобы рана не кровоточила.

Мирон вновь осмотрелся. Где искать Чашу было неведомо.

И тут до его слуха донесся слабый голос:

– Помогите…

Вмиг обернувшись, Мирон осмотрелся. И снова, уже громче, раздался женский стон:

– Помогите…

Зов слышался от крайней дальней от него стены. Нахмурившись, Сабуров пошел на звук и увидел, что стена не глухая, а имеет каменный выступ. Точнее, каменная кладка как бы шла второй стеной от пола до верха. Просящий голос раздался вновь, и молодой человек без промедления бросился в просвет и увидел впереди темный проход со ступеньками, спускающимися вниз. Именно оттуда вновь послышался слабый голос. Он быстро вернулся обратно в каменную горницу колдуна и взял со стола свечу. Направляясь по ступеням вниз, Сабуров освещал себе путь свечой, а вторую руку держал на эфесе палаша, чувствуя что-то неладное.

Проворно преодолев ступени, Мирон оказался в мрачной большой комнате без окон. В дальнем углу на полу сидел человек. Тонкая фигурка в черном одеянии явно принадлежала женщине. Два тускло тлеющих факела почти не освещали каменное холодное пространство. Сидящая прямо на каменном полу незнакомка смотрела в его сторону. Приблизившись, молодой человек увидел, что это девица в черном монашеском одеянии: длинном подряснике и апостольнике. На ее запястье виднелись черные оковы, от которых шла цепь, вмурованная в каменную стену.

Пленница, подняв на молодого человека бледное юное лицо, смотрела на него, не отрываясь, и пересохшими губами вновь взмолилась:

– Помогите мне. Я чую, вы добрый человек.

– Ты кто? – выдохнул непроизвольно Мирон, удивленным взором рассматривая девушку. Апостольник наполовину скрывал ее темные волосы, открывая миловидное лицо с яркими зелеными глазами. Высокий лоб и видневшиеся пряди блестели в отблесках свечи, и Сабуров отметил, как тонки ее запястья, одно из которых опоясывал жуткий железный капкан-браслет. Она показалась ему невозможно жалкой и несчастной. На вид девице было не более шестнадцати-семнадцати лет. Едва он заговорил, как ее очи оживились, и она, судорожно сглотнув, тихо пролепетала:

– Людмила. Я монахиня Покровского монастыря…

– Монахиня? – опешил Мирон, не понимая, как могла оказаться монахиня в логове колдуна. – Погоди, сейчас. – Он начал осматривать железную цепь и ее оковы, чтобы освободить девицу.

– Я слышала шум. Вы бились с колдуном? – спросила девица, следя за мимикой молодого Сабурова.

– Да, – кивнул Мирон, отмечая, что железные кандалы на запястье девушки плотно прилегают к коже и вытащить ее тонкую руку невозможно.

– Вы же убили его? – пролепетала монахиня, не спуская напряженного зеленого взгляда с сурового лица молодого человека. Отмечая недлинные светло-русые вихры волос и короткую густую бороду, покрывающую большую часть лица, Людмила осознала, что пришедший молод, лет двадцати-двадцати пяти, не более. Ибо его серые строгие глаза светились юношеским задором и простодушием.

Бросив на девицу в темном подряснике недовольный взгляд, Мирон глухо вымолвил:

– Не хотел. Убил ненароком. Хотел его к боярину, наместнику, доставить.

Он отвернулся, осматривая цепь, и с силой дернул ее, обдумывая, как освободить девицу из капкана, чтобы не поранить ее. Людмила видела, как он пытается скрыть смущение, то ли от ее близости, то ли потому, что она пытала его об убийстве колдуна.

– Зачем колдун поймал тебя? – спросил Мирон, вновь обратив на нее взор.

– Хотел выпить мою кровь, а потом убить, так он сказывал. Полнолуния ждал.

– Мерзость, – поморщился Сабуров, бросив на девушку быстрый пронзительный взор и опять перевел внимание на цепь.

– Я девственна. Оттого моя кровь чиста, так он сказал.

Приблизившись к облезлой каменной стене, Мирон начал осматривать ее поверхность, простукивая каменную кладку вокруг места, куда уходила цепь.

– И как колдун тебя из монастыря выманил? – не удержавшись, спросил он.

– Я сама сбежала. Брат у меня сильно болен. Почти не ходит. Я к знахарке одной в посаде ходила. Но она совсем не помогла мне, сказав, что болезнь брата тяжелая. И тут этот колдун появился у меня на пути. Заявил, что знает снадобье, которое могло бы вылечить брата. Я и пошла с ним. А он обманул меня и на цепь посадил.

– Наивная ты девица, – нравоучительно заметил Сабуров.

Отвернувшись от девушки, он обхватил цепь двумя руками и попытался выдернуть ее из каменной кладки. Однако та надежно крепилась к камням. Мирон сильнее ухватился руками за цепь и, опершись ногой о стену, сосредоточился. Уже через миг он дернул железо с недюжинной силой и вырвал цепь из стены. Часть каменной кладки повалилась следом, и девушка, вскрикнув от испуга, невольно отпрянула, отползая подальше.

Вырванная Мироном цепь оканчивалась круглым железным ядром, тяжелым и мощным.

– Погодь, – сказал Мирон и быстро направился обратно по ступеням вверх в горницу колдуна.

– Вы куда? – боязливо пролепетала Людмила ему вслед, так и сидя на каменном полу.

Молодой человек вернулся спустя несколько минут, держа в руке свой бердыш, который оставил в коридоре, до того как ворвался в каменную залу к колдуну. Длинным изогнутым лезвием бердыша Мирон пару раз ударил по цепи со всей силы. Та порвалась, оставив на запястье девушки кандалы с обрывком железных звеньев.

– Не переживай, сходим к кузнецу, снимет он с тебя этот «браслет», – попытался успокоить девушку Сабуров.

– Спасибо вам. Как ваше имя? – спросила Людмила, обратив на него благодарный взгляд и всматриваясь в его мужественное лицо. Он ответил ей прямым честным взором и вымолвил:

– Сабуров Мирон Иванович. На службе в опричном войске царя состою.

– Вы ранены! – выпалила вдруг Людмила, указав перстом на его левую руку, на которой от натуги выступила алая кровь, намочив повязку. Отмечая, что правая нога молодого человека черна от копоти, она добавила: – И ваша нога!

– Колдун ожег. Пройдет, – отмахнулся Мирон, даже не взглянув на раны.

Он наклонился над девушкой и попытался поднять ее на ноги.

– Не надо! Я сама! – воскликнула Людмила, отталкивая руку молодого человека и тяжело поднимаясь на ноги.

– Идти-то сможешь? – подозрительно спросил Мирон. – Поди, голодом морил колдун тебя? Худая ты больно.

– Давал мне хлеб с водой. Да я всего здесь три дня.