Виктор Подъельных - Яблоко от яблони

Помощник, вернувшись из вагончика, увидел, как Колька спит, привалившись к работающей раме. Он бросился к рубильнику и дёрнул его со всей силы. На некоторое время воцарилась тишина. Где-то тоскливо завыла собака, ей вторила другая, третья. Пошёл первый снег. Среди опилок, окрасившихся в красный цвет, лежала Колькина голова. Было странно видеть её в этом месте. Нелогично. Что самое странное – Колька улыбался. И улыбка у него была светлая и слегка простодушная.

Коротко звякнула СМСка. Взяв в руки телефон, я чуть было не уронил его – она назначила мне встречу! Она! Назначила! Мне! Встречу! «Где мой костюм? Стоп, сначала почистить зубы, потом рубашка…»

Наконец, я оделся. Стою у зеркала и пытаюсь пригладить непослушные волосы. «Где же туалетная вода, аа вот она, так, что ещё? Ботинки!» Я остервенело начистил и без того сверкающие ботинки, вроде бы всё… «Кошелек! Я чуть было не забыл самое главное!»

– Ты куда так собираешься, на свидание, небось? – мама улыбается, на ходу вытирая руки о фартук. – Когда вернёшься?

– Через час приду, мам..

Я бегу вниз, не дождавшись лифта, перепрыгиваю через ступеньки. На встречу с ней.

Сегодня она занята. Очередь двигается, словно, в замедленной съёмке – тихо и неизбежно. Я смотрю на неё, запоминая этот образ надолго, ведь наша встреча – последняя. Зелёное платье, изумрудные глаза, мягкая, плавная речь – я впитываю её всей душой, каждой клеточкой.

Я никогда не покупаю цветы, как это принято, не утруждаю себя поисками подарка. Ей это не нужно. Она любит деньги. Деньги – мерило наших отношений, все разговоры с ней – только о деньгах. Деньги, деньги, деньги. Она хмурит брови, увидев тощий кошелек и радостно улыбается, если он туго набит купюрами. Так было всегда. Я раздражался от этой меркантильности, но уже в следующий раз прощал ей всё на свете и в нетерпении ждал новых встреч. Я принял её такой. Она нравилась мне такой.

И вот я стою перед ней, смущённый, стараясь не смотреть в сияющие глаза. Вынимаю кошелек. Она властно просит у меня содержимое и я, не ропща, отдаю всё, что там есть. Она довольна. Полуприкрытые веки и слегка изогнутая улыбка, мягкие обволакивающие фразы. Она говорит мне «спасибо», я вслушиваюсь в это слово и слышу его внутреннее звучание – «спаси тебя Бог». Ей наплевать на меня! Наплевать на тщательно отутюженный костюм, начищенные ботинки, на горящий взгляд. Наплевать на всё! Кроме денег. Как же я ненавижу её в это мгновение и как люблю! Но всему приходит конец, и я прощаюсь с ней, прощаюсь навсегда. Я ухожу от неё. Иду, не оборачиваясь, а сам всё жду, что она окликнет. Тщетно. Она уже с другими. Что ж, прощай, любимая! И будь счастлива!

Я выхожу на свежий воздух. Мимо проносятся машины. Прохожие торопятся по своим делам. Собака с оборванным поводком, скуля и принюхиваясь, подбегает то к одному, то к другому, заглядывает преданно в глаза и в отчаянии бежит дальше. Звонит телефон. Мама.

– Серёжа, я вспомнила! – голос мамы слегка встревожен. – Сегодня же последняя выплата по ипотеке..

– Уже заплатил, мам, иду домой, – я достаю из кармана «Сникерс» и смачно, с хрустом откусываю половину батончика.

Надо же как-то отметить свободу.

– Расскажите, какие у Вас были игрушки в детстве, во что Вы играли?

– Солдатики. Много солдатиков – оловянные, из пластмассы, из пластилина. Я строил для них крепости, делал маленькие пушки из деревянных катушек, устраивал бои.. Меня больше ничего не интересовало, только военные сражения, где я был генералом. Великим полководцем. Я даже рисовал карты, пусть не по правилам, но наносил самые мельчайшие детали. Мне не нужны были друзья, книги, я не мечтал о собаке. Я хотел лишь одного – быть командиром. Когда взрослые меня спрашивали, кем я буду, когда вырасту, я всегда отвечал: «Буду командовать полком!». Помню, мы с папой, когда мне было десять лет, стреляли в тире, и он меня спросил – не передумал ли я быть командиром полка? Я ответил, что нет, не передумал. А папа посмотрел на меня как-то странно и тихо спросил: «Обещаешь?»..

– А какие у Вас были отношения с матерью?

– Когда отец нас бросил, она вплотную занялась моим воспитанием. Она думала, что я всё делаю не так как надо. Постоянно на меня кричала и командовала: «Сиди прямо!», «Не хмурься!», «Не стой, как истукан!», «Закрой рот, когда тебя не спрашивают!», «Получишь двойку – выпорю!». Она выбирала для меня одежду и обувь, друзей. Познакомила с девчонкой, которая «мне точно подходит». Потом выбрала институт..

– А Вы никогда не возражали?

– Я рос послушным. Не хотел её расстраивать. А к чему Вы клоните?

– Мне интересно – как Вы оказались здесь, в армии, ведь остался всего год учёбы?!

– Мама умерла. Скоропостижно.

– Простите, соболезную Вам.

***

– Товарищ генерал, я отобрала для Вас несколько личных дел, как Вы просили. Изучила психологические особенности солдат. Вот, обратите внимание на этого молодого человека. С детства мечтает стать генералом, никаких игрушек в детстве, кроме солдатиков. С одной стороны, ребёнок выплёскивал агрессию, так как обстановка в семье была далеко не идеальной. А с другой…

– Кто? Этот? Отправить его на учёбу? Да Вы что? Он солдат! Настоящий солдат, каких надо поискать! Он чётко выполняет приказы, не обсуждает их, как некоторые. К чему ему звание лейтенанта? Он просто не справится! Это же надо командовать, управлять другими людьми, принимать решения.. Сейчас он на своём месте, понимаете?! Мы не разбрасываемся такими людьми. Он нужен здесь как солдат, ясно? Так… кто там у Вас ещё?

«Повелитель машин» – такое прозвище Лёшка дал себе сам. Он горделиво приосанивался, оправляясь утром на работу, долго приглаживал седые виски у зеркала и натирал ваксой ботинки.

Уже тридцать лет Лёшка работал диспетчером в такси. Приходя в диспетчерскую, небольшую комнатку с диваном, телевизором и барной стойкой, доставшейся в дар от бывшего здесь когда-то пивбара, он, как всегда, наливал себе большую с зебрами чашку кофе, кидал туда три ложки сахара, и тягуче, с причмокиванием пил напиток маленькими глотками. Вместе с тем, он просматривал журнал со вчерашними заявками, машинально подсчитывал выручку и обзванивал водителей, как всегда приезжавших с опозданием. А иногда и навеселе.

– Баночка пива для снятия напряжения не возбраняется, – шутили они, гордясь находчивостью, но сразу же отводили глаза и отходили от диспетчера на приличное расстояние.

– Вы ж людей возите, а не шкафы, совсем уже охренели? – Лёшка громко матерился и отправлял нарушителей домой, продолжать снимать напряжение. Те особо не роптали, зная, что останутся без работы, а потом – ищи-свищи. Со временем «выпимших» стало меньше, а потом и вовсе пропали. Как шутил начальник: «Были все тверёзые, пили сок берёзовый».