Виталий Радченко - Авессалом-3. Проклятие Хириушара

– Илона! – заорал я, приходя в себя. – Держите её ученицу!!!

Эснуш, обернулась. Шамат метнул молнию, но медсестра резко отпрыгнула в сторону, и в тот же миг её облепили мухи. Что-то ударило мне в грудь, и я рухнул на пол. В полумраке у самого моего носа проявилось видение – зелёные глаза сверкнули яркими огнями, чувственные губы прошептали: «Мы ещё не закончили, Авессалом-танцор!».

Рыжий туман растаял. Ни Ратши, ни Илоны в комнате не было. Эснуш с криком бросилась к выходу, Шамат выбежал вслед за ней. Я обернулся, вскочил и рванул в противоположную сторону. Подбежал к ней, рухнул на колени, обнял, гладя руками её безвольное тело, растрёпанные, покрытые пылью и паутиной волосы. И это продолжалось секунд десять…

А потом вернулась Эснуш и отшвырнула меня в угол.

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Странные звуки проникли в его сон, пульсирующим пунктиром разделяя забытье и реальность. Кастет, Илона, Вероника… Марк, отец, Тома Кулеш… Мутные образы, мелькавшие в сознании, взаимодействовавшие друг с другом самым нелепым, фантастическим, иногда даже отвратительным образом, вдруг замерли, а потом закружились в дурацком танце. Кирилл даже осознал, что знает, неизвестно откуда, название этого танца – галоп. Кастет кружился, обхватив длинными руками за бока Илону, Ковалёв-старший, высоко подкидывая ноги, тащил через больничную палату Тому, которая пискляво хихикала. Марк тянул за руку отчаянно сопротивляющуюся Веронику.

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Кирилл нервно заёрзал на кровати, и одеяло сползло на пол. Илона злобно сверкнула глазами, Кастет пнул одеяло, и оно отлетело, повиснув на умывальнике. Кирилл поёжился – его ног коснулось что-то влажное и холодное. Посмотрел вниз и почувствовал, как горло сжалось от ужаса. Ни простыни, ни матраса на кровати не было – лишь чёрная масса, которая, чавкая, поглощала его плоть, покрывая тело жирной толстой плёнкой. Он дёрнулся, пытаясь встать, но тело больше не слушалось. Завертел головой, осматривая себя – скрюченные руки покрылись черной плёнкой по локоть. Живая субстанция выстрелила липкими отростками, охватила его впалый живот, обвила щупальцами тощие бёдра, заползла в трусы.

Диннь. Кланк-кланк. Диннь. Кланк-кланк.

Невесть откуда взявшиеся близнецы Кхорки колотили ручками кнутов по железной спинке больничной кровати.

Диннь. Кланк-кланк.

Толстяк Уги стучал ложкой, наёмник Касси, соответствуя своей кличке – тесаком. Что-то обожгло его щёки. Кирилл понял, что это слёзы.

Диннь. Кланк-кланк.

Кейри Тель, мрачный и сосредоточенный, замер посреди палаты, пристально глядя ему в глаза. Нет, не в глаза – взгляд фокусника проникал прямо к нему в голову, буравил мозг. Кирилл застонал – чёрная слизь подобралась к самому горлу. Он всхлипнул. Слизь коснулась подбородка, поползла по щеке. Губы Кейри Теля изгибались – он яростно шептал что-то Кириллу, но тот, оглушённый звонким «диннь-кланк-кланк», не различал слов.

«Вдохнуть!» – глаза фокусника блеснули зелёными огоньками. Жижа коснулась губ Кирилла, проникла в рот. «Ты должен это вдохнуть!!!»

– Не-е-е-е-ет!!!

Что-то твёрдое ударило его по губам, на грудь хлынула холодная жидкость.

– А ну, тихо, малой!

Кирилл ошарашенно озирался по сторонам. Он сидел на грубо сколоченном из отёсанных веток помосте, покрытом шкурами, в помещении, наполовину напоминающем пещеру, наполовину шалаш. Небритый мужичонка лет пятидесяти пяти, хмурясь, поднял с утоптанного земляного пола глиняный кубок и критически осмотрел его.

– Очнулся. Ну и добре, – он поднялся и зачерпнул из большого кувшина воды, подал Кириллу. – На вот, теперь сам пей, раз очухался.

Кирилл машинально протянул руку, но тут же, вздрогнув, уставился на пальцы. Чёрные… Нет… Просто тёмные от грязи. Он пошевелил рукой, сжал пальцы в кулак – те двигались легко и свободно. Он выдохнул и взял кубок.

– Ты кто? – спросил он мужика.

– Апостол Пётр, – ухмыльнулся тот.

– Врёт он всё, – кто-то вошёл внутрь, отодвинув сплетённую из веток дверь. – Никакой он не Пётр.

Кубок снова выпал из рук Кирилла. А в следующий момент он, отбросив в сторону покрывавшие его шкуры, спрыгнул с помоста и рванул навстречу светловолосому силачу, стоящему у двери.

– Ма-а-а-арк!!!

Марк не обнял его. Перехватив за предплечья, сильно сжал их стальными пальцами, пристально вглядываясь в глаза Кирилла. Потом отстранил от себя, осматривая прямые, исцелившиеся от недуга руки и ноги брата.

– Хорошо, – кивнул он и… развернувшись, вышел из шалаша.

Ошарашенный Кирилл на несколько секунд застыл на месте, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Мужичок, представившийся ему апостолом, прихрамывая, подошёл и похлопал по плечу.

– Не обращай внимания, малой. Кузнец – суровый мужик. Ты и вправду брательник ему?

Парень молча кивнул.

– Добре. Попей-ка водицы. Есть хочешь?

Кирилл мотнул головой.

– Как знаешь. Если что – вон солонины кусок, – он кивнул головой в угол, где на каменном выступе в скале лежала какая-то снедь. – И лепёшки там. Короче, минут этак… через десять, – он взглянул на запястье, на котором не было никаких часов, – будь готов.

– К чему? – пробормотал парень.

– Увидишь, – мужик почесал лысину, обрамлённую неряшливо, судя по всему, прямо ножом обкорнанными волосами. – Поешь-поешь. Пригодится.

Выйдя их шалаша, он не стал прикрывать за собой калитку и Кирилл, осторожно приблизившись к выходу, выглянул наружу.

Больше всего это было похоже на летний лагерь. На плоском плато в строгом порядке располагались аккуратно изготовленные шалаши, покрытые ветвями дикого винограда. Дымились костры. Со стороны одного из них, дымившего особенно интенсивно, доносился тот самый, разбудивший Кирилла, лязг ударов молота по металлу. По периметру плато располагался земляной вал, торчал частокол. Впрочем, это парень рассмотрел чуть позже. Потому что всё его внимание тут же сосредоточилось в центре плато, на котором идеально строгими и чёткими рядами стояли в боевой стойке… гладиаторы, словно сошедшие со страниц книги Джованьоли. Примерно сотня или даже полторы. Доспехов на них не было, из одежды присутствовали лишь набедренные повязки. В одной руке каждый гладиатор держал тоненький прут. Марк быстро прошёл сквозь строй и, развернувшись к воинам лицом, встал в стойку.

– Ката! – крикнул он, и шеренги синхронно пришли в движение.

Мускулистые плечи блестели на солнце, бугры мышц перекатывались под кожей рук и ног при каждом движении. Но сами движения… они были невероятно… медленными. Сотни рук отвели пруты, изображавшие мечи, назад. Невероятно медленно, плавно и в абсолютной тишине укололи воздух перед собой, повернули сжатые в кулаке пруты, наматывая воображаемые кишки противника на лезвие, увели пруты в сторону, вспарывая невидимые животы, снова отвели руки назад. А потом движение вновь повторилось в таком же порядке. Заворожённый увиденным, Кирилл застыл у выхода из шалаша. Зрелище было невероятным, даже учитывая все произошедшее с ним за это время, включая схватку с монстрами, в которых обратились разбойники, и его чудесное исцеление.